Искусство возможного
На душе хорошо и чисто,
И гуляется до утра.
Это макроэкономистов
Постреляли бухгалтера.
Напугав по садам влюбленных
И наспорившись до соплей,
Согласился Совет районный,
Как потратить пятьсот рублей.
И, не думая про ОМОНы,
Взяв ореховую метлу,
Гонит дворник Иван Семенов
Алкашей, не спуская Злу!
Такие вот строчки навеяло мне почему-то чтение истории КБЖД — уникальной железной дороги, проложенной вокруг Байкала за два года самым примитивным и допотопным способом. Особенно на фоне итогов системных преобразований природы в районе Большого Сочи и острова Русский.
Не буду описывать это чудо материальной культуры, построенное такими же, как мы, людьми — даже не древними греками. Не стану даже сравнивать затраты и конечный эффект — оба абсолютно обратно пропорциональны. Попробую обратиться к философии созидания многонационального коллектива строителей КБЖД, которую условно назову домичуринской.
Причем сразу хочу реабилитировать самого Мичурина, скромного (кстати!) железнодорожного служащего, в своей практической деятельности руководствовавшегося именно искусством возможного. Просто однажды его угораздило написать: «Плодоводы будут правильно действовать в тех случаях, если они будут следовать моему постоянному правилу: Мы не можем ждать милостей от природы; взять их у нее — наша задача».
Отчекрыжив обращение к плодоводам, псевдомичуринцы бодро распространили его на все сферы жизни, порождая чужим трудом и деньгами неуклюжих и обреченных на исчезновение уродов. И в бутылях с питательным денежным раствором еще вызревают Парламентский центр в Мневниках, Журавлиная родина, Нью-Константиново и великолепный Св. Владимир на Воробьевых.
Кстати, выедая вишеньку из «Уолдофа», можно вспомнить, что американская и канадская вишни — плоды мичуринского гения, которые на родине так никому и не потребовались. Не до того было. Мичурин превратился в проект.
Последним в России Мичурин вдохновил Войновича, предсказавшего создание пукса — гибрида томата с картофелем, который предполагалось взрастить путем интенсивного поливания дерьмом — ну или, как в Сколково, — можно поливать деньгами.
Смешно не это, а то, что британские садоводы, не ожидая милости от природы, взрастили это чудо, называемое томтато, поливая чем нужно. Потому что сменили мозги и вместо подчинения природы действуют в рамках искусства возможного, Потому что опасность экологической катастрофы вернула научную мысль к пониманию необходимости вписаться в природу. Как вписалась в облик Байкала КБЖД, которую за 110 лет мы смогли только частично затопить и разобрать.
Бомбить Сухэ-Батор или бюджет?
А Байкал между тем засоряется. Ну насколько — это вопрос. Вполне может быть, что это та еще утка, вроде глобального потепления, под крылом которой сильно пролетели все развивающиеся страны. Ну, премьер наш — природолюбив и снова выделил денег. Ну как же — 681 человек испытывает существенный недостаток в водоснабжении! И вот подписано решение выделить каждому по 850 тысяч, хотя до них эти деньги абсолютно не дойдут, что, впрочем, и неважно. Страшная звероутка пролетела, и ага.
Ясно, что результата не будет, ну, может, у озера появится еще пара уекономленных особнячков и будет платиться зарплата новому ЧОПу, решающему узкоконкретные задачи охраны особнячков и «налогообложения» дикого турбизнеса. Поэтому, на всякий случай, педалируется тема злобного Чингизхана, захватившего Сухэ-Батор, которому практически(!) на..ать на наши генерально-экологические ценности.
Таким образом, очистные сооружения на Селенге, приносящей Байкалу 50% водных ресурсов, как бы давно не нужно, а нужно держать, не пущать и превентивно бомбить Сухэ-Батор. А также непременно строить макаронные фабрики, потому как без макарон и нюхательного табака 681 человек, глубоко страдающие на берегах Байкала, скончаются в страшных корчах. И наш столично-бурятский Улан-Удэ Селенгу никак не поганит, а только недружелюбные монголы. И долина Селенги, с которой вода Байкала, собственно, и собирается, никакой роли не играет, а есть какие-то специфические скрепосодержащие ключи, которые, с божьей помощью, нам и дают 20% мировых запасов пресной воды. Как и остальные мелкие речушки, в которые можно, с его благословения, гадить.
Да оно бы и ничего, но даже гадить по-человечески мы разучились! Конечно, в сравнении с объемом озера количество канализируемых химических субстанций ничтожно, но мы не знаем, в какой момент мера переполнится, в какой мере прибрежное дерьмо влияет на воспроизводство флоры и фауны, насколько засорены уже естественные фильтры почв — да нам просто не до того. Мы умеем добывать газ и золото из земли, а вот из дерьма, как это делают индусы и американцы, почему-то нет, хотя нехватки вторичного продукта не ощущается.
И что-то нужно уже таки делать, ибо, в порядке импортозамещения, движение народных масс в окрестностях славного моря может стать неконтролируемым, как, собственно, и промыслы от щедрот его.
А еще мы ухитрились обанкротить Селенгинский ЦКК, управление которым, по всем данным, перешло к нашим китайским друзьям-партнерам. А там миллион тонн отходов скопилось, если не два. И очистным уже 25 лет. И с экологией эти ребята не дружат, тем более — с нашей.
«Признаю только эти войска»
И вот интересно, почему все эти мысли крутятся в голове на фоне видов КБЖД? Может, наследственное, так как папа мой был почетный железнодорожник, а дедушка служил в Рязани помощником начальника станции, прямо как Мичурин. Аможет, потому, чтоШоуоднаждыглубокомысленнозаметил:
«Progress is impossible without change, and those who cannot change their minds cannot change anything».
То есть, прежде чем начинать менять мир — смени мозги.
А сделать это можно, как учил нас товарищ Ленин, — только в труде, вместе с рабочими и крестьянами. Если собрать просто умных молодых людей, дать им конструкторы для роботов и читать им разные умные лекции, то они, в лучшем случае, сделают железного андроида на мотоцикле (нет, не Хирурга, конечно), а не стрелятельного робота-ездуна.
С другой стороны — если поместить образованного человека в систему со сложной аксиоматикой — он думать начнет. И что-то делать, руководствуясь научным мировоззрением, а не так, чтобы только помолясь.
Тот же Мичурин, сначала — по безденежью, а потом — целенаправленно создавал собственное уникальное оборудование, вполне соответствовавшее его задачам. «Комната Мичурина служила кабинетом, лабораторией, библиотекой, мастерской точной механики и оптики и даже кузницей (изобретенные инструменты: секаторы, гайфусы, барометры, окулировочная машина и т. п.) Оборудование Мичурин ковал и паял при помощи печи собственной конструкции», — вспоминают современники.
Так вот, крупнейший в истории России проект — железнодорожная магистраль, пусть и с привлечением крупных иностранных специалистов, закончился не столько КБЖД, которая должна была служить началом того, что мы сейчас зовем звонким словом БАМ. Он закончился формированием инженерных кадров, которые за 10 лет, оставшихся до войны, сделали реальностью качественный скачок в развитии России, провели индустриализацию, создали уникальную систему подготовки рабочих и технических кадров.
Вот хорошо только не было у них Автокада, а то бы кирдык.
Так вот, если порассуждать в порядке присущего автору бреда, иначе называемого социальным утопизмом, — почему бы не создать на Байкале Первую Экологическую Отдельную Армию? И начать строить территорию разума. В отдельно взятом районе, силами добровольцев. Чтобы потом, через много лет, отметить победу в битве за Байкал и подготовить из победителей поколение, способное что-то реально изменить.
А лучших солдат станем награждать «Зеленым крестом», как царь Мичурина.
Если, конечно, в нейтринном телескопе ничего не гавкнет.
Александр Дементьев
