Почему от мусорных полигонов избавиться нельзя, в чем проблема мусоросжигания, почему нельзя выкидывать просроченные антибиотики и сжигать мусор на дачах, что можно сделать с пенопластом и куда, в конце концов, нам девать мусор, рассказал «Северо-Запад. МБХ медиа» кандидат биологических наук, доцент Санкт-Петербургского государственного технологического института Григорий Владимирович Козлов, который занимается проблемами биотехнологической переработки бытовых и токсичных органических отходов.
— Что, на ваш взгляд, должно входить в мусоропереработку?
— Прежде всего, принцип «не навреди»: суммарный вред от переработки отходов должен быть меньше, чем от самих отходов. Во-вторых, раздельный сбор и сортировка: отходы — это сложная смесь материалов с диаметрально противоположными свойствами, которые невозможно глубоко переработать одним способом. Стекло и железо не горит и не гниет — ни компостировать нельзя, ни сжигать. В-третьих, полный бухгалтерский учет — при оценке тех или иных технологий нужно учитывать не только стоимость самого процесса, но и его влияние на цену недвижимости вокруг завода, затраты на здравоохранение, стоимость санитарно-защитных зон (СЗЗ) и т. д.
Борьба с мусором, его утилизация, должна идти на всех стадиях, начиная со сбора и заканчивая захоронением неутилизируемых остатков — так называемых «хвостов». Иными словам, переработка должна быть эшелонирована. На разных стадиях применяются разные технологии. Если собирать пищевые отходы и влажный мусор отдельно от сухого и условно чистого, в качестве вторичного сырья можно извлекать до 80%. Никакая технология не даст таких результатов! Переработке, именно переработке, а не сортировке, должны подвергаться те компоненты, которые не удалось рассортировать
— Что именно, как правило, не удается переработать?
— После сортировки остаются пищевые отходы, садово-парковые отходы, отсев (крошки, песок и кусочки фракций менее 15 мм), кожа и резина, некоторые полимеры, которые сложно переработать.
— Куда именно сырье поступает или может поступить на переработку?
— Органические отходы идут на компостирование, при этом в идеале нужно отдельно компостировать отходы садово-паркового хозяйства и пищевые отходы — они чистые и их можно пустить на удобрения в том же озеленении, а вот компост из несортированного мусора идет только на изоляцию свалок. Хотя и этот компост можно использовать для биодеградации химических отходов.
Для некомпостируемых отходов разработана масса технологий — можно делать пеностекло, тротуарную плитку, полимерные люки, поглотители нефти для очистки акваторий, но нужно четко понимать — продукция из вторичного сырья будет хуже и дороже чем из первичных материалов.
— Тогда получается, что экономически невыгодно перерабатывать отходы?
— Нет! Переработка выгодна! Выгода заключается не в том, что из отходов получается продукция, а в том, что исчезают отходы, сохраняется наша среда обитания. Это то, за что мы платим тариф. Продукция из отходов позволяет увеличить рентабельность предприятий переработки. Ведь перед тем, как вторсырье продать, его нужно вынуть из отходов, упаковать, привезти на склад, где соберется достаточная для продажи партия и т. д. Фактически в контейнере для отходов нет вторсырья — есть отходы с нулевой стоимостью, кроме того, все, что представляет ценность, вытаскивается из мусора «деклассированным элементом» еще на контейнерной площадке.
Работа мусороперерабатывающего завода. Фото: Михаил Гребенщиков / Коммерсантъ
— Каким образом может быть организовано компостирование в городе? На каких предприятиях это можно делать?
— В нашем регионе есть два крупных завода механизированной переработки бытовых отходов, сокращенно МПБО: это СПб ГУП МПБО-2 в поселке Янино и его филиал, Опытный завод МПБО в поселке Горелово. Регион имеет самую экологически безопасную систему переработки, именно переработки бытовых отходов.
— То есть они могут сделать компост, который впоследствии можно будет куда-то отправить?
— Он и сейчас отправляется на полигоны, вместо земли и грунтов. Дело в том, что отходы надо послойно пересыпать при захоронении, нельзя просто валить и валить все в кучу, ведь фактически мы ведем геологический процесс — строим горы. Нужно, чтобы по поверхности могли потом проехать новые мусоровозы, а не провалиться вглубь мусора. После того, как полигон закрыт, его нужно рекультивировать. Плодородной землей засыпать? Нет, конечно, на это есть компост. Другое дело, хотелось бы найти ему более полезное применение, например, биодеградация токсичных химикатов, или, если делать компост из селективно собранных садово-парковых и пищевых отходов — озеленение промышленных территорий и автодорог.
— Что означает «биодеградация химических отходов»? Кто у нас в стране этим занимается? Какой результат нам может дать этот процесс?
— Биодеградация — это такой процесс, когда микроорганизмы используют токсичные органические отходы как пищу. Таким образом, очищают почву от нефти и бензaпирена, других опасных веществ. Занимается этим множество фирм и фирмочек. С точки зрения технологии получение биопрепаратов весьма простой процесс — куда проще, чем, например, лекарств. С точки зрения же наукоемкости это очень наукоемкий процесс — микроорганизмы это живые существа и порой очень сложно заставить их разрушать яды. Не все отходы разлагаются биологически. Результат этого процесса — чистая земля.
— Какие отходы не разлагаются биологически?
— Тут сложно ответить однозначно, даже полиэтилен, ПЭТ и полиуретан разрушаются микроорганизмами, вопрос какими и с какой скоростью.
— Как сейчас проходит мусоросжигание? Могут ли такие заводы находиться среди жилых домов? Если могут, то, какие должны быть у них характеристики?
— По экологии мусоросжигание очень серьезно улучшилось по сравнению с прошлыми десятилетиями. Однако даже если полностью очистить выбросы от всех токсинов, что невозможно, есть ряд проблем, решить которые нельзя никак, и самая главная из них та, что мусор проигрывает по теплотворной способности практически всем энергоносителям. То есть при его горении выделяется меньше тепла, чем при горении самых низкосортных видов топлива. На практике это значит, что для работы мусоросжигательного завода нужно использовать дополнительное топливо, как правило, природный газ.
Второй момент — мусор как твердое топливо обладает весьма высокой зольностью, как у каменного угля — некоторые марки энергетического угля дают около 50% золы и рядом со станциями и котельными есть золоотвалы или золопруды — посмотрите по Гугл-картам нарвские ГРЭС — на фоне золоотвалов вы их еле разглядите со спутниковых фотографий. Получается, что мусор дает в разы меньше тепла, а золы столько же.
Что касается нахождения заводов между домами — это вопрос цены. Либо фильтры будут стоить совершенно невообразимые суммы, либо трубу нужно высотой с небоскреб, либо на здравоохранение нужно будет тратиться очень-очень много. Часто фильтры не соответствуют заявленным требованиям, как например, в Москве имел место розовый дым (обычный медицинский йод). Это не значит, что фильтры плохие, просто нужно понять одну вещь они «настроены» на определенные загрязнения, а мусор может быть разного состава. Вот на йод они не «настроены», его не должно было быть в отходах, а он оказался там.
Это как противогазы для военных и мирного населения при ЧС — они фильтруют все, что только есть (а гражданские еще и некоторые промышленные сильнодействующие ядовитые вещества), но в очень маленьких концентрациях. А противогазы для рабочих и инженеров конкретной отрасли промышленности могут фильтровать только какую-то группу веществ или защищать только от одного газа (аммиака, например), но в огромных концентрациях. При аварии с выбросом аммиака в помещении военный противогаз забьется сразу, гражданский на секунду позже, а промышленный даст возможность спастись, но на поле боя и при ЧС он бесполезен — он спасает только от аммиака...
Ну и вернемся к токсинам — даже если мы все их уловим на фильтре, то их нужно куда-то девать, обычно их отправляют обратно в топку, а дальше, те, которые не сгорят, опять улавливают из газов и т. д.
Вообще, с точки зрения экологии отходы лучше сжигать на очень крупных установках, тогда на тонну отходов будет меньше выбросов, а очистить их на кубометр газов будет дешевле. Это закон промышленности — крупное производство на единицу продукции дешевле, чище и эффективнее. Я однозначно против малых мусоросжигалок, тем более против сжигания мусора на дачах.
Да, совсем забыл, сжигая 1 кг углерода мы получаем 3,66 кг углекислоты.
— Насколько опасно сжигать мусор на свалках?
— Горение мусора на свалках — это гораздо хуже, чем самый «грязный» мусоросжигательный завод — это факт. Но пожары на полигонах — это чрезвычайные ситуации, а мусоросжигательные заводы работают постоянно.
— Что делать с золой?
— При сжигании мусора золы остается минимум 30%. Ее можно было бы инертизировать в строительные материалы, из которых потом строят здания и сооружения, в том числе и жилые дома. Отходы использовались в строительстве очень давно. В том числе зола и шлак, правда, металлургический. Шлакоблоки, гаревые дорожки для бега на стадионах... Но гаревые дорожки это уже история.
— Кто занимается инертизацией золы от мусора в строительные материалы? Какой вид мусора пригоден для того, чтобы при сжигании золу от него можно было инертизировать?
— Перерабатывают золу те, кто производит — мусоросжигательные заводы. Специально для получения золы мусор никто не сжигает. Значительная часть золы обрабатывается для предотвращения вымывания из нее тяжелых металлов и вывозится на полигоны. Зола мусоросжигательных заводов может использоваться как техногенный сырьевой ресурс для извлечения редкоземельных элементов — статья об этом опубликована в журнале «Экология и промышленность России».
— От сжигаемого мусора остаются так называемые «хвосты». Можно ли их уничтожить совсем?
— Наоборот — именно «хвосты» и сжигают — потому, что с ними ничего уже не поделать — именно поэтому их так и называют, при сжигании получается зола или шлак. Есть очень хорошие способы термической обработки — сжигание в сверхкритической воде, плазменная обработка, но это очень дорогие и энергоемкие технологии и их имеет смысл применять только к высокотоксичным отходам. Бытовые отходы лучше не сжигать.
— Какими характеристиками обладает сверхкритическая вода? К каким, например, высокотоксичным отходам применяется такой метод и где именно он применяется?
— Ну тут немного науки — если газ сжимать и охлаждать, то он станет жидким, но есть температура (критическая), выше которой газ невозможно сконденсировать в жидкое состояние ни при каком давлении. В критической точке плотность жидкости и ее насыщенного пара одинаковы, исчезает граница раздела фаз. Такое состояние и называется сверхкритической жидкостью. Сверхкритическая вода — это температура больше +374 С и давление больше 218,3 атмосфер. Иными словами, ужас — она растворяет, точнее, окисляет практически все, в том числе самые стойкие и токсичные отходы. Применять ее для сжигания отходов можно, но целесообразно только для очень опасных веществ — пестицидов, ядов, опасных химических реактивов, просроченных лекарств, антибиотиков (их вообще нельзя выкидывать на свалку, иначе к ним привыкают микробы) и т. д. В природе такая вода есть, но глубоко под землей — гидротермальные флюиды, а также в океане, в некоторых геотермальных источниках.
— Как вы думаете, почему у нас в стране проблемы с мусоропереработкой?
— У нас их гораздо меньше, чем в бедных, да, порой, и в богатых странах. Кроме того, отношение нашего народа к природе весьма бережное, вопреки расхожим стереотипам. Выплескивание помоев из окна и выбрасывание мусора в реки, не в наших традициях.
Вообще, переработка мусора — это сложный и многостадийный процесс на опасном сырье переменного состава. Проблемы с ней есть во всем мире, однако главная причина, на мой взгляд, организационная — на всех стадиях различные компании стараются вынуть лакомый кусок в виде вторсырья и избавиться от «хвостов», а те, которые имеют доступ к госфинансированию, хотят «протащить» самые дорогие технологии — мусоросжигание.
На мой взгляд, нужен монополизм в технологической цепочке от контейнерной площадки до полигона, но конкуренция по территориальному принципу, по районам работы. Кроме того, полный учет всей бухгалтерии отходов и минимизация всех затрат, в том числе затрат на здравоохранение и ущерба собственникам недвижимости.
— Какие виды мусора сейчас существуют? Какие возможны решения с ними?
— ТБО, химические отходы, масложировые отходы. Каждая отрасль промышленности дает свои отходы. Их больше, гораздо больше, чем бытовых. Решения самые разнообразные: существует классификатор отходов, где все они систематизированы. В зависимости от свойств отходов их либо захоранивают (шламохранилища, накопители, золоотвалы, шлакогоры, терриконы породы и т. д.), либо используют как сырье — это самый лучший способ. В этом случае соблюдается технологический цикл — отходы одного производства являются сырьем для другого. Тут важна кооперация. Например — те же шлакоблоки.
— Как можно коммерциализировать отходы?
— Это и так сплошная коммерция: и вывоз, и вторсырье, и полигоны. Наверное, вы имеете в виду, как из отходов сделать товар. Прежде всего, это вторсырье. Во-вторых — природоохранные и строительные материалы — например, упаковочный пенопласт можно превратить в великолепный нефтепоглотитель и использовать для очистки акваторий.
— Каким образом можно привлечь ответственный бизнес в мусоропереработку?
— Бизнес в сфере отходов у нас весьма ответственный, не то, что в Неаполе... Отрасль сама по себе весьма привлекательна, а ответственным должен быть любой бизнес, а в такой, прямо скажем, политически важной области — тем более. Как сделать бизнес ответственным — рецепт, наверное, один для всех отраслей — полная прозрачность, непрерывный контроль, а главное никаких исключений. Кроме того, никаких «варягов», руководство компании и ключевые сотрудники — только местное население, которое будет беречь свою землю.
— Многие считают, что, напротив, нужно привлекать именно иностранные европейские компании, так как они профессиональнее в этом вопросе? Вы с этим не согласны?
— Дело не в том, какая компания, российская или зарубежная. Во-первых, нужно четко понимать, что бизнес извлекает прибыль, любой бизнес, неважно, ответственный он или безответственный. Необходимы четкие требования к технологическим процессам и выбросам, ну и, конечно, учет-контроль. Разве в Западной Европе во второй половине прошлого века компании были безответственные и непрофессиональные? Нет, это были ответственные профессионалы, но пока было можно — там шли кислотные дожди. То же самое в Китае сегодня — практически все производство выведено в эту страну — там можно без очистных сооружений, результат общеизвестен. Бизнес всегда будет делать по разрешенному минимуму. Поэтому нужно привлекать не европейские или российские технологии, а наилучшие из доступных.
Во-вторых: у каждой технологии есть своя технологическая ниша и те решения, которые подходят для небольшого городка, не всегда реализуемы в мегаполисе. Простой пример — раздельный сбор отходов. Сама по себе технология является наилучшей из доступных, а теперь вопрос — сколько мусорных ведер нужно поставить на кухне, чтобы было с раздельным сбором, как в уютном европейском городке? В коттеджной застройке проблем нет, а в «человейниках»?
В-третьих, и самое главное: когда мы привлекаем бизнес и он строит мусороперерабатывающий завод, полигон или мусоросжигательную установку, то это, прежде всего, производственное предприятие, которое построено на деньги инвесторов, которым их нужно хотя бы вернуть, а лучше с прибылью. И если сырье кончится (как недавно в Швеции) его привезут и загрузят предприятие на полную мощность. Что это значит для людей — всякое сравнение хромает, но допустим, в квартире сломался туалет или по новым нормам нужен второй на квартиру. Привлекли инвесторов, построили, а он большую часть времени простаивает! С точки зрения инвестиций — полный провал — необходим поток посетителей, и если в квартире столько народа нет — пригласим с улицы.
Переработка отходов должна строиться по совершенно другому принципу — она должна обеспечивать минимизацию количества отходов, экологических рисков и затрат на обращение с ними. Иными словами, это должна быть не индустрия, а служба, в смысле сервисная, городская.
— Как вы относитесь к практике расширения мощности полигонов?
— «В разборе строгом, на тайный суд себя призвав» следует признать, что это лучше, чем строительство нового полигона. Давайте подсчитаем — допустим, мы прирезали еще 200 метров к полигону — плохо? Да, плохо. А теперь считаем — построили новый, со всех сторон минимум 500 метров санзону нужно обеспечить, а в случае расширения полигона мы отодвигаем санзону на те же 200 метров и только с одной стороны.
Проблем масса, но — всегда стараются полигоны и иловые карты очистных сооружений вместе поставить. Да, в одном месте куча отходов, но другие места чистые.
— На каком расстоянии от рек и жилых домов могут быть размещены полигоны? Какая должна быть санзона у разных объектов мусоропереработки?
— Смотря, какой объект и какая речка. От речки и озера (за исключением Байкала) 50−200 метров, от моря 500, от озера Байкал — определяется специальным законом. От жилья — в зависимости от масштаба объекта: от 100 метров для базы утильсырья районного значения и до 1000 метров для крупных объектов с годовой мощностью более 40 000 тонн мусора.
— Как отметила Счетная палата, объем мусора в стране увеличивается такими темпами, что уже через шесть лет закончатся полигоны для захоронения бытовых отходов. Как остановить нашествие мусора?
— Проблема стара как мир. Я читал отчет московской городской управы за 1905 год — авторы отчета отмечают нехватку земли под свалки и необходимость покупки 246,5 десятин.
Дефицита земли нет, есть дефицит земли на том расстоянии, куда мусор выгодно, а точнее, не так баснословно дорого вывозить. Кроме того, никто не хочет принимать чужой мусор у себя. И это абсолютно верный подход. Необходимо четко понять, что единственным выходом из ситуации является сортировка и переработка.
От полигонов избавиться нельзя, но можно резко сократить поток отходов. Кроме того, инертизировать отходы, точнее «хвосты» после сортировки, можно не только в стройматериалы, но и в острова — так поступают японцы. Процесс сложный, дорогой, но это то, что позволяет избавляться от отходов, не теряя землю, а приобретая ее. Посмотрите в Гугл-карты на Токийский залив. Почему бы вместо несостоявшегося полигона-гиганта (догадываетесь, о чем речь) подумать об острове по японской методике. Думаю, можно вместо Южных Курил предложить им построить из нашего мусора остров. А если серьезно, то вопрос, наверное, самый острый для внутриполитической повестки. Его нужно решать и может быть строительство такого острова за дамбой в Финском заливе, или около порта в Усть-Луге, для нового аэропорта или контейнерного терминала будет верным решением... Я думаю, что это никак не навредит экологии (опыт строительства дамбы есть — не думаю, что с островом не справимся). Это даст множество рабочих мест и устранит внутриполитическую напряженность.
Татьяна Буторина.
