Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать. Твой фасад темно-синий Я впотьмах не найду, Между выцветших линий на асфальт упаду… Тем кто помнит. На улице Рубинштейна располагалось кафе «Мороженица». «Сайгон». В меню заведения давали мороженное с коньяком и коньячный пунш. Это заведение, видевшее Довлатова, Бродского, Гребенщикова и Цоя. Сергей Довлатов вернулся на Рубинштейна памятником. Даже о Пушкине Довлатов сказал не всё. Он так и не ответил в бытность экскурсоводом в Пушкинском заповеднике «Михайловское», на вопросы о том, «Где здесь проходила «Болдинская осень?», и «Как отчество младшего сына А.С.Пушкина?». Быть может, у современных прохожих появится возможность услышать ответ.
Его сердце остановилось во сне, как это принято у абхазов. Или просто у избранных Богом счастливых людей, ощутивших еще в этом мире радость свободы — и не узнавших ее цену. Человек, расширивший Абхазию до размеров Вселенной, не может ее покинуть ни в какой из жизней — он просто переместится за другой пиршественный стол.
Как-то однажды в доме культуры на репетиции музыкальной группы появился длинный парень с черными короткими волосами, маленьким лицом, несоразмерным его высокому росту, и глазами-пуговками. Он попросил гитару, и когда получил её, сыграл несколько интересных композиций. Нас было четверо: гитарист, барабанщик, клавишник, басист – молодые, еще учившиеся в средней школе, полные задора мечтатели. Репетировали каждый день, и уже кое-что получалось. А он, как выяснилось, недавно вернулся из армии, и служил, по его словам, в десанте. Служба в ВДВ для ребят была предметом особой гордости, но нас это не тронуло. Мы любили музыку, а не мускулы. И его мальчишеское хвастовство, несмотря на взрослость, – все-таки человек после армии! – нас поначалу настораживало. Переглядываясь между собой, мы как будто спрашивали друг у друга: стоит ли этот парень нашего внимания?
– У тебя нет друзей! Ты всем надоел! – жена раздражена и, как всегда в таких случаях, высказывает мне все, что накипело у нее.
– Нет, не всем, – вяло возражаю я.
– Ах, да, забыла. Есть один – сослуживец Костя. Этот как напьется, так и звонит. Настоящий друг! Нечего сказать!
Сегодня 217 лет Александру Сергеевичу Пушкину
Юнна Мориц знаменитая советская и российская поэтесса, большой друг журнала «ЭкоГрад» празднует свой день рождения. Присоединяемся к поздравлениям. В этот день наша Юнна Мориц опубликовала на своей страничке в ФБ стихи и рисунок. Да, да, на той самой, которую блокировали и удаляли администраторы ФБ, но которая по-прежнему популярна и место паломничества любителей прекрасного. За жизнь! Дорогая наша, любимая Юнна Петровна...
Капитану-герою подводной лодки Щ-310 «Белуха», Богораду Самуилу Нахмановичу, посвящается
Превыше мелочных забот
Над горестями небольшими
Встает немеркнущее имя,
В котором жизнь и сердце — флот!
Стихи Алексея Лебедева, штурмана п/л «Л-2»,
погибшей в ноябре 1941 года у о. Готланд
Выдрав себя из планеты с корнями
И перерезав душевные стропы,
Чем вы останетесь? Альфа-тенями,
После которых не страшно Потопа?
Про Захара Прилепина известно кажется всё и каждому, ну по крайней мере кто пожелал. Моя встреча с Захаром началась со случая, с приглашения на вечер «поговорим как в прошлый раз». Магазин с многообещающим названием «Дом культуры» оказался расположен в бывшем техническом помещении вполне себе элитного дома на Кутузовском. На крыльце с турникетом толпились люди похожие на брутальных байкеров, но в менее вызывающих одеждах. Захар не выделялся, почти. Если бы не обязанность встречать гостей и отвечать на вопросы. Передал визитку и пару заранее прихваченных с собой журналов.
В лингвистике, а точнее – в теории речевых актов, есть описание очень красивой ситуации, когда употреблённый в прямо контексте глагол (типа «лгать», «льстить», «клеветать») перечёркивает всё высказывание напрочь.
