Юрий АНДРИЙЧУК
Тетка Зоя (рассказ)
Тетка Зоя возвращалась из центра поселка домой. В правой руке она держала хозяйственную сумку, в которой вместились все её нехитрые покупки: упаковка вермишели, трехлитровая банка молока, триста граммов свинины, круглый черный хлеб. День был обыденный, будничный, погода стояла теплая, воздух был свежим и наполненным озоном, потому что до обеда прошел дождик. Незатейливые думы занимали сознание тётки Зои: она соображала, что приготовит на ужин; затем перебрала в памяти, какие еще заботы у нее отложены на сегодняшний вечер. Оказалось, что её ожидала стирка, впрочем, небольшая. Потом она припомнила, что должна накормить кур, а для этого придется где-то нарвать и потом измельчить крапиву. От перспективы иметь дело с этим неприятным растением тетка Зоя невольно поморщилась. «Лучше ботву свеклы, – рассуждала она про себя. – А с ним дать черствый хлеб… размочить… перемешать...»
Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать. Твой фасад темно-синий Я впотьмах не найду, Между выцветших линий на асфальт упаду… Тем кто помнит. На улице Рубинштейна располагалось кафе «Мороженица». «Сайгон». В меню заведения давали мороженное с коньяком и коньячный пунш. Это заведение, видевшее Довлатова, Бродского, Гребенщикова и Цоя. Сергей Довлатов вернулся на Рубинштейна памятником. Даже о Пушкине Довлатов сказал не всё. Он так и не ответил в бытность экскурсоводом в Пушкинском заповеднике «Михайловское», на вопросы о том, «Где здесь проходила «Болдинская осень?», и «Как отчество младшего сына А.С.Пушкина?». Быть может, у современных прохожих появится возможность услышать ответ.
Его сердце остановилось во сне, как это принято у абхазов. Или просто у избранных Богом счастливых людей, ощутивших еще в этом мире радость свободы — и не узнавших ее цену. Человек, расширивший Абхазию до размеров Вселенной, не может ее покинуть ни в какой из жизней — он просто переместится за другой пиршественный стол.
Как-то однажды в доме культуры на репетиции музыкальной группы появился длинный парень с черными короткими волосами, маленьким лицом, несоразмерным его высокому росту, и глазами-пуговками. Он попросил гитару, и когда получил её, сыграл несколько интересных композиций. Нас было четверо: гитарист, барабанщик, клавишник, басист – молодые, еще учившиеся в средней школе, полные задора мечтатели. Репетировали каждый день, и уже кое-что получалось. А он, как выяснилось, недавно вернулся из армии, и служил, по его словам, в десанте. Служба в ВДВ для ребят была предметом особой гордости, но нас это не тронуло. Мы любили музыку, а не мускулы. И его мальчишеское хвастовство, несмотря на взрослость, – все-таки человек после армии! – нас поначалу настораживало. Переглядываясь между собой, мы как будто спрашивали друг у друга: стоит ли этот парень нашего внимания?
– У тебя нет друзей! Ты всем надоел! – жена раздражена и, как всегда в таких случаях, высказывает мне все, что накипело у нее.
– Нет, не всем, – вяло возражаю я.
– Ах, да, забыла. Есть один – сослуживец Костя. Этот как напьется, так и звонит. Настоящий друг! Нечего сказать!
