Мои размышления на сей раз посвящены теме модернизации, которая в современной энциклопедии — Википедии — определяется как макропроцесс перехода от традиционного, аграрного общества к индустриальному. Не секрет, что Википедию пишут люди, такие же, как и мы с вами, поэтому определение (дефиниция) представляется слишком прямолинейной и однобокой.
Это даже не евроцентризм, битве с которым посвятили свое творчество лучшие умы второй половины прошлого века (сюда я отношу, например, знаменитого философа Жака Деррида), это заокеанская философско-методологическая экспансия, при том что традиций философского мышления в США не существовало — вплоть до той самой второй половины XX века, когда на основе послевоенной научной иммиграции там сформировалось соответствующее сообщество. Хочу предложить для обсуждения свою точку зрения. Модернизация понимается как нелинейный путь прогресса, и, как христианин, я вижу содержанием такого процесса волю Творца, определяющего направление движения тварного, то есть человеческого. Вектор движения вполне конкретен — к утраченному Золотому веку (по Достоевскому), от потерянного к гармонии (как у Платона), к Софии — Премудрости Божией, к новому откровению и всеединству. Но человеческая воля, которая опять-таки предусмотрена Творцом, имманентна субъекту и не может не вступить в противоборство с волей Творца. Это противоборство и определяет процесс модернизации, на узловых этапах которого проявляются локальные революции, которые чаще всего являются по сути эволюционными вехами, научными прорывами. Но, увы, не всегда…
Идеи, ниспосланные нам Творцом, носятся в воздухе, и история их объективации («Приключения идей» Альфреда Уайтхеда) сама по себе диковинна и поучительна. Если обратиться к истории, то в 1770 году философ маркиз Никола де Кондорсе впервые назвал словом «модернизация» способность современных людей научно направлять изменение общества. Но в аспекте модернизации важно другое — этот процесс никак не может быть линейным и основываться только на техническом прогрессе, адептом которого в теории модернизации были Толкотт Парсонс и Сэмюэл Хантингтон, автор известного труда «Столкновение цивилизаций». В чем главный дефект их системы? Это то же представление об американской модели прогресса как единственном пути развития, игнорирование национального контекста (точнее, его сведение как в беллетристике XIXвека к couleurlocale— местной экзотике, местному колориту) и альтернативных — национальным — моделей развития. Ко времени Миллениума это уже было архаизмом. Да и раньше в сфере политической философии такое доктринерство выглядело нонсенсом — на протяжении всей истории человечества главным творческим инструментом в государственном строительстве было и остается национальное чувство.
***
Если говорить об особом русском пути модернизации, то нужно заметить, что в современных условиях, в условиях международных экономических санкций, мы должны исходить из того, что Россия не может противопоставлять себя Западу. Но мы должны оберегать самоценность своей страны и отдавать себе отчет в том, что мир без России будет неполноценным.
Несомненно, нам, русским, часто свойственно излишнее самобичевание. Даже спустя почти 500 лет мы все спорим об Иване Грозном, взвешиваем моральную и человеческую цену его государственных дел, но разве во Франции кто-то стыдится Екатерины Медичи? А ведь она загубила за одну только Варфоломеевскую ночь в несколько раз больше народа (30 тысяч человек), на порядок больше, чем за все время правления Ивана IV! Стыдятся ли в Англии Генриха VIII, который обезглавливал своих противников, даже великого гуманиста Томаса Мора? Нет, на Западе гордятся итогами их государственной деятельности и не мучаются нравственными противоречиями. И вообще — евроцентристы сами навязывают нам тезис, что мораль и политика несовместимы (вспомним того же классика Николло Маккиавелли). «По вере вашей да будет вам», поэтому негоже нам заниматься самобичеванием на радость европейским критикам.
***
Русская модернизация опирается сейчас на стабильный кадровый резерв. В России появилось поколение людей, получивших хорошее образование, обладающих одновременно управленческим опытом и патриотическими убеждениями. Эти люди могут стать движущей силой столь необходимых стране институциональных реформ.
Патриотические убеждения стимулируют здоровые национальные чувства и оберегают от возможного скатывания в радикализм, будь то религиозный или этнический. Поучителен пример Турции, где была решена проблема, с которой до сих пор бьется большинство мусульманских стран, — поставлен заслон финансированию мусульманскими общинами радикальных исламских и террористических движений. И сделано было очень просто — каждый раз, когда политические силы Турции совершали опасный крен в сторону исламизации, турецкая армия устраивала (или пыталась устроить) военный переворот. Армия — это традиционно здоровая ячейка общества, именно поэтому она может оценивать модернизацию и ее методы извне.
Другой пример — Иран, в котором плодами политики шаха Резы Пехлеви смогло воспользоваться лишь 10% населения (до конца 1970-х годов). Большинство людей нищенствовали, в стране нарастал мощный общественный протест, и в условиях отсутствия гражданских оппозиционных структур религиозные институты стали его главным «каналом». К чему это привело, видно налицо.
**
Модернизация как прорыв к современному государству, как любой вектор, имеет начальную и конечную точку. Начальную — конкретную страну с ее проблемами и возможностями, историей, географией и ресурсами. Конечную — идеал современности, который со временем видоизменяется, иной раз сильно отличаясь от начальных представлений об идеале.
Мир, по-видимому, находится в завершающей стадии грандиозного цивилизационного перехода, который можно описать тремя словами: урбанизация — индустриализация — глобализация. Что находится за рамками такого перехода, что последует за глобализацией?
На мой взгляд, на глобальной мировой арене именно нация становится главным действующим лицом. Пророки типа Френсиса Фукуямы в 1980-х сильно поторопились с декларацией «конца истории». Все еще впереди…
С чем бы ни сталкивается глобальный мир — с недостатком новых рынков и дешевого сырья, повышением трудовых и экологических издержек, увеличением налогового давления, ростом стоимости технологических инноваций — все это указывает на серьезный кризис существующей мировой системы.
Современная демократия — это свобода выбора в рамках довольно жестко заданного коридора возможностей, ширина которого определяется соглашением элит и общества, а также размером общественных благ.
На протяжении столетий межклассовые конфликты стали главным элементом развития. Такие конфликты сформировали государства и национальные политические системы, но в современных условиях партии утратили свою системообразующую функцию. Политическую повестку дня все больше определяют вопросы экономики, культуры, религии, экологии.
Следует отметить, что популярный в современном мире демократический уклад серьезно подрывается идейным вакуумом, который возник достаточно давно по причине общего разочарования в основных либерально-демократических доктринах.
***
Выбор политической стратегии реформ для России затрудняется отсутствием необходимых долгосрочных прогнозов и стратегических подходов, общей неясностью целей, задач и ориентиров. В чем будет состоять суть завтрашней «современности», в которую предстоит начать вписываться уже сегодня. Каковы наши стратегические приоритеты? Какой ресурсной базой мы обладаем? В чем наши конкурентные преимущества?
Чтобы действовать в условиях многих неопределенностей, нам придется значительное внимание уделять не только содержанию, но и стилю управленческих действий. Правильный стиль не менее важен, чем состав мероприятий.
Прогноз и трезвый расчет на основе исторического и международного опыта, научного подхода поможет в разработке стратегии реформ. При этом следует помнить, что в ХХ веке экономическая наука стала крайне математизированной и оторванной от эмпирической реальности. На смену политической экономике пришла economics, которую нобелевский лауреат Василий Леонтьев определял как «выкидыш» экономической науки.
Любому развитию требуются стратегическая координация и управление. Это могут быть инвестиционные банки, как считал Йозеф Шумпетер. Это может быть централизованный план, как действовали Сталин и многие успешные правители XX века. Но скорее всего это должно быть их сочетание.
Речь может идти о конвергенции двух систем, золотой середине между планом и рынком.
Полковнику Сименсу, происходившему из рода многодетных крестьян-арендаторов, брат которого изобрел электрический телеграф, было в приказном порядке предписано стать честным предпринимателем и наладить современную связь в растущем германском государстве. Через несколько лет компания Siemens AGуже тянет телеграфные линии на просторах Российской империи, затем закладывает основы электротехнической индустрии в далекой Японии.
***
Россия неоднократно проводила модернизацию своего государства, достигая мирового уровня в своем развитии. Однако практически все русские модернизации носили деспотический характер. На пиках модернизации в России действовали ее наиболее жесткие правители — Иван Грозный, Петр I, Иосиф Сталин.
Войны XX века были по преимуществу противостоянием не столько армий, сколько экономик и их мобилизационных возможностей. По общему опыту двух мировых войн СССР должен был проиграть. Статистика такова, что в этих войнах более бедные страны, сталкиваясь с решительным нападением, всегда терпели поражения — или сразу, или после того, как их экономики разлагались.
Что касается индустриализации в СССР, что в то время (1930-е годы) Америка активно искала пути выхода из Великой депрессии, и Советское правительство получило от архитектора Альберта Кана целостную программу промышленного строительства в Советском Союзе, известную в советской истории как «индустриализация СССР». В феврале 1930 года между «Амторгом» и Каном был подписан договор, согласно которому фирма Albert Kahn становилась главным консультантом советского правительства по промышленному строительству и получала пакет заказов на строительство промышленных предприятий стоимостью 2 млрд долларов (около 250 млрд долларов в сегодняшних деньгах). Был образован Госпроектстрой, за три года существования которого (1929–1932 гг.) через него прошло более 4 тыс. советских архитекторов, инженеров и техников, изучивших американскую науку проектировать и строить. Кстати говоря, в то же время в Москве работало Бюро тяжелого машиностроения (ЦБТМ), точно такой же «производственно-учебный» филиал иностранной компании — только ее учредителем была немецкая фирма Demag.
Уместно вспомнить итоги первой советской модернизации — первой пятилетки в СССР (1928–1932 гг.). Обратимся к первоисточникам:
«В чем состояла основная задача пятилетнего плана?
Основная задача пятилетки состояла в том, чтобы перевести нашу страну с ее отсталой, подчас средневековой техникой — на рельсы новой, современной техники.
Основная задача пятилетки состояла в том, чтобы превратить СССР из страны аграрной и немощной, зависимой от капризов капиталистических стран, — в страну индустриальную и могучую, вполне самостоятельную и независимую от капризов мирового капитализма.
Основная задача пятилетки состояла в том, чтобы создать в нашей стране такую индустрию, которая была бы способна перевооружить и реорганизовать не только промышленность в целом, но и транспорт, но и сельское хозяйство…
…Задача пятилетнего плана состояла в том, чтобы создать в стране все необходимые технические и экономические предпосылки для максимального поднятия обороноспособности страны, дающей возможность организовать решительный отпор всем и всяким попыткам военной интервенции извне, всем и всяким попыткам военного нападения извне…
…Каковы итоги пятилетки в четыре года в области промышленности?
У нас не было черной металлургии, основы индустриализации страны. У нас она есть теперь.
У нас не было тракторной промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было станкостроения. У нас оно есть теперь.
У нас не было серьезной и современной химической промышленности. У нас она есть теперь.
У нас не было действительной и серьезной промышленности по производству современных сельскохозяйственных машин. У нас она есть теперь.
У нас не было авиационной промышленности. У нас она есть теперь.
В смысле производства электрической энергии мы стояли на самом последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.
В смысле производства нефтяных продуктов и угля мы стояли на последнем месте. Теперь мы выдвинулись на одно из первых мест.
У нас была лишь одна единственная угольно-металлургическая база — на Украине, с которой мы с трудом справлялись. Мы добились того, что не только подняли эту базу, но создали еще новую угольно-металлургическую базу — на Востоке, составляющую гордость нашей страны.
Мы имели лишь одну единственную базу текстильной промышленности — на Севере нашей страны. Мы добились того, что будем иметь в ближайшее время две новых базы текстильной промышленности — в Средней Азии и Западной Сибири.
И мы не только создали эти новые громадные отрасли промышленности, но мы их создали в таком масштабе и в таких размерах, перед которыми бледнеют масштабы и размеры европейской индустрии.
А все это привело к тому, что страна наша из аграрной стала индустриальной, ибо удельный вес промышленной продукции в отношении сельскохозяйственной поднялся с 48% в начале пятилетки (1928 г.) до 70% к концу четвертого года пятилетки (1932 г.)».
И.В. Сталин. Итоги первой пятилетки: Доклад на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), 7 января 1933 г. //Cочинения. — Т. 13. — М., 1951. — С. 161–215.
***
Есть и другие национальные стратегии в модернизационном процессе. Так, в Японии после Второй мировой войны постепенно начали складываться финансово-промышленные группы. Благодаря установленному законами особому государственному протекционизму и почти регулярным бюджетным дотациям эти организации стали превращаться в крупнейшие корпорации не только экономического, но и политического значения. Они получали контроль над гражданской промышленностью, тогда как военную правительство оставляло за собой.
В послевоенной и в современной Японии усвоение принципов национальной этики считалось в процессе обучения более важным, чем развитие ума учеников. С первых уроков школьникам внушается мысль, что в недалеком будущем они должны встать в ряды армии и служить на пользу родине — причем прямо говорилось, что это будут завоевательные экспедиции.
Были выделены ключевые сектора экономики, которым оказывалась преимущественная поддержка. Япония была очень зависима от импорта сырья и от импорта технологических лицензий.
Многим иностранным компаниям был закрыт путь на японский рынок, единственная возможность для зарубежной фирмы открыть производство в Японии существовала только в виде создания совместного предприятия, разумеется, с целью заимствования технологий японскими компаниями.
Те компании, которые добиваются успехов в экспорте, получают любую поддержку от правительства. Они получают больше валюты, могут закупать на нее больше технологий и сырья, расширять таким образом свое экспортное превосходство.
В Японии был принят национальный пакт удвоения доходов. Не удвоения ВВП страны, как правительство говорило за пару лет до этого, а удвоение доходов населения.
***
В России нам очень важно понять, что речь в аспекте модернизационного пути идет о консолидации не только политической элиты, но и всей нации. Здесь прослеживается пять основных групп: политики как носители самой идеи нации; предприниматели как носители идеи эффективного распределения ресурсов; интеллектуалы, отвечающие за видение будущего; государственные и муниципальные служащие, главная функция которых — организация и контроль, силовые институты, гарантирующие безопасность. Только консолидация всех пяти групп способна привести нацию к эффективной модернизации. Что касается народа, то мы не видим в истории примеров, когда народ противился модернизации, если угасает народный дух.
Энтузиазм советского периода есть не что иное, как проявление народного духа. Материя не творит историю, историю творит дух (здесь согласны и теологи, и философы-идеалисты типа Гегеля), и более правильно было бы определить пять перечисленных категорий не как элиту, — а это понятие, на мой взгляд, ставит человеческое существо в один ряд с элитными сортами растений и животных, речь должна идти об аристократии духа!
***
Модернизационные модели прошлого века были выстроены на основе бизнес-решений. Вызывает интерес теория Майкла Портера, который, исследовав множество стран, пришел к выводу, что эффективного развития технологий и товаров можно добиться тогда, когда эти товары и технологии имеют большой внутренний рынок. Именно в тот момент, когда новые товары находят покупателя внутри страны, начинается консолидация общества, а дальше она укрепляется автоматически, так как у страны появляются крупные, современные и сильные компании, которые становятся ядром консолидации национальной экономики и качественного прорыва на внешние рынки.
Успех бизнес-идеи Форда состоял в том, что успешно производить что-то можно, только ориентируясь на массового потребителя, а это значит, что продукт должен быть доступен, у массового потребителя должны быть на него деньги. То есть капиталист должен платить хорошую зарплату, если он хочет спроса на производимую продукцию.
В 20-х годах прошлого века (еще до Великой депрессии) Европа была заворожена тем, как живут в Америке. Извне американская модель оказывается привлекательной из-за двух составляющих — американского образа жизни как способа потребления и Голливуда, активно пропагандирующего эту жизнь.
Но теоретики глобализации (а эта модель насквозь американская, и исходит только из тамошнего национального опыта) не учли множествв факторов, среди них два наиболее серьезных: во-первых, огромное экономическое неравенство в мире, во-вторых, общий рост глобальной экономики совершенно не затрагивает множество людей, чья жизнь останется на прежнем, крайне низком уровне. Идеологи глобализации не могли даже предположить, что ответом на глобализацию может быть резкий рост религиозных движений — подъем исламского и христианского фундаментализма и национализма.
Опыт успешных модернизаций указывает, что государственные предприятия должны создаваться в тех сферах, в которых частные предприятия не могут удовлетворять потребности внутреннего рынка. Это составляет основу смешанной экономики, в которой частному сектору отводилась заметная роль при стратегическом контроле со стороны государства.
***
Отдельное место на модернизационных путях занимает социалистический эксперимент. Цели социализма похвальны, но его результаты не принесли блага человечеству. Причина в том, что анализ общества и личности в соответствии с учением Маркса в своей основе — материалистический, а потому и неверный. Концепция конфликта классов не способствует сотрудничеству между гражданами. Капитализм и социализм расходятся в своей оценке значения частной собственности. Но оба ведут к централизации и монополизации.
Программу ликвидации бедности, на базе повышения производительности труда, необходимо воспринимать как инструмент обеспечения социальной справедливости и экономического роста.
Так, экономическая политика, проводимая во Франции, получила название дирижизма. Ее основными чертами стали прямые административные методы вмешательства в экономику (контроль за ценами, эмиссией ценных бумаг, кредитной деятельностью), активная предпринимательская деятельность государства и прямое финансирование капиталовложений, государственное планирование.
В послевоенная Германии денежная реформа Людвига Эрхарда, творца немецкого «экономического чуда», стала первым шагом к созданию эффективной и современной экономики. Главной целью реформы было радикальное сокращение денежной массы и перераспределение денежных потоков из потребления в производство. Людвиг Эрхард любил повторять: «Мы должны заботиться о том, чтобы заводы работали, и чтобы рабочие сохраняли свои рабочие места и справедливую зарплату». На вопрос о причинах успеха немецкой экономики он всегда отвечал: «Их три — трудолюбие рабочих, находчивость предпринимателей и умное правительство».
Для большей легитимности экономических реформ германскому правительству был необходим более стремительный рост зарплат, а достичь его без опасностей для экономики можно было только путем повышения производительности труда. Министр экономики Людвиг Эдхард неоднократно обращался с интервью к немецким домохозяйкам с требованием объявить бойкот товарам, продаваемым по завышенным ценам.
Также великое технологическое переселение с востока Германии на запад стало одним из важнейших факторов немецкого экономического чуда, считает исследователь истории восточногерманской экономики Герман Голле. Сотни тысяч бизнесменов, инженеров, квалифицированных рабочих, одержимых идеей создать новую успешную Германию и реализовать свои технические и бизнес-идеи, стали для экономики ФРГ тем допингом, который, помноженный на американские кредиты и условия благоприятствования со стороны немецких сластей, помог ФРГ совершить небывалый технологический скачок.
Также только на притоке новых специалистов, бежавших из Восточной Германии, ФРГ сэкономила не менее 30 млрд марок, которые должны были бы быть потрачены на высшее образование. В результате расходы ФРГ на образование смогли сократиться до 2,4% ВВП, что было даже ниже уровня послекризисного 1925 году (2,8%). Серьезный рост расходов на высшее образование в ФРГ отмечается лишь после 1961 года, когда после постройки Берлинской стены поток бежавших от социализма образованных немцев иссяк.
***
Ну и совершенно феноменальный модернизационный взлет — это история Китая, которая дает, пожалуй, самый яркий пример того, что открытость не гарантирует быстрого роста.
Искусственно заниженный курс создает преимущества для всех производителей торгуемых товаров за счет производителей неторгуемых товаров, что позволяет стимулировать экспорт, производство и сбережения через ограничения импорта и потребления. Занижение через накопление резервов — неселективный инструмент промышленной политики, имеющий очевидное преимущество перед селективным (дифференцирование по отраслям и предприятиям налоги и субсидии) в условиях высокой коррупции. Дэн Сяопин выдвинул лозунг «четырех модернизаций» — сельского хозяйства, промышленности, науки и вооруженных сил. Начали с крестьян, преодолели радикализм «культурной революции», и итоги, как известно, налицо. Китайский опыт нам еще изучать и изучать.
***
Мы, русские, отдаемся своим идеям с пламенностью, доводя их до абсурда. Так, например, никем не доказано, что олигархи живут дольше и счастливее простых смертных. Зато вполне предсказуемо дети, выращенные в частных школах за рубежом, могут стать отчужденными иностранцами в собственной семье.
Поэтому пора нам обратиться к собственному опыту модернизации, проанализировать исторические вехи и осознать, что голый технологический прогресс — ничто в стране, обществе с богатой историей и феноменальным культурным наследием, нам, русским, надо сформировать свой тип прогрессивного развития, свои модернизационные принципы, основанные на традиционных идеологемах, и сообща, соборно воплощать их в жизнь. На том стоим, как Троице-Сергиева Лавра, и так победим!
Игорь АЛБИН
