Екатеринбургский поэт и переводчик Андрей Расторгуев — член Союза журналистов и Союза писателей России. Автор поэтических книг «Я родился в проклятой стране» (1991), «Порыв» (1994), «Древо» (2002), «Дом из неба и воды» (2006), «Словолитня» (2012), «Белый кит» (2012, Германия), «Русские истории» (2014), «Багрение. Поэма о русских головах» (2019), «Земля крылатых яблонь» (2019), драматической поэмы «Успение Стефана Пермского» (1996), сборника литературно-критических статей и рецензий на книги современных писателей России «Жажда речи» (2011, электронная книга, в соавторстве с Ниной Ягодинцевой).
Председатель Совета по критике Союза писателей России Вячеслав Лютый пишет о его творчестве, анализируя книгу «Земля крылатых яблонь»:
«Стилевая поэтическая «походка» Андрея Расторгуева берёт начало в устной речи... И очевидно, что дистанция между автором и читателем уже определена заранее органическим «устройством» голоса поэта. Перед нами разговор людей взаимно понимающих и думающих похоже. Но не задушевных друзей, а, скорее — единомышленников. Потому у Андрея Расторгуева не часто встретишь исповедальные строки: наиболее близок автору он сам, и признания лирического героя адресуются себе же. А читатель — свидетель происходящего и возможный судья. Но одновременно — товарищ, который поймёт и протянет ближнему дружескую руку...
Как будто подсознательно поэт ощущает некий тревожащий душу ракурс, возникшую дистанцию в собственном восприятии гармонии. И в развитии сюжета Андрей Расторгуев старается закрыть эту «трещину» всем существом своим, всем остатком любви своей к земному миру. Не случайно в стихах его книги «Земля крылатых яблонь» наряду с парадоксальными образами и сближениями есть вечные акценты, которые остаются в сознании и в сердце человека как изначально ему принадлежащие — они пропадут только с исчезновением его самого. Впрочем, в природе всё останется, но нас это обстоятельство уже никоим образом касаться не будет...
Поэт проницает поколения и эпохи, культурные слои и языковые пласты, житейское и одухотворённое — и нигде не выглядит ряженым странником, а предстаёт вовлеченным в бытие человеком, который всякий раз находит верные краски и слова, дабы передать наиважнейшие оттенки события и облик его участников...
Чувство пространства и чувство земли, изменчивой и прекрасной, насыщают стихи Расторгуева. И он, как будто осязая движение времени, прикрепляет эти чувства к живому окоёму, в котором сам находится, проживая свой век. Ориентиры и приметы Небесные для автора, несомненно, важны — однако всё вышнее в его стихах так или иначе отдалено от лирического героя. Видны незримые силовые линии, которые притягивают человека к Небу. Но всякий раз в интонациях Расторгуева при разговоре о «высшей инстанции» неуловимо присутствует явственно ощущаемое расстояние между земным поступком, земной душой — и непостижимым законом, которому подчиняется мировой распорядок».
Предлагаем читателям «ЭкоГрада» несколько стихотворений из книги Андрея Расторгуева «Земля крылатых яблонь».
Андрей РАСТОРГУЕВ
***
Блаженны, кто верует — искренней веры не тронь,
хотя сомневается здравая мысль и сегодня...
Нисходит с высоких небес Благодатный Огонь
На Светлую Пасху в кувуклию Гроба Господня.
Волною духовною или телесной рукой —
невидимо тем, кто в надежде Огня ожидает.
И вновь разливается чистое пламя рекой
и радостных лиц озаряемых не обжигает...
По равновеликим краям материнской земли,
на волю ветров полагаясь и Вышнюю Волю,
порой молодою мы тоже зажгли— и сожгли
страстей и желаний немереных добрую долю.
Но смысла завидовать нынешней юности — нет.
Без точки страница, не время ещё устраниться –
не молниеносный и не ослепительный свет
яснее горит и ровней на дорогу струится.
Души не трави и смятенного сердца не рви.
Кто истинно ведает: вечное — не за горами,
поймёт, сколько в ярое пламя добавить любви,
чтоб и маловерные лицами не обгорали.
***
Не пой, молодая, при мне
ты песен о старой войне —
бурьяне, тумане и пыли…
С почти вековой глубины
едва различимо слышны
далёкие боли и были.
Окатыши горьких побед,
и мы уже таем на нет
на бруствере тысячелетья,
поросшие мохом-травой…
А вслед за второй мировой
проглядывается третья.
И, как в неурочный Покров,
поверх городов и голов
потомков, безвестно любимых —
не ангелы, не мертвецы,
но вечно живые бойцы
из давних семейных альбомов.
Мол, братья, кончай ночевать:
не время ещё почивать,
пролёживать Боговы лавки —
пора собираться опять
в небесную русскую рать
из необратимой отставки.
Бог знает: пора — не пора.
Опять холодают ветра,
а думали: лето в кармане…
Мелодия вроде проста,
да не удаётся с листа,
но если душа не пуста,
мы вместе споём о тумане.
***
Глотая влагу клюквенных болот,
по еле размороженному лету
река невозмутимая течёт,
похожая на греческую Лету.
Наверняка она зовётся «ва» —
здесь таковы порядки именные.
Тогда Летва? Но есть уже Литва —
сегодня это берега иные.
Что год на год, когда и век на век
веками не приходится нимало?
Напрасно суетится человек —
она любые климаты видала.
Текла то прямиком, то наискось
и точно знает: всякое бывает…
И носорожью каменную кость
забытую песками замывает.
***
Где клонится да коренится
поубавившийся народ,
речка Белая Холуница
земляные породы трёт.
Речка Чёрная Холуница
моет корни невдалеке…
Всё двоится, чтоб сохраниться
на песке и на языке.
И, названиями не обманывая,
мимолётные с высоты,
затекают с Большою Малая
речки Белые под мосты…
Имена только, да навеяло —
не убавилось от потерь:
всея Малыя и Белыя —
и Великия по теперь…
***
На облюбованный край земли
хочешь валить — вали…
Славно летят в золотой дали
белые корабли.
Если на выстуженной реке —
снежная береста,
славно отправиться налегке
в солнечные места.
Как рассыпается свежий сноп
по ледяному льну,
сам я, осиливая озноб,
к телу живому льну,
а пережмёт на ветру висок
каменною тоской —
голову рад уронить в песок
средиземноморской…
Ой, бестолковая голова!
Только лицо умой —
ведает, что однова жива,
а всё одно – домой:
к раннему свету, смоле, золе… —
надо ли говорить?
Жить не тужить о чужой земле —
хоть бы и лес валить.
***
Дождя и ангела в дорогу.
Дорога мокрая — так что ж?
Езжай пораньше, понемногу,
не превышай — на то и дождь.
А после в воздухе высоком
под пaволокой голубой
следящий ястреб или сокол
крыла расправит над тобой.
Но ты недоброю приметой
не почитай их зоркий труд —
то ангелы нас эстафетой
из клюва в клюв передаю.
***
И всякое утро — дождь,
да не тяжелей свинца…
Даждь, Господи, всё, что дашь,
мне вынести до конца.
Что сердце не охладил,
что разум не отключил,
что пуще всего хотел,
что — на́ тебе — получил.
С вершины до глубины
мгновение показал…
И что золотой цены
заранее не сказал.
Подготовила Римма ЛЮТАЯ
