Позавчера поздним вечером, переходящим в ночь, армия фанатов и фанаток экс-«болотного узника» Ивана Непомнящих, ставшая за два года весьма солидной (помнится, раньше «ЭкоГрад», обозревая судилища, сетовал на «хилую по нынешним меркам группу поддержки»), смогла наконец-то по-доброму расслабиться –– Иван покинул пределы России, не дожидаясь вступления в силу назначения над ним административного надзора со всеми вытекающими.
Надзор с запрещением выезда за пределы Московской области, посещения митингов и вообще с требованием присутствия дома с 22:00 до 6:00 вступил в силу на следующий день –– 8 сентября, когда Иван уже гулял по Праге, а его адвокат от «Общественного вердикта» Ирина Бирюкова, равно знаменитая своим пассионарным напором и удачливостью, билась в суде за его отмену де-юре. Абсурдно, удивительно, смешно, радостно, впору поздравлять Ирину и общественного защитника Ивана Сергея Шарова-Делоне, петь оду русской азиатской хитрости и разливать шампанское, изумляясь непривычно розовому пражскому пиджаку главного героя. Выдыхаем, ГУЛАГовский Молох и сотворённый им «общий русский барак» упустили лакомую добычу, чему можно радоваться заслуженно и долго.
Недавно освободившийся фигурант "болотного дела" Иван Непомнящих уехал из России. Об этом сообщается на странице в Facebook правозащитной организации "Общественный вердикт".
"Сейчас Непомнящих приземлился в аэропорту Праги. В дальнейшем бывший политзаключенный отправится на учебу в США", — рассказали правозащитники.
Его адвокат Ирина Бирюкова пояснила ОВД-Инфо, что вариант с отъездом обсуждался, "еще когда он отбывал наказание".
"Последние три дня вообще были как каторга. Постоянно на связи, чуть ли не каждый шаг обсуждали. С момента приезда в аэропорт до отлета все время были на связи. Хоть руки трясутся и вряд ли засну (а завтра суд его по надзору), но я очень рада!" — заявила Бирюкова.
Как отмечали ранее в разговоре с «МК» друзья Ивана, он намерен придать огласке все, что происходило в исправительном учреждении, и продолжать помогать заключенным. «Вы еще услышите о нем как о правозащитнике и борце за свободу», — уверяют они.
Ещё в московском аэропорту...
Первое интервью в Европе –– пражскому русскоязычному телеканалу «Настояшщее время» –– не оправдало претензию на сенсацию, потому что Иван, как свободный духом человек, говорит мало, взвешенно, да и просто почти всё уже сказал, поэтому местами повторяется. Ему и так ясно, что нет разницы между воздухом тюремным и московским (сразу вспоминается «Преступление и наказание» Достоевского –– «здесь и на улицах, как в комнатах без форточек»), ибо свобода отсутствует в этих двух локализациях («Зона –– это абсолютный аналог России» –– это его слова ещё за воротами ярославской колонии), и там, мелочи и бытовые лишения для парня несущественны (что даже не обсуждается), да и вообще «ничего удивительного не произошло –– всё укладывается в мои представления о России». Эмиграция –– единственный выход в ситуации продолжающегося удушения («Страна, устанавливающая полицейский надзор за такими своими гражданами как Ваня Непомнящих, недостойна того, чтобы они в ней жили» –– это Сергей Шаров-Делоне) и –– как одно из главных для ищущей личности –– профессиональной деградации (да ещё два присуждённых года надзора, по поводу которых ещё один экс-узник «Болотной» Леонид Развозжаев с сарказмом заметил, что это ограничение полицейские смело приравнивают к домашнему аресту –– «погулял в парке и в клетку»), которую Иван почувствовал, однако, ещё до посадки (мы писали в 2015 году, что он готовился поступать в магистратуру в Америке, и за две недели до ареста ему пришло приглашение из магистратуры Нью-Йоркского университета).
Более сложный вопрос –– Иван и Россия, с которой героя на данный момент связывает только его семья (и проекты помощи заключённым, а которых он предпочитает не распространяться). Удивляться здесь нечему, берёзки влекут, а вот государство и народ, которому «на всё наплевать», –– с точностью до наоборот. «Нет, ребята, спасибо, не надо» –– это уже слова Ивана. Но не надо как раз здесь ему верить на слово, слишком по-здешнему прикалывается Иван («Новое мое место отличается благословенной природой, волшебными закатами, душевной компанией и отдаленностью от мирской суеты. Короче говоря, я теперь отсюда ни ногой и решительно намерен отмечать …-летие здесь же...» –– это о чём? о ярославской ИК-1 вообще-то…). Поклонникам иронии взамен тупого пафоса стоит заценить адрес новенькой странички в Facebook https://www.facebook.com/vanushka.russky полюбоваться на единственную фотку героя, взятую со старого аккаунта на «Моём мире», а туда заброшенную с резюме многолетней давности, оценить пустую ленту –– и зафрендить для порядка, может, откликнется. А ещё стоит оценить, насколько адекватным было пожелание «ЭкоГрада» в канун 2017 года:
«Лично Ивану хотелось бы пожелать в Новом году скорейшего освобождения и конгениальной харизме жизненной роли. Сделали героем –– будь им, назад дороги нет. Быт давит и убивает, провоцирует ложным уютом (как в «Последнем искушении Христа»), но когда ждут великие дела, то они на самом деле не терпят промедления. А в остальном –– пусть мёртвые сами хоронят своих мертвецов».
Пока можно констатировать, что эмиграция состоялась, в дальнейшем Иван планирует учиться в США (подробности –– см. видео), а нам остаётся его идеологическое наследство, пришедшее на смену «не верь, не бойся, не проси» великого русского классика. Пока это смесь интуитивная смесь интенций Махатмы Ганди с античным стоицизмом, приправленным выверенным экологическим пафосом от ощущения величия русской силы. Если принять постмодернистское определение философии как любого локального мировоззрения, то всё в порядке, а одна из фраз Ганди –– «найди цель –– ресурсы найдутся» –– годится для маркировки его путеводной звезды. Вот два показательных отрывка из монолога под стенами ярославского узилища 24 августа:
***
–– При любой конфронтации с ними (тюремной властью –– Ред.) нас подавят, убьют. … Ну начну я бунтовать, они меня убьют. Дальше что? Обстановка не поменяется. И я подумал — а чем они от нас отличаются? Тем, что они чертовски трусы и всего боятся. И этот страх заставляет их всех избивать. Наше преимущество в том, что мы, в отличие от них, можем быть спокойными, у нас есть все для того, чтобы быть спокойными — мы чувствуем за собой правду. Но мы не спокойны, мы злимся. И эта злость мешает нам быть на деле противоположностью им.
Поэтому единственное, что мы можем сделать в этой ситуации для изменения обстановки — это оставаться абсолютно спокойными. Видеть в том числе и в них…мне это очень сложно далось… видеть в них человека. То есть не какую-то массу, которая против нас, которая нас гнобит. Увидеть человека — это не значит принять их сторону, это просто понять, что с рождения до настоящего момента так вот эти люди выросли, такими стали. Злость на такое их поведение испытывать очень глупо. Более того, мы этой злостью возбуждаемых злость и в них. В общем, основная задача, как мне кажется, — не возбудить злость в них. Когда они на меня наезжали, я всегда спокойно им отвечал, что я то-то делать не буду, и здесь вы не правы. То есть я заставлял себя оставаться очень спокойным и ни в коем случае не испытывать никакого гнева.
–– Я не знаю, что со всем делать, не знаю, что с ними делать. Но когда меня только задержали в 2012 году на Болотной, я в ОВД сидел и дулся — думал, что надо им сопротивляться, еду у них из рук не брать, сидел весь на нервах. А потом, когда вышел оттуда, я пересмотрел это своё отношение. Я подумал, что вот я прав, и почему я тогда нервничаю? И эти нервы отбирают у меня здоровье. Я подумал, что ни в коем случае нельзя давать себе нервничать потому что…. Ну сяду я в тюрьму, и бог с ним. А здоровье в первую очередь страдает от нервов. И когда меня второй раз задержали, когда сажали в тюрьму, я исходил уже из этих представлений о жизни, я думал, что чтобы ни происходило, нужно помнить, что я прав, а они нет. И нужно оставаться спокойным. Это исключительно циничная мысль — я не должен отдавать им свое здоровье. Здесь, в лагере, я жил, руководствуясь этим представлением. Я вижу безысходность, а ответа нет ни в книге Буковского, нигде. Я привык к тому, что папа все знает, но он тоже не смог ответить на вопрос. И я увязал все свои мысли в одно и пришел к выводу — мы должны отличаться от них тем, что должны каждому человеку предоставлять свободу выбора, не вставать на их сторону, не оправдывать их, а просто понимать, что он обычный человек. В этом случае зла у меня не возникает, нервы спокойные. Ну побили и побили — массаж сделали.
...и уже в Праге
МОРАЛИТЭ
Слабый никогда не прощает, прощать — свойство сильного (опять Махатма Ганди). Прощения нет, ненависть ушла. Простор открыт, ибо есть внутренняя русская сила и достоинство, которые не поддаются умалению. Этот хребет не сломать, как и не убить свободу человека, взрывающего наш общий грязный бессмертный барак –– и делящегося этой свободой со всеми.
Владимир ХЛУДОВ, по материалам СМИ и Facebook. Фото Сергея ШАРОВА-ДЕЛОНЕ, Антона ЛИТВИНА. Оригинал видео https://www.currenttime.tv/a/28724894.html
Так писал "ЭкоГрад"
Девять граммов ненависти, или Бессмертный барак Болотной площади
Иван Непомнящих: первые часы и слова на свободе
