Премьер-министр Михаил Мишустин сделал замечания регионам, которые не израсходовали «транши» выделенные на борьбу с коронавирусом и поддержку экономики. Среди проштрафившихся названы области: тверская, Белгородская, Тюменская, Новгородская, калужская, а так-же Камчатский рай и Республика Саха
Видео ТАСС
12068467nd.jpg
Журнал «ЭкоГрад» попытался разобраться в том, почему регионы не спешат расходовать «антикоронавирусные транши».
В интервью главному редактору «ЭкоГрада» Игорю ПАНАРИНУ эксперт журнала, экс-министр экономики РФ, профессор Андрей НЕЧАЕВ разъясняет ситуацию с малым и средним бизнесом в России, которая выглядит крайне противоречиво – с одной стороны, основной негласный тезис малого бизнеса – «Не надо нам помогать! Не лезьте к нам и не мешайте! Дайте нам подышать!», с другой – в нынешней ситуации без господдержки и большого пакета протекционистских мер этому сегменту не выжить. С одной стороны, бизнес должен быть конкурентным, с другой стороны случился тот самый момент, когда ему тоже требуется помощь – как бюджетникам. Как считает эксперт, у малого и среднего бизнеса сейчас нет даже пропорциональных оборотов, поэтому им действительно нужно оказать прямую финансовую поддержку в форме дотаций, субсидий, или, как минимум, в форме беспроцентных кредитов, но с возможностью потенциального списания этих кредитов, если ситуация не будет кардинально улучшаться. Притом что в России не защищена собственность даже для крупного бизнеса, и не случайно Владимир Путин использует лозунг «не надо кошмарить бизнес!» – хотя за этим заявлением не следует никаких практических действий, потому что у нас правоохранительные органы приоритетные и с точки зрения финансирования и с точки зрения заботы и внимания государства, именно они в первую очередь и убивают небольшой бизнес. Как считает Андрей Нечаев, «если у нас не произойдут в самое ближайшее время кардинальные изменения в предпринимательском климате, в первую очередь – в статусе защиты собственности, то в результате того кризиса, который мы переживаем, мы потеряем большую часть своего малого и среднего бизнеса».
Игорь Панарин (ИП): Доброго дня! У нас в эфире журнал «Экоград» и наш постоянный эксперт Андрей Алексеевич Нечаев. Андрей Алексеевич, к Вам, как к экс-министру, как к профессору, как к представителю и практической экономики и теоретической, вопрос про малый бизнес, который сегодня стал фактически притчей во языцех. Один из сенаторов потребовал выдачу малым и средним предпринимателям достаточного для жизни количества денег… Ситуация требует разъяснения. С одной стороны из учебников по экономике мы помним, что бизнес должен быть конкурентным, с другой стороны случился тот самый момент, когда людям, находящимся на острие удачливости, конкурентности тоже требуется помощь, как годы назад врачам, учителям и бюджетникам. Как бы Вы расценили нынешнюю ситуацию?
Андрей Нечаев (АН): Добрый день! Во-первых, с праздником, раз мы говорим в день Пасхи. Я в данном случае скорее согласен с этим сенатором неназванным. В учебниках по экономике, как правило, не рассматриваются какие-то экстремальные случаи, такие как пандемия. Тут каждый раз надо принимать решения по ситуации. А ситуация, действительно, абсолютно драматическая: те ограничительные меры, которые ввели власти большинства стран, в том числе и власти России, в первую очередь ударили как раз по малому и среднему бизнесу. Ряд секторов просто в драматическом положении: такие как общественное питание, учреждения культуры, транспорт, сфера услуг практически вся – там бизнес просто остановился. Если говорить о России, то здесь добавилось еще одно обстоятельство, уже рукотворное, это то, что наш президент объявил сначала недельные каникулы, потом месячные каникулы и еще непонятно не продлится ли этот карантин, хотя слово карантин официально власти не употребляют и чрезвычайное положение не вводят, но при этом предписал продолжение выплаты зарплаты. Для малого и среднего бизнеса – это колоссальное испытание, потому что доходов нет, выручки нет, оборотов нет, а издержки они должны нести, оплачивая аренду, оплачивая коммунальные расходы, оплачивая другие расходы, а самое главное – платя зарплату. Конечно, хорошо, что мы, и я в том числе давно к этому призываю, снизили социальные платежи – страховые платежи были снижены с 30 до 15 процентов…
ИП: Не для всех, не для всех…
АН: Да, но если у бизнеса нет денег на саму зарплату, то ему уже, собственно, все равно: не платить ему 15 процентов налога, или 30 процентов налога. У него нет денег, еще раз повторю, на саму заработную плату. Поэтому, это тот случай, когда льготы – это хорошо, но этого недостаточно. Я тоже сторонник той политики, что нужно непосредственно наиболее пострадавшим секторам экономики и в первую очередь, повторяю, малому и среднему бизнесу, потому что у них нет резервов, он живет фактически, с оборота. Это не крупные компании, которым доступны кредиты, у которых есть серьезные остатки. Например, у известной компании Сургутнефтегаз несколько десятков миллиардов долларов на счете. У малого бизнеса ничего подобного нет, даже пропорциональных оборотов, поэтому им, действительно, нужно оказать прямую финансовую поддержку в форме дотаций, субсидий, или, как минимум, в форме беспроцентных кредитов, но с возможностью потенциального списания этих кредитов, если ситуация не будет кардинально улучшаться. Потому что эксперимент начался, но многие компании не берут кредиты даже под нулевой процент, потому что за них все равно надо будет рано или поздно расплачиваться, а они не уверены в перспективах собственного бизнеса. Поэтому при выдаче таких кредитов нужно предусмотреть возможность их дальнейшего списания, если общая ситуация в стране не изменится.
ИП: Имя сенатора – Вячеслав Мархаев.
Полемика о «бесплатной зарплате для всех россиян» ушла в Совет Федерации Это сенатор от Иркутской области. Что касается кредитов, то к нам поступает информация, что эти кредиты банки не дают по причине высоких рисков невозвратности у этих кредитов и других бизнес-критериев. С одной стороны люди говорят о том, что эти кредиты нам в помощь, с другой стороны – те же банкиры, которые говорят, что мы тоже участники бизнес-проекта и нам никто денег просто так не дает, мы их зарабатываем и это для нас такой же бизнес-процесс, как для всех остальных. Получается, что кредиты не выдают очень многим предпринимателям, которые готовы их взять, по понятным причинам. Правда, есть институт госгарантий для многих системообразующих предприятий, но здесь тоже очень сложно определить какое предприятие является системообразующим, какое нет. И тут вопрос уже поля коррупции и все остальные процессы, которые мы наблюдали в поздний период Советского Союза, когда есть какие-то льготы, но не для всех. Мне бы хотелось, чтобы Вы, как практик сказали, есть какие-то универсальные методы, которые помогли бы нам преодолеть коррупцию. Действительно, может быть, как говорит Сергей Юрьевич Глазьев, напечатать этих денег, выдать всем, сколько нужно. Вопрос только, что мы будем покупать на эти деньги, они ведь будут обесцениваться. Я просто вспоминаю практику 91-го года, когда Егор Тимурович Гайдар получил разваливающуюся экономику и вместе с Вами сделал тогда колоссальные усилия в истории и потом многие Вас обвиняли, что вы сделали недостаточно хорошо. Вот Вы можете сейчас сказать, как можно угадать, чтобы сделать, чтобы и волки сыты и овцы были целы? Вот такой длинный вопрос.
АН: Да, очень много сложили в одну корзину, как говорят в таких случаях. Сейчас ситуация, конечно, несмотря на пандемию, несмотря на то, что в мире началась циклическая рецессия и спад всей мировой экономики - помимо кризиса, связанного с эпидемией, наложился еще циклический кризис. Но тем не менее, если говорить о России, то ситуация гораздо более благостная, чем в конце 91-го года, когда был реальный экономический коллапс. Начиная с первой темы, с банков… Банки, конечно, правы и их опасения абсолютно обоснованы, потому что банки – это тоже бизнес и надо понимать, что банки распоряжаются не собственными деньгами. У них есть собственный капитал и по нормативу он должен составлять порядка 10 процентов активов, то есть 90 процентов - это деньги клиентов, деньги физических лиц, юридических лиц, индивидуальных предпринимателей и рисковать этими деньгами банки не вправе. И когда государство принимает решение о пролонгации кредита (то, что сейчас было принято), надо понимать, что расходы-то банки несут, по депозитам-то их от процентов никто не освободил, от других расходов их никто не освободил, также как кредит под нулевую ставку - замечательно, но опять таки банк своим вкладчикам проценты будет должен, а от своего заемщика он проценты получать не будет. Поэтому такого рода решения автоматически подразумевают государственную поддержку.
Банки должны соответственно получить какие-то регуляционные послабления, как минимум, например, с точки зрения создания резервов. Тоже должны прямую получить финансовую поддержку или Минфина или Правительства, скажем шире, или от Центрального Банка, для того, чтобы этот особый режим кредитования выдержать. У нас, к сожалению, меры все принимаются или с опозданием, или сначала как-то непродуманно, а потом начинают додумывать. Кредитные каникулы объявили, а скажем, введение госгарантий, уменьшение отчислений в фонд обязательного страхования вкладов – об этом заговорили через 2-3 недели позже и до конца эти решения не оформлены, в смысле каких-то нормативных документов. Как эти гарантии будут работать, когда банки смогут отчислять не 0,15 процентов, а 0,1 процент в фонд гарантирования и страхования вкладов, о чем говорила Набиуллина. Такого рода решения нужно принимать быстро, но комплексно. Потому что иначе вы, конечно, спасаете одну часть экономики, поставив под угрозу существования другую ее часть и это абсолютно ненормальное явление. Что касается системообразующих предприятий, которые получат особую поддержку – здесь всегда есть определенный волюнтаризм. Нет универсального критерия, который бы определял, что вот это предприятие абсолютно значимо для экономики, а это предприятие можно обанкротить без больших потерь.
Конечно, есть объективные критерии – размер оборота, численность занятых и так далее, но многое зависит от того, в каком секторе предприятие работает, что у него за технологический процесс. Эти списки составляются уже не в первый раз и они, кстати, все время сильно гуляют с точки зрения состава предприятий, которые туда включаются, их численности: то в него включали 200 предприятий, то 350, то 600, вот сколько сейчас будет - ждем. Например, туда попадал Макдональдс – просто по критерию большой численности занятых во всей сети. Совершенно не хочу обидеть эту замечательную сеть, но насколько она, действительно, играет ключевую роль для экономики, тут можно спорить. Но с точки зрения формальных критериев - численности занятых, они туда попадали. Конечно, сейчас в Правительство выстроится длинная очередь лоббистов, для того чтобы попасть в этот список и насколько он будет в конечном итоге объективно отражать значимость предприятий для российской экономики, конечно, это большой вопрос. Скорее это будет результат соревнования лоббистов. Я сейчас отвлекаюсь от темы коррупции, хотя, возможно, она тоже присутствует, но не хочу априори и заочно кого-то в этом подозревать. Но то, что здесь будет, конечно, большой элемент волюнтаризма, разного рода оценочных суждений и, то что я уже сказал, соревнования лоббистов, это вне всякого сомнения.
ИП: И третий вопрос по поводу экономики. Нельзя ли все-таки сделать так, чтобы малый и средний бизнес работал всегда. Есть вполне понятный случай 14-го года, когда был проект «Новороссия» и когда Украина не поддержала этот проект главным образом потому, что представители малого и среднего бизнеса говорили, что придут россияне и заберут наш бизнес. Подразумевая, что в России этого бизнеса нет, поскольку он находится в некоем некомфортном состоянии, то есть крупный бизнес – есть, а мелкого и среднего бизнеса – нет. И вот они говорили, что придет крупный бизнес из России и все заберет. Это – как картинка. Я бы не хотел давать ей оценки, но были такие разговоры. То есть на международном уровне подтвердили, что у нас этот бизнес является в некотором непаритетном, если не сказать угнетенном состоянии. Нельзя ли разрешить ему… или кто может разрешить ему быть свободным? Если это, конечно, можно разрешить быть свободным?
АН: Здесь у нас ситуация крайне противоречивая, потому что с одной стороны мы с разных высоких трибун, самых высоких трибун постоянно слышим о необходимости поддержки малого и среднего бизнеса… Даже принимаются отдельные законодательные и нормативные акты, например, квота малого бизнеса в госзаказах. Другое дело, что она часто не выполняется, либо участвуют под видом малого бизнеса подставные фирмы крупных компаний. Но то, что малый бизнес в России находится в загоне – это действительно факт и, более того, совершенно явственный тренд последнего десятилетия – это ставка на крупные компании, в том числе на государственные компании. Вообще, огосударствление экономики. По данным ФАС примерно 70 процентов ВВП России – это государственный сектор, государственные или подконтрольные государству компании. В этом мы сильно отличаемся от Запада, особенно от Западной Европы, в первую очередь от Германии, где наоборот как раз 70 процентов ВВП – это малый и средний бизнес.
Хотя и там он в условиях пандемического кризиса оказался в непростом положении, но там государство гигантские, абсолютно несопоставимые с нами усилия предпринимает по его поддержке. 30 процентов ВВП Германии планируется выделить на антикризисные мероприятия. В России, это чтобы Ваши слушатели понимали масштаб разницы, в лучшем случае это будет 1,5 процента ВВП России. Общий тренд на огосударствление экономики, который усилился в ходе прошлого кризиса 2008-2009 годов, усилился, кстати, и во всем мире. Только разница в том, что в США, где тоже целый ряд компаний был национализирован, они уже приватизированы, они уже проданы, они опять перешли в частные руки, а в России – все, что попало в лапы государства, так в них и остается. Например, 4 крупнейших частных банка оказались под государственным контролем и разговоры о том, что их акции будут проданы на рынке идут, но ничего пока не происходит. Специфика малого и среднего бизнеса в том, что он очень гибок, он очень подвижен, он способен возрождаться. Потому что тяга человека к частной инициативе, к предпринимательству, к созданию собственного дела – она неистребима! Но если вы даете, конечно, определенную свободу.
В Советском Союзе ничего подобного не было, в Корее ничего подобного нет. А вот после того, как мы в результате рыночных реформ открыли это окно возможностей, это окно свободы, малый и средний бизнес в 90-е годы, как бы вы сейчас не ругали, он получил колоссальное развитие, был просто расцвет и взлет. Но все зависит от того, какой все-таки в целом предпринимательский климат в стране. Если у вас, а это главная беда в России, не защищена собственность. Она и для крупного бизнеса часто не защищена. А уж для малого и среднего бизнеса тем более, потому что он находится под ужасающим административно-коррупционном давлении и основной негласный тезис малого бизнеса – «Не надо нам помогать! Не лезьте к нам и не мешайте! Дайте нам подышать!» И не случайно даже наш президент использует термин «не надо кошмарить бизнес!» Другое дело, что за этим заявлением не следует никаких практических действий, потому что у нас правоохранительные органы приоритетные и с точки зрения финансирования и с точки зрения заботы и внимания государства. И именно они, в первую очередь, и разного рода контролирующие структуры и «кошмарят» бизнес. Эти призывы остаются гласом вопиющего в пустыне, на практике ничего не меняется. Если у нас не произойдут в самое ближайшее время кардинальные изменения в предпринимательском климате, в первую очередь, я повторю, защищенность собственности, то в результате того кризиса, который мы переживаем, мы потеряем большую часть своего малого и среднего бизнеса. Потому что они будут вынуждены, не получая достаточной поддержки, увольнять работников, закрывать предприятия и уходить из бизнеса. Я не исключаю, что они уйдут навсегда на роль наемных работников. Собственное дело очень непросто вести. Сейчас в гораздо более выгодном положении оказались наемные работники в бюджетных организациях. Потому что им зарплата выплачивается без задержек. Эти деньги были в бюджете предусмотрены, хотя они не работают, или работают на удаленке, или в каком-то особом режиме. Поэтому не исключено, что какая-то часть, особенно микро и малого бизнеса, уйдет из бизнеса навсегда и это, конечно, очень печальное и опасное явление будет.
ИП: Было бы куда уходить… Я хочу напомнить, что у нас на связи наш постоянный эксперт, экс-министр экономики, профессор Андрей Алексеевич Нечаев. Спасибо Вам, Андрей Алексеевич, и до новых встреч в эфире.
