Беседы с неисправимым оптимистом
Персональный блог Альфии Умаровой.
О себе: корректор и литературный редактор, а еще начинающий писатель и законченный оптимист
Историй с подменой детей в роддомах — случайной или намеренной — немало. Они не то чтобы стали массовыми и привычными, но уже мало кого удивляют. Меня — удивляют. Более того, возмущают, как если бы такое (не дай то Бог!) случилось с кем-то из моих близких.
Эта история случилась давно. В те времена наша страна была широка и необъятна, хлеб стоил шестнадцать копеек, а сограждане еще верили, что в лотерею можно не только играть. И ведь не зря верили. Бывало, что и выигрывали.
— Зойка, опять ты ревела? — отчитывала Нина младшую сестру. — Неужели не понятно: реви не реви, от нас теперь уже ничего не зависит. Всё, что могли сделать, мы уже сделали.
Глубокая ночь. Наш лайнер рассекает холодную темноту атмосферы где-то так высоко, что спокойнее об этом вовсе не думать. Я и не думаю. Даже на чувство ирреальности, которое всегда приходит ко мне в небе и селится комочком страха где-то в области живота, стараюсь не обращать внимания. Зачем? Летим себе и летим. И не важно, что мое место в последних рядах длинного салона… Что в моменты, когда самолет проваливается в воздушные ямы, нас нещадно болтает, так болтает, что, оказывается, незаметно для себя я вспоминаю обрывки казавшихся незнакомыми молитв…
— И все-таки ты не прав, — словно спор и не прерывался, не согласилась с мужем Алина. Причем не из вредности не согласилась или из-за раздражения, которое охватывало ее всякий раз, как Николай, повышая голос, пытался доказать свою правоту. «Колю послушать, так существует два мнения: его и неправильное. Да почему я должна непременно соглашаться с ним во всем? Ну уж дудки!»
Дверной звонок прогавкал неожиданно и басовито. Ольга поправила сползший с нее плед и повернулась на другой бок: «Может, уйдет?» Однако собачий лай, выбранный хозяйкой вместо привычной мелодичной трели, гостя не напугал, и он продолжал давить на кнопку. Настойчивый. Видимо, в курсе «обманки»: на самом деле никакой псины в квартире нет. Есть только лай. И то электрический.
Полноватая рыхлая женщина с темными кругами под запавшими глазами старалась говорить спокойно, но было видно, что дается ей это с трудом. Рукой с выпуклыми сине-зелеными венами и подрагивающими пальцами она машинально потирала грудную клетку, в самой середине, словно пытаясь унять боль. Через приоткрытый рот вырывалось тяжелое, со свистом, дыхание. Лоб, в сеточке поперечных морщин, покрывала испарина и росой блестела сквозь рваную линию челки.
Сижу за обеденным столом со своими братьями в родительском доме. Сидим, мирно разговариваем. И вдруг — гул самолетов. Натужный, мощный. Кинулась к окну. Самолеты летят. Низко-низко. Огромные, толстопузые, зеленовато-серые. Много. Зову одного из братьев — он в детстве хотел стать летчиком. «Глянь, сколько их. И куда летят, интересно». Он тоже посмотрел. Такое ведь не каждый день увидишь: сразу так много, и летят низко.
Вчера у моей внучки был день рождения. Ей исполнился годик. Сын прислал фотографию: семья у праздничного торта и на фоне шаров — розовых, белых и... черных. «Черные... Ну зачем в такой день черные?..» Ответ пришел сам собой: черные — это в память о тех, кто в этот же день ушел из жизни. В память о тех, чью жизнь оборвала эта страшная трагедия, равнодушной к которой нельзя оставаться никому.
Вчера у моей внучки был день рождения. Ей исполнился годик. Сын прислал фотографию: семья у праздничного торта и на фоне шаров — розовых, белых и... черных. «Черные... Ну зачем в такой день черные?..» Ответ пришел сам собой: черные — это в память о тех, кто в этот же день ушел из жизни. В память о тех, чью жизнь оборвала эта страшная трагедия, равнодушной к которой нельзя оставаться никому.
«Блондинка — это не цвет,
Блондинка — это судьба!..»
До сих пор помню свою первую куклу — целлулоидного голыша с завитком на голове, должным означать волосы. Ее купил папа, когда мне было года четыре, наверное. Ни одежки, ни половых признаков в виде выпуклостей на груди у пупса не наблюдалось — этакий пухлый малыш усредненного рода. Но мне-то хотелось, чтобы эта кукла была именно девочкой, которая стала бы для меня сестренкой или подружкой, а еще лучше дочкой. Потому я просунула в завиток на ее пластиковой макушке один из своих бантиков, а моя мама сшила для куклы крохотные трусики и платьишко, и получилась взаправдашняя девочка.
«Ничего себе! Вот дают!» — было моей первой реакцией.
Славянск... Название этого населенного пункта — говорящее. Это — город славян, то есть город, в котором живут близкие по ментальности, истории, культуре, традициям русским людям, белорусам, западным славянам.
— Да не стану я вам ничего рассказывать. Не стану, и всё. Все равно не поймете. Отстаньте от меня...
Настя хлопнула дверью и заперлась в своей комнате.
— Настя, открой, открой сейчас же!
— Ладно, Нин, оставь ее. Ну не дверь же вышибать...
Глава 1
Непростое решение
— Нет, ну, я знала, Анька, что ты немножко того, — Соня недвусмысленно покрутила пальцем у виска, — но чтобы до такой степени!
— Ах вот ты где. А я тебя потерял. Зову, зову...
Голова Сергея показалась в проеме чердачной двери.
— Прости, не слышала. Зачиталась... — Катерина оглянулась на мужа.
Когда главред «ЭкоГрада» попросил меня на днях написать пост по поводу весны, праздника и неспокойствия в мире, я поначалу возмутилась: в конце концов, 8 Марта сегодня или как?.. И даже ответила, что в этот день хочу побыть ПРОСТО ЖЕНЩИНОЙ, не думать о политике, о том, кто какие интересы преследует и т.д. Мол, я, как Скарлетт О'Хара, воплощение истинной женщины, «подумаю об этом завтра»... И вообще, у меня другие планы: приготовить макароны по-флотски, испечь творожные кексы и посмотреть симпатичный мне кулинарный проект.
Море... Предзакатный час... Шепот волн...
Тоня, в чем-то невесомом и полупрозрачном, с распущенными волосами, струящимися по спине, идет по берегу. Освежающий бриз играет полами ее легких одежд и завитками локонов. Заходящее солнце, окрасившее горизонт в пурпур, ложится нежным отсветом на лицо Тони. На душе у нее светло и чуточку грустно. Ей хочется так брести и брести вдоль водной кромки, забыв про всё на свете, оставляя на мокром песке следы босых ног, слушая море и крики чаек...
— Куда в этот раз, мисс? — знакомый таксист-индиец улыбался как всегда белозубо и широко.
— В Россию, Джон, в Россию, — Элизабет тоже улыбнулась. — К бабушке, — добавила она по-русски.
Ответ девушки ошарашил Джона. Его и без того огромные глаза стали еще больше и готовы были выкатиться из орбит.
— Мисс, — ужаснулся таксист, — но там же вечная мерзлота, а еще, говорят, медведи... прямо на улицах...
— Ну что вы, Джон, какие медведи? Там — моя родина... Меня они не тронут, — в глазах Элизабет мелькнули озорные чертики.
