В эфире промелькнуло включение из Жёлтого дома. 47 секунд бессвязных звуков из Европарламента от нобелевского лауреата Светланы Алексиевич, которая пыталась донести какой-то message на русском языке –– в конце концов то, что она пыталась сказать, пришлось давать в титрах, никак не похожих на её нечленораздельную речь. Москвичи и питерцы с университетским образованием и даже без оного могли впасть в ступор и проклясть геев и геронтофилов из Шведской академии, и поделом –– сексуальные перверсии предполагают обострённое чутье на интеллект, а не на колхозную самодеятельность.
Уже всем пофиг, что сказала или скажет Алексиевич. Поэтесса Юнна Мориц, которую Бог не обидел ни талантом, ни интеллектом, ни образованием, пришла в ужас, когда журналисты преподали её стихотворный отклик на мизантропию Алексиевич как ПОСВЯЩЕНИЕ ей: «Я просто написала стихи о фашизме, нацизме и русофобской нечисти, которым я НЕ ПОСВЯЩАЮ ничего, никогда, нигде!!!». Да и самой госпоже лауреату наплевать на свои слова, ей нужны только журналистские скандалы, пранкеры, чёрный пиар, потому что в другой оболочке миазмы непрошедшего времени, которые она поставляет на книжный рынок, не продать даже патентованным русофобам. Трагикомедия в том, что такой контекст задан танатологической матрицей, вряд ли осознанно воспринимаемой автором.
Алексиевич мерно прохаживается среди анатомированных трупов самоубийц, пристрастие к историям которых она не без удовольствия описывает. Когда-то назвав её дискурс иллокутивным самоубийством (Иллокутивное самоубийство Светланы Алексиевич), мы даже не ожидали попасть в яблочко: «(Она) рождает тезисы, которые, наверное, своей абсурдностью пробьют даже гранит, но, к счастью, сначала они убивают сами себя – и никуда дальше пиар-продуктов команды чирлидеров не идут. Что, к счастью, снимает декларируемую необходимость убивать эти недоидеи». Алексиевич намертво приросла к ушедшему СССР («Мы были люди с одной коммунистической памятью. Соседи по памяти»), нюансам его ментальности, идеям как памятникам, и, пытаясь в рефлексии от них оторваться, попутно выдавливая из себя раба, в итоге убивает себя как автора, рождая литературных зомби. Ходульные герои её «нобелевского» труда «Время секонд-хэнд» никогда не существовали во плоти и крови, лауреат пришла в морг, отобрала трупы жертв 1991 года и расписала их с изяществом запойного колхозника с заранее припасённой то ли палитрой, то ли поллитрой. Вышло творение, которое здесь пипл хавать не может –– только в голодной на экзотику Европе.
Алексиевич окончательно запуталась там, где и не разбиралась никогда. Противопоставляя «космос государства, великую историю» «частному существовании, когда маленькое стало большим», она уже не видит, что из этого сейчас доминирует. #Надоел простецкий, затхлый и давно забытый в мусорной куче багаж, «победа есть поражение», девичий абсолютный пацифизм, запоздалая животная радость от заграницы («Я помню, как в 2000 году ездила в Европу, как нам радовались, как говорили, что "наконец-то вы с нами" – вообще-то свободный выезд из России был открыт с 1993 года, из Беларуси – тоже), бьющая под дых провинциальность вкупе с женской непосредственностью и «тихостью ума» («Дальше нас ждут более страшные войны — уже не человека с человеком, а людей с природой»). Не нужно подчёркивать, что мужской алгоритм действия Алексиевич даже не пытается понять («Думаю, что сегодня герой — это тот, кто не стреляет»), да и этого от неё не требуется – представить парня, читающего Алексиевич, можно только в сюжете её очередного романа.
Вообще слова про безумие – эхо деревенского трипа. Как у безвременно ушедшего классика народных мотивов: «На природу лучше глянь, Здесь в деревне кайфа целый вагон». Пока г-жа Алексиевич куда-то съездила, прошло два поколения. Или три, судя по её эволюционным зарубкам. И вот из машины времени умудрённая easy writer показывает нам сказки из 1986 года, дикий Совок с его детскими (отсюда глядя) проблемами. Зачем и главное – для кого эта клоака? Молодёжь с белыми лентами, о которой восторженно отзывалась писательница в 2012 году, сменила имидж уже не один раз и говорит на другом языке –– «уберите нафиг!» выдаёт в доступной семиотической связке гораздо отчётливее, чем г-жа Алексиевич выражается на русском устном.
Ко всему, что госпожа лауреат делает, вещает и творит, уместнее всего поставить жирный хэштег #Надоел. И пусть это пренебрежение правилами русской грамматики – несогласованность в роде – будет адекватным ответом на бессвязные, утомительные, престарелые по сабжу и до предела тупые деревенские причитания Светланы Алексиевич.
Владимир ХЛУДОВ.
P.S. Хэштег является компромиссным из-за пакетного режима двухголового монстра мизулинояровой, конгениального героине реплики по тупости.
Так писал "ЭкоГрад"
Нобелевская карта ударов по России. Комментарий главного редактора "ЭкоГрада" Игоря ПАНАРИНА
Иллокутивное самоубийство Светланы Алексиевич
Битва за Белоруссию перешла в активную фазу
