Владимир ДМИТРИЕВ, гендиректор ЗАО «Управляющая компания «УНГА», депутат Заксобрания Иркутской области прокомментировал корреспонденту «ЭкоГрада» Маргарите МОРОЗОВОЙ решение министра Донского о санитарных рубках – в контексте байкальской проблемы (http:/ekogradmoscow.ru/novosti/o-sanitarnykh-rubkakh-na-bajkale-izvestyat-za-20-dnej).
– После таких пожаров (как в байкальских лесах – Ред.) проходят обследования, и, как правило, лесопатологи выделяют какие-то массивы и говорят, что здесь надо провести сплошную санитарную рубку. Это нужно для того, чтобы вредители не заселились, для профилактики новых пожаров – чтобы сухостой не сожгли или для того, чтобы ещё что-нибудь подобное не произошло, та же самая бактериальная водянка или еще что-то чтобы не завелась.
Проблема в том, что сплошные санитарные вырубки на территории особо охраняемых природных территорий (ООПТ) запрещены. Запрещены они потому, что из-за них постоянные скандалы с общественностью, с прокуратурой, ещё с кем-то о том.
Основная проблема в том, что не всегда прозрачно и понятно: кто назначил, почему назначил, кто приехал, почему срубил, куда делась эта древесина. У всех масса вопросов. Поэтому были приняты эти изменения в Лесной Кодекс – 455-й Федеральный Закон (Федеральный закон N 455-ФЗ от 30.12.2015 «О внесении изменений в Лесной кодекс Российской Федерации в части совершенствования регулирования защиты лесов от вредных организмов» – Ред.), который всю эту систему упорядочил, то есть это то, о чём говорил министр (насколько я понимаю, потому что я там не был, сужу только по отголоскам). Он говорил, что вот, мол, смотрите, существует такая прозрачная процедура: органы Иркутской области вывесили у себя на сайте информацию о том, что проведено лесопатологическое обследование, там-то они обнаружили такие-то территории, где будет усыхание состояния этих насаждений, там необходимо назначить эти сплошные санитарные рубки, и будьте любезны, скажите своё мнение, выскажите опасения. Если кто-то думает, что это не так, вот вам заключение лесопатолога, вот номера этих кварталов. Если нужны какие-то ещё возможности и способы, как к этому привязаться, чтобы это найти, то это должно быть понятно, как сделать. Дальше там процедура, как это всё выставляется на аукционы – либо находят свои собственные сельскохозяйственные учреждения, специализированные, которые и проводят эти рубки. То есть известно: кто, где, когда, в какие сроки, на какой площади, что рубят, чего не рубят. И ни у кого нет вопросов.
– То есть эта процедура будет вывешивается на сайте местного лесхоза? Рослесхоза?
– Не местного лесхоза, а местных органов лесной власти. Например, министерства Иркутской области. То есть тот органа, который отвечает за леса в этом конкретном регионе.
Третий блок вопросов, который возникает при проведении этих санитарных рубок, – куда девается этот лес.
– И рубят его те, кто заходят? То есть могут ли это быть арендаторы или кто?
– Нет, это как раз все должно быть определено. То есть либо они выставляют эти участки на аукцион, и кто приходит на аукцион, тот платит, либо не платит, в зависимости от того, какие условия. То есть если там уже вообще одни головешки, то это затратная часть, понятно, что там уже ничего нет, а если там есть ещё какая-то коммерческая заинтересованность, то там уже будет совершенно другая цена, которая будет определена на аукционе.
И куда девается эта древесина... Условно говоря, такие директивы разрабатывают государственные учреждения. Во многих районах есть свои специализированные организации, которые занимаются подобными мероприятиями. То есть там, где нет какой-то прибыли, но лес все равно надо сажать, нужно за ним как-то ухаживать, и надо с ним что-то делать, организовывают такие учреждения (это либо казённые, либо бюджетные, краевые, республиканские или областные учреждения), главная задача которых – выполнение работ, а не организация деятельности. И суть такая: чтобы они не превратились в какие-то «милые» структуры, у них есть главное – древесина, они выставили её на рынок, получили определённую цену и, собственно говоря, вырученные средства направили на лесное хозяйство и на дальнейшие свои мероприятия, например, на ликвидацию пожара.
– А когда это будет принято? То есть это прозвучало как предложение?
– Нет, это пока не принято, пока только чисто предложение, связанное с тем, что что-то надо делать. Собственно говоря, что произошло, перевожу. Произошло то, что состоялось заседание, на котором слушали эту историю про проблему Байкала. Одна из тем – то, что были пожары, и эти пожары...
– Да, прозвучало предложение, но оно пока на уровне предложения.
– Да, и народ должен сказать, каким путём мы идём. То есть это, собственно говоря, предложение министра – оно для того, чтобы понять, что происходит. Потому что параллельно, в тот же самый день, была приблизительно аналогичная история, которая развивалась у губернатора Ленинградской области, где общественность сказала – никаких санитарных рубок. Короед у них там что-то съел, и надо было что-то делать с этой зелёной зоной вокруг Санкт-Петербурга. И губернатор сказал, что все надоели настолько, что пускай ест, что хочет, этот короед, но никто ничего рубить не будет в этих защитных лесах. Вот два сценария одного и того же.
И третья история была в Московской области несколько лет назад. Все леса Московской области тоже относятся к лесам первой группы – это защитные леса, которые рубить нельзя. После пожаров 2010 года началась вспышка этого короеда-типографа. В результате пока одни думали, другие опасались, что вдруг что-то произойдёт, третьи говорили, что надо или, наоборот, не надо рубить, четвёртые говорили, что если сейчас всё срубят, то всё застроят, короед съел благополучно почти 100.000 гектар ели.
И вопрос сейчас такой: надо что-то делать, надо всё обсудить и дальше принять решение, либо мы принимаем закон, либо... Собственно, проблема в процедуре или ещё в чем-то таком в отношении ООПТ. Потому что вокруг ООПТ достаточно активно все время развиваются события, как «давайте примем», так и «давайте всё остановим».
– Но у нас же глава региона, собственно, активно «за» и местное население тоже – все «за». То есть по идее должны только поддержать такую инициативу.
– Да, но мне просто кажется, что тут нужно не слишком перестараться и не слишком, что называется, перебояться.
– То есть, я так понимаю, будет на этой недели еще заседание в Чите, и там будут все эти вопросы более детально прорабатываться?
– Я сомневаюсь, что они там в Чите будут очень детально прорабатываться, потому что они там будут обсуждать... Вообще, просто ООПТ – это не совсем наша тема. ООПТ – это тема Рослеснадзора, у которого на это полномочия. Федеральные ООПТ, и всё, что к ним относится, напрямую в ведении Минприроды. А что касается лесного фонда, то там все полномочия, наоборот, у субъектов, то есть субъекты сами решают, что им делать, как назначать или не назначать эти рубки.
То есть здесь такая несколько сложная конструкция. Философия такая была, что если есть природный ресурс, то субъект должен каким-то образом организовать его использование так, чтобы он приносил какой-то доход себе. Условно говоря, чтобы не было таких трагических историй о том, что кто-то к нам пришёл, все срубил, уехал, субъекту ничего не осталось, как в этих фильмах про индейцев показывают, что из этой Амазонии всё увезли, и там стоит один несчастный индеец...
Ну, а, естественно, что регионы активно любят делать? Они любят что-то организовать, потом продать, то китайцам там, то не китайцам, кого-то привлечь...
А вторая часть – что, собственно, дальше с этим делать, как вести это хозяйство, что делать с пожарами, что делать с вредителями-короедами. Это надо решать. Эта часть губернаторов больше волнует. Они говорят, что хотят как лучше для Федерации. Но мы сейчас очень далеко зайдём...
Либо надо проработать эту идею с общественностью, какие должны быть внесены изменения в законы, в законодательство по ООПТ, в лесное законодательство, которые, с одной стороны, не дадут никому усомниться в том, что грядут какие-то перемены, чтоб люди не думали, что всё спилят и будет только хуже, но с другой стороны, чтобы не было никаких иллюзий в плане того, что если ничего не делать, то хорошо не наступит. Я имею в виду – в этих лесах, которые пострадали, даже если это ООПТ. Либо надо принять третью концепцию. Есть там часть общественников в природоохране, которые рассказывают историю о том, что когда-то давно в Америке был парк в полмиллиона гектар, они тоже долго думали, что делать, потом сказали, что ничего не будем делать, пускай будет так, как будет.
– Почему? Природа справится сама.
– Да, может. Я уже который раз слышу, что ничего не надо делать, Байкал сам себя лечит.
Беседовала Маргарита МОРОЗОВА.
См. по теме:
