Глубокая ночь. Наш лайнер рассекает холодную темноту атмосферы где-то так высоко, что спокойнее об этом вовсе не думать. Я и не думаю. Даже на чувство ирреальности, которое всегда приходит ко мне в небе и селится комочком страха где-то в области живота, стараюсь не обращать внимания. Зачем? Летим себе и летим. И не важно, что мое место в последних рядах длинного салона… Что в моменты, когда самолет проваливается в воздушные ямы, нас нещадно болтает, так болтает, что, оказывается, незаметно для себя я вспоминаю обрывки казавшихся незнакомыми молитв…
Симпатичный стюард, лавируя между кресел, доходит до тряской камчатки и с приятной улыбкой — как учили, наверное — предлагает: «Чай? Кофе?»
Какой славный юноша. Румянец на щеках… И форма ладно сидит на стройной фигуре. Впрочем, форма идет и его коллегам. Но чая почему-то хочется именно из его рук. Еще бы! Молодой кареглазый бортпроводник так вышколенно-предупредителен, так вежлив. Даже про лимон не забыл.
Наконец свет в салоне приглушили. Пассажиры, напоенные и накормленные, дремлют в по-своему уютном полутемном нутре гудящего монстра. Тихие разговоры туристов-датчан, сидящих впереди, не мешают, их непонятный язык звучит фоном, убаюкивает, погружая в сон…
…Первые дни в Ташкенте тоже казались мне сном. Словно то, что я видела и слышала до этого по скайпу — мои родные, обстановка их квартиры, птичий гомон, шум детворы — вдруг волшебным образом материализовалось, оставаясь в моем не поспевающем за событиями сознании по-прежнему виртуальным. Однако поверить, что я наконец-то снова в Ташкенте, пришлось. Ведь крики пацанвы, гоняющей мяч на школьном стадионе, доносились в открытые окна вполне себе реально. Из них же веяло нежарким осенним теплом, таким обволакивающе-приятным после конкретной холодрыги, когда всю дорогу из Владимира в Москву я мерзла в неотапливаемой (!) электричке (и это при минус четырех за «бортом»). Из тех же окон вплывали и дразнили обоняние, вызывая обильную слюну, запахи — то плова, то наваристой шурпы, то димлямы, которые готовились соседями по дому на очаге прямо на улице.
Это днем. А вечерами округу заполняли звуки карнаев-сурнаев — в эту пору там играются многочисленные свадьбы. Представляю, какой «урожай» младенцев в роддомах к середине лета после такого массового начала семейной жизни в октябре. Хотя на рождаемость в этой республике не жаловались, наверное, никогда. Здесь «люди делают новых людей», не зная устали и сплина ни в каком виде — просто в этих краях темнеет рано всегда, круглый год, потому и ребятишек в семьях много))). И всех надо прокормить, выучить, а повзрослеют — женить да замуж выдать. Вот и вынуждены кормильцы больших семейств ехать на заработки в разные страны и веси, где называют их обидными словами — «гастарбайтеры», «понаехали тут»… А что делать? Та же свадьба, что я упомянула, знаете какое недешевое дело! И пусть сегодня не существует выкупа за невесту в виде баранов, овец и лошадей, тем не менее калыма, как и приданого, никто не отменял. Просто они видоизменились, осовременились. Теперь это бытовая техника, мебель и очень редко — отдельное жилье, потому что узбекские семьи чаще всего придерживаются традиционного уклада, когда делят один кров несколько поколений. Как правило, живут они в частном доме, состоящем из ряда помещений с отдельными входами в «покои», но общим двором и кухней. Такие дома, как правило, объединяются в махалли — своеобразные очаги духовности, соседские общины, где существует целая система отношений между их жителями. Большинство из махаллей, кроме всего прочего, имеют и персональное название, корни которого нередко уходят в историю места, быта, ремесел, которыми занимались населявшие их прежде люди.
Махаллей в Ташкенте, конечно, множество, но основная масса горожан, как и мои родные, к которым я приехала в гости, все же живет в обычных многоэтажных домах. Да это и не удивительно — невозможно все два с половиной миллиона (а то и больше) жителей столицы поселить в собственных частных домах. Город-то не резиновый.
Через пару дней после приезда, наконец-то свыкнувшись с мыслью, что я не сплю и всё это мне не снится, обрела способность ощущать, видеть, слышать в «режиме онлайн» и наслаждаться процессом. И первое, что меня порадовало, — какое же все-таки дивное время — осень в Узбекистане! Представьте, выматывающая жара в период, называемый чилля, или саратон — изнуряющего 40-дневного безветренного зноя, когда под плюс пятьдесят в тени (!), уже позади. И хотя днем все еще по-летнему тепло, ночи уже комфортно-прохладные. Поистине бархатный сезон! Я бы даже сказала панбархатный — так называется ткань, столь популярная у местных жительниц, которые шьют из него и широкие платья традиционно свободного покроя, и шальвары — длинные, зауженные книзу штаны.
Ну не здОрово ли — созрел виноград, хурма наливается оранжевой сочной мякотью, гранаты трескаются от зрелости, дыни с арбузами горами навалены на базаре. Я уже не говорю об обычных овощах, урожай которых собирают здесь не по одному разу, высаживая первые растения в теплицы еще зимой. Молчу и о разнообразной зелени — здешние укроп, петрушка, кинза, базилик-райхон пахнут так, как и должны пахнуть, чего часто не скажешь о выращенной в наших, российских тепличных хозяйствах, когда одна трава не сильно отличается от другой, разве что внешне.
Но не лепешкой единой, как говорится, жив гость Ташкента. Здесь есть на что посмотреть, чем восхититься. Широкие проспекты, красивейшие площади, памятники, парки. И везде радующая глаз чистота, зелень, бесчисленное количество цветов. Удивительно, но там растут не только раскидистые вековые чинары (платаны), плакучие ивы вдоль каналов и речушек, дубы в парках, тополя, но и наши «русские» ели, сосны и даже березы. А ведь это вовсе не их привычная среда, и вырастить их в резко континентальной климатической зоне, к коей относится Ташкент, не так просто. Не случайно поэтому у каждого молоденького хвойного деревца в центре города поставлена своя тканевая ширма, защищающая растение от обжигающего солнца и дающая тень в дневные часы.
Мне очень нравится одно место в городе. Там в парке живут лебеди. Они разгуливают по мокрой от работающих фонтанчиков траве, плавают в прудиках и чувствуют себя, судя по всему, весьма комфортно. Это место любимо и горожанами, тут всегда многолюдно. Многие фотографируют и благородных длинношеих красавцев, и делают селфи на их фоне. А лебеди и не против. Привыкли к публичности.
Фото автора.
Интересно, что в Ташкенте, где немало грандиозных сооружений — типа «Истиклол» (бывший Дворец дружбы народов), театров, концертных залов, практически нет так привычных нам огромных супермаркетов (их вообще единицы в городе). Основная масса торговых точек — это небольшие магазинчики. Но купля-продажа идет не только в них, а и на улице. Причем не только на многочисленных базарчиках, но и прямо перед частными домами. Такое ощущение, что всех обуял дух предпринимательства, торговый зуд. Что только не предлагают! Тут тебе и жвачка, и сигареты поштучно, и печенюшки, и сладости всякие, порой и самодельные, типа тех, из прошлой жизни… петушки на палочке… Эх, ностальжи…
Очень мне нравится, что в Ташкенте можно запросто увидеть арбу, запряженную осликом. Представляете, вокруг 21 век, иномарки снуют всякие, молодежь с айфонами дефилирует, исследовательский модуль «Фила» до кометы долетел, не промахнулся, а ослик, милый, непритязательный, словно вчера еще возивший бессмертного фольклорного героя Насреддина, продолжает делать свою работу, как и много-много лет назад.
А еще, не поверите, по ташкентским дворам ходят кроме молочниц, оглашающих призывным криком: «Кислый-пресный молоко! Каймак», еще и старьевщики, собирающие не только не нужный «хлам», но и нерабочие сотовые телефоны, а еще вышедшие из строя холодильники и другую бытовую технику. Даже уже использованные однажды пластиковые бутылки собирают люди. В них потом разливают для продажи молоко и масло.
Вообще, Ташкент, конечно, удивительный город. Невероятно колоритный, со своим лицом, восточной грацией и харизмой, современный и в то же время сохраняющий черты давнего исторического прошлого, очень динамичный и живой. Есть ли в нем изъяны? Проблемы? Конечно, как во всяком другом мегаполисе. Но говорить о них сейчас совсем не хочется. Они не портят общего позитивного впечатления. Возможно, я смотрю на этот город особыми глазами, ведь я родом из Узбекистана, хотя давно уже живу в России. Там моя малая родина. Там покоятся мои родители. Там мои корни.
…И снова ночь. Снова гудят двигатели самолета. В салоне горит дежурный свет. Слышится негромкая иностранная речь — в этот раз среди пассажиров группа французских туристов. Видимо, делятся впечатлениями об увиденной экзотике. А я дремлю, продлевая мгновения моего восточного сна, чарующего, дивного, как сказки Шахерезады…
Фото из Интернета. Спасибо их авторам!
Альфия УМАРОВА.
Осень 2013 года
