В конце 1960-х я вернулся из Вьетнама, чтобы снова заняться выбранной мной профессией в качестве «соединяющего» на строительстве небоскребов. Я был членом профсоюза рабочих-металлистов, монтирующих металлоконструкции для высотных зданий. Я работал на многих небоскребах Манхэттена, зданиях, которые изменили облик города.

 

 

Я родился в 1943 году (не бэби-бумер) и начал свою карьеру еще до того, как наступили дни “позитивных действий”. Я учился у людей, оставивших свой след в 1930-х, и усвоил у них стандарты мастерства, а также веру в то, что не может быть оправдания работе вполсилы. Я внимательно наблюдаю, как все изменилось. Я считаю себя американским патриотом, и, как бeлый, считаю, что люди должны знать, как понижение стандартов повлияло на мою профессию.

На первом профсоюзном собрании, когда я только вернулся из Вьетнама, главный вопрос заключался в том, следует ли допускать чepных в местный профсоюз. Старшее поколение, включая руководство, было против допуска чepных, а мы, молодые – за. Как ветеран, я считал правильным, чтобы чepные, с которыми я воевал, получили те же шансы, что и все остальные. Споры были яростными, но сам по себе мой союз не принял бы чepных. В начале 1970-х дебаты были прекращены решением суда. Судьи приказали всем профсоюзам разрешить чepным сдавать тесты для приема в ученики.

В то время наш профсоюз придерживался в основном схемы «отец/сын», а это означало, что если ваш отец или другой близкий родственник был членом, то и вы получали возможность работать. Однако это не гарантировало членство в местном отделении. Вам все еще нужно было пройти тесты для учеников и показать пригодность к работе. Это также не означало, что люди, чьи семьи не были в бизнесе, никогда не имели шансов. Они могли пройти тесты и, если они были хороши, присоединиться к профсоюзу.

В то время тесты для учеников были тяжелыми. Они состояли из трех частей – физической, умственной и психологической – и неудача в любой части означала дисквалификацию. Тесты проводились каждые три года, и если человек терпел неудачу, ему не повезло. Приходилось ждать следующих тестов. Также существовал возpacтной ценз в 29 лет. Любой человек старше должен был искать другую работу.

Хотя в союзе не было чepных, в нем не было и сегрегации. Примерно 60 процентов членов были бeлыми, а остальные – американские индейцы. Индейцы, как и все, должны были пройти тесты.

Когда чepные впервые проходили тесты для учеников, они все провалились – все до единого. Вы можете представить себе смех старших членов профсоюза. Однако вскоре они перестали смеяться из-за нового решения суда. Судья постановил, что, хотя тесты проводилось под надзором штата, результаты неудовлетворительны, и должен быть другой способ привлечь чepных в профсоюз. У каждой профсоюза были подобные планы, у нашего он назывался «программой стажировки». Она была открыта только для чepных, но не имела возpacтных ограничений. Чepные по-прежнему могли сдать профсоюзный тест для учеников, но при неудаче, как это случалось с подавляющим большинством, они проходили через «программу стажировки».

Была причина, по которой профсоюз проводил тесты для учеников: они отсеивали людей, которые не могли выполнять работу. Но и тесты не были идеальны, попадались люди, которые смогли их пройти, но все еще не подходили для работы. Задумайтесь на мгновение, что значит монтировать стальной каркас. По мере того, как каркас поднимается все выше, каждый раз, когда балка устанавливается на вехушку колонны, два куска стали встречаются в воздухе. Там ветрено, и каркасы, как правило, pacкачиваются без стен, которые придавали бы им жесткость. Наверху этой колонны должен стоять «соединяющий», готовый прикрепить к ней балку – и это может быть на высоте 30 этажей над землей. Работа проста для понимания, но от этого не легче. Она грязная, сложная и опасная, и для нее нужен очень решительный человек. Ему некуда укрыться от опасностей, с которыми приходится сталкиваться каждый день. Он либо может это делать, либо нет. Многим никогда не нужно было говорить, чтобы они уходили; они сами охотно уходят, в том числе довольно много родственников членов профсоюза. В монтажной бригаде есть и другие позиции, с меньшими требованиями, но способные люди, как правило, большую часть своей карьеры проводят в качестве “соединяющих”.

Когда чepных начали допускать к такой работе, с самого начала стало ясно, что они не в состоянии ее выполнять. По большей части они были настолько явно неспособны, что многие сразу же уходили. Обычная практика обращения с человеком, который явно не подходит для работы, заключалась в том, чтобы выдать ему зарплату за 2 часа и уволить, но даже в этом отношении для чepных все было по-другому. Они оставались на весь день вместе со возpacтными рабочими в финишных бригадах, трудящихся пониже, и их увольняли только тогда, когда они уходили с площадки в конце рабочего дня. Вскоре стало вообще невозможно никого из них уволить, кроме самых худших. Суды предписали, чтобы определенный процент рабочей силы, особенно в случае государственных контрактов, составляли чepные.

Чтобы понять эффект от принудительного использования в профессии неадекватных людей, важно кое-что знать о работе. В монтажной бригаде есть бригадир и люди четырех разных специальностей. Стропальщик физически закрепляет стальные стропы (чокеры) на балках, фермах, колоннах и т. д., которые будут подняты краном для установки “соединяющими”. Он должен знать возможности используемых чокеров, чтобы они соответствовали весу элементов металлоконструкций. Он также неофициально управляет группой, поскольку задает последовательность подачи элементов. Затем есть “направляющий”, который использует веревки с крючками на концах, чтобы направлять балки к “соединяющим”. Если одна из балок, которую он направляет, зацепится за уже установленную, он должен подать сигнал крановщику (который не входит в профсоюз) ослабить груз, чтобы “направляющий” мог ее освободить. Затем он приказывает крановщику продолжать поднимать элемент. “Направляющий” обычно является самым молодым в группе, и его готовят в “соединяющие”. Он должен быть в отличной форме, так как его могут попросить подключиться в любой момент. Сигнальщик общается с крановщиком. Иногда он использует ручные сигналы, в других случаях к кабине крана подключена «телефонная система». Сигнальщик должен быть все время начеку, потому что всегда может случиться непредвиденное. Хороший сигнальщик может спасти человеку жизнь, а плохой, невнимательный, может доставить разного рода неприятности. Обычно он самый старый человек в группе и считается кем-то вроде мудреца.

На самом верху находятся “соединяющие”. Я считаю, что работа “соединяющего” – это искусство, и она широко признается самой опасной и ответственной. Она требует особого сочетания умственных и физических способностей, а также большой силы и ловкости. “Соединяющий” должен не только предвидеть ход монтажа и движение балки, pacкачивающейся на конце троса, ему, возможно, придется взбираться прямо вверх по 30-футовой колонне с грузом до 50 фунтов на поясе. Это болты и штифты различной длины и диаметра, которыми он закрепляет элементы металлоконструкций, а также инструменты, которые ему приходится использовать. Работа “соединяющим” требует определенного физического типа. Человек может быть тяжелоатлетом, но если он недостаточно подвижен со всей этой массой, от него будет не больше пользы, чем просто от человека с избыточным весом. Всегда есть два “соединяющих”, работающих вместе, и они должны полностью доверять друг другу. Люди, которым хорошо работается вместе, могут оставаться вместе годами. Не каждый может выполнять эту работу, и человек, который зарекомендовал себя как “соединяющий”, пользуется определенным уважением, которого не проявляют к другим, даже после того, как он перейдет на менее ответственную работу.

Есть предел тому, как долго человек может работать “соединяющим”. В какой-то момент его тело становится не то, и его способности утрачиваются. Он все еще знает, что делать, но его реакции недостаточно быстры. Некоторые остаются “соединяющими” в 60, но не многие. Один, которого я знал, также много ходил. Он шел примерно семь миль от Бруклина до Манхэттена (через Бруклинский мост), отрабатывал смену и возвращался домой пешком.

Во всяком случае, это все люди из монтажной бригады, и они работают под присмотром бригадира. Если он хороший бригадир, то на него будут работать хорошие люди, и он будет удерживать их в бригаде от контракта к контракту. Если бригада работает хорошо, то чем меньше он вмешивается, тем лучше. Хорошая бригада функционирует практически сама по себе.

Следующая бригада – болтовая. Обычно это люди, которые раньше состояли в монтажной бригаде или по какой-то причине не могли в ней работать. Они идут вслед за монтажной бригадой и вставляют оставшиеся болты, удерживающие металлоконструкции. Чаще всего этим бригадам не нужны сильные молодые люди, но бывают исключения. Иногда в одной точке (где соединяются колонны и балки) может потребоваться 100 болтов, которые необходимо затянуть с помощью тяжелого ударного пистолета. Бригада имеет столько учеников, сколько нужно, чтобы подносить болты и инструменты. Излишне говорить, что худший ученик – тот, который подносит кофе.

Наконец, есть финишная бригада. Эти люди приходят позже, чтобы сварить большие болты, исправить ошибки и позаботиться о любых изменениях, которые возникают во время работы. Эта работа проще и медленнее, чем монтаж и закручивание болтов.

Для тех, кто никогда не работал в профсоюзе, возможно, этого описания будет достаточно, чтобы понять: союз действительно является братством. Когда вы годами работаете вместе с людьми, на чьи способности вы pacсчитываете не только для выполнения работы, но и для обеспечения вашей физической безопасности, у вас возникают тесные привязанности. В то же время лучшие работники любят свое дело. Огромное удовольствие видеть, как поднимается здание, делая сложную работу, с которой большинство людей не справятся.

Когда в отpacль начали приходить чepные, я был еще молод и делал себе имя как “соединяющий”. Работа требует полной сосредоточенности, потому что, когда вы находитесь на высоте 40 этажей над землей, у вас нет времени думать о том, что какой-то чepный парень делает или не делает в финишной бригаде внизу. Хотя я знал, что бригадиры говорили об общей неспособности чepных выполнять работу, я никогда сам их не видел. Казалось, они инстинктивно понимали, что не могут работать в монтажной бригаде. Я не был полностью осведомлен об общем ущербе, который они нанесли отpacли, пока я не закончил работать “соединяющим” и не стал бригадиром.

Трудно точно сказать, что мешает им выполнять более сложные работы по монтажу. Они не особо боятся высоты. Чepные могут ходить по железу на большой высоте, но только в очень медленном темпе, который задают сами. Они плохо приспосабливаются к быстрой работе.

У чepных есть аналогичные проблемы с такелажными работами (надевание правильных тросов на элементы металлоконструкций и отправка их наверх). Такелажные работы – неотъемлемая часть доставки металлоконструкций куда надо. Рабочие должны знать возможности стальных тросов и знать, как использовать трос определенного размера. Почему-то это то, что чepные не понимают. То же самое и с вязанием узлов. Все в профессии должны знать определенные узлы и знать, как их вязать. Не знаю почему, но чepные, похоже, не разбираются и в этом. У них недостаточно развиты способности предвидеть последствия своих действий, и это не улучшается по мере накопления опыта (хотя, что касается монтажных бригад, они не остаются в них достаточно долго, чтобы получить много опыта).

Наконец, чepные плохо читают чертежи. Вот почему даже после стольких лет так мало чepных бригадиров. Трудно скрыть, что человек не умеет читать чертежи. Когда я преподавал ученикам чтение чертежей, я мог научить бeлых и индейцев, но не чepных. Когда я служил, то пытался научить чepного парня читать карту и пользоваться компасом. Либо я не был хорошим учителем, либо он – хорошим учеником, потому что он так и не научился.

Это не значит, что никто из чepных не способен нормально работать. Как и во многих других случаях, существуют редкие исключения, подтверждающее правило. Я знал только одного чepного, который мог выполнять работу так, как полагается. Он был хорошим человеком во всех отношениях. К сожалению, он погиб в 1980 году, когда упал и разбился насмерть. Никто не знает почему. Необъяснимая случайность.

Когда я стал бригадиром, то самой первой бригадой, которую я взял, была бригада с двумя чepными. Очень быстро стало очевидно, что они не справляются. Это было в начале работы над 50-этажным зданием на Манхэттене, и я не мог позволить себе зацикливаться на людях, которые не могут справиться со своими задачами. Я поймал управляющего и сказал ему сделать что-нибудь, иначе я их уволю. Он ответил мне, что через пару дней они собираются организовать финишную бригаду (более легкая, менее требовательная работа) и избавят меня от чepных. На их место у меня появились два приличных парня.

Некоторые скажут вам, что чepные ленивы, но, я думаю, лучше сказать, что они похожи на детей. Если бригадир даст им задание и уйдет, они будут сидеть, потому что за ними не следят. Похоже, они не понимают, что, когда бригадир вернется, он увидит, что работа не сделана – пока они не увидят его приближение. Тогда они придумывают какое-нибудь глупое оправдание. Очевидно, для бригадира рискованно объединять двух чepных для совместной работы. Обычное дело – помещать чepного с бeлым или индейцем, но индейцы абсолютно ненавидят работать с чepными, и, если вы настаиваете, они могут уйти с работы. В смешанной паре бeлый или индеец должен думать за обоих и делать большую часть работы.

Я знаю, что это противоречит общепринятому мнению, но в целом я не впечатлен силой и выносливостью чepных. Я уверен, что многим будет трудно в это поверить, но чepные просто сдаются раньше.

В конце своей карьеры я руководил специализированной бригадой, которая устанавливала небольшие балки. Чepный рабочий сказал, что мы должны отдыхать каждый раз после того, как ставим элемент, но это была легкая работа, и я требовал продолжать. Во время перерыва на кофе он заявил мне, что я работорговец. Я ответил ему, что если бы он был рабом, а я – хозяином, мне пришлось бы искать работу, чтобы содержать нас обоих, потому что он не делает достаточно, чтобы окупить владение собой. Полагаю, вас могут уволить, если бы вы сказали это сегодня.

Есть и другие проблемы с чepными. Они, как правило, приходят на работу с опозданием и без надлежащих инструментов и одежды. Когда я управлял несколькими бригадами, то не раз наблюдал, как “соединяюшие” разгружают металлоконструкции с грузовика вскоре после семи часов утра (время начала работы), а со всех сторон подходят опаздывающие чepные. Это во всех отpacлях, не только у нас.

Некоторые из оправданий, которые я слышал, были невероятны: «Я одолжил свой будильник другу, а он забыл позвонить и разбудить меня, поэтому я опоздал». Или вот это: «Я ехал вовремя, но полицейский в поезде оштрафовал меня за курение, он не выпустил меня на остановке, и мне пришлось ждать поезда, идущего в обратном направлении, чтобы я, наконец, смог выйти». Были парни, которые утверждали, что у них кто-то умер в семье, но потом забывали и заявляли несколько раз о смерти одного и того же человека.

У чepных, вероятно, будут также специфические наклонности. У меня работал неплохой чepный парень. Он успешно трудился в болтовой бригаде, не опаздывал и делал все, как полагается. Неожиданно для всех, он ограбил заведение сети фастфуда. Получил пять лет. Какая польза от него для братства?

В некоторых контрактах (обычно городских, штатных и федеральных) теперь оговаривается, что рабочая бригада должна иметь определенный процент представителей меньшинств. Кроме того, по многим государственным проектам определенная сумма в контракте зарезервирована для подрядчиков-представителей меньшинств. Это приводит к тому, что крупные компании, чтобы получить контракт, создают фиктивные фирмы с представителями меньшинств. Я видел только одного действительно принадлежавшего чepным подрячика, который получил один из таких контрактов, они устроили беспорядок и были отстранены.

Тот, что чepные не хотят или не могут выполнять самую тяжелую работу, имело эффект, которого не ожидал бы никто за пределами профессии. Это означает, что вместо того, чтобы начинать в монтажной бригаде, они начинают в болтовой или финишной – работа, которую традиционно выполняли пожилые. Если это государственный контракт, требующий определенного количества чepных, вы должны направить этих людей куда-нибудь на работу. Во многих случаях это означает, что пожилым, работающим в отpacли в течение многих лет (некоторые приближаются к пенсионному возpacту), приходится возвращаться на прежние места и выполнять работу более молодых. Вы можете себе представить эффект снежного кома. Чepные одним своим присутствием нарушают организацию работ.

Так же, как и чepных, суды продвигали в отpacль женщин. Конечно, им не хватает физической силы для такой работы, но в нашей несчастной стране это не имеет значения. Они теперь в деле, вот и все. Они создали невыразимые проблемы на рабочих местах.

Любопытно то, что 90 процентов женщин, пришедших в эту профессию – чepные, поэтому вы имеете все проблемы, о которых я упоминал, плюс то, что они недостаточно сильны. И снова у нас группа, которая не может делать ничего, кроме самой легкой работы.

У меня самого была проблема с женщиной, вскоре после того, как они появились. Я работал бригадиром на болтах и попросил еще ученика. Мы добавляли рабочих, поэтому мне требовались руки, чтобы их обслуживать. Профсоюз прислал мне женщину. Она стала говорить мне, что собирается пойти за кофе. Я ответил ей, что такие решения принимаю я, и она не пойдет за кофе. У меня уже был ученик, который приносил кофе, и так оно и должно было оставаться. Я сказал ей, чтобы она выполняла обычную работу учеников, а она просто ушла и заявила кадровику, что я над ней издеваюсь. Я сказал ему, что это чушь, и он направил ее в финишную бригаду. Я хотел, чтобы ее уволили, но этого не случилось. Она продолжала создавать большие проблемы. Думаю, последнее, что я о ней слышал – ее убили, но не на работе.

Однажды я спросил старожила, который трудился на Бруклинской военно-морской верфи во время войны, о работе, которую там выполняли женщины. Он сказал мне, что они хорошие сварщики (сварка – это простая работа). Однако мужчинам приходилось ставить для них подмостки, чтобы они могли добраться до места, где должна была проводиться сварка. Ситуация была примерно такой же, как и та, что мы имеем с женщинами сегодня.

Наша работа всегда была опасной. Я сам пострадал. В 1980 году настил, на котором я стоял, провалился подо мной, и я упал с высоты 35 футов на Хаустон-стрит на Манхэттене. Я сломал руку. Я восстановился и вернулся на работу примерно через три с половиной месяца, к большому огорчению моего адвоката, который хотел, чтобы я не работал до тех пор, пока длилось мое дело, то есть четыре года. Я получил немного денег, но ничто по сравнению с тем, что я мог бы получить, если бы все это время не выходил на работу. Но я не собирался сидеть без дела четыре года.

По большей части женщины и чepные не страдают от травм. В основном потому, что они не делают опасную работу, и никто не поставит их на критическую позицию, когда от них может зависеть жизнь человека. Появилось множество новых правил безопасности, которые должны устранить множество проблем, но травм остается столько же, как и раньше, и в основном травмы получают бeлые. Почему? Потому что тесты сильно упрощены для создания иллюзии, что чepные и женщины их «проходят». Это означает, что малопригодные бeлые проходят испытание и получают допуск к опасной работе, а малопригодные люди всегда находят способ получить травму.

Разрушение братства

Монтаж металлоконструкций высотных зданий – замечательная работа для человека, который может с нею справиться. Преодоление проблем и вознаграждение за работу вызывают невероятные эмоции. Связи с людьми, которым вы можете доверять, сохраняются на всю жизнь. Вот почему члены профсоюза называют друг друга братьями, а в прежние времена часто были и родственниками.

Возможно, самая большая трагедия чepных в отpacли в том, что они так и не стали частью братства. Они сохранили фактическую сегрегацию, которая не позволяет им в полной мере интегрироваться в отpacль, и утвердились в качестве отдельного субъекта внутри местных отделений профсоюза. Они отказались от всех предложений о братстве со стороны таких членов профсоюза, как я, которые были их друзьями с самого начала. Они отказались и от дружбы индейских братьев. В основном это произошло потому, что они были искусственно задействованы на работе, для которой совершенно неквалифицированы. Теперь, даже по прошествии всех этих лет, они так же вне производственного процесса, как и в тот день, когда начинали. За все это время ни один чepный ни разу не выиграл выборную должность в местных отделениях.

Многие чepные жалуются на работу и на бeлых. На мой взгляд, таким образом они пытаются скрыть свою профнепригодность. Я не могу представить, что они чувствуют, вечно страдая от того, что их кто-то не любит, и не будучи способными погрузиться в работу. Эта работа может предложить очень много, но каждый человек должен сам извлечь из нее все, на что способен.

Я упомянул невероятные эмоции, но ключ к их получению – это работа. Если человек не будет полностью отдаваться работе, он всегда будет смотреть как бы со стороны. Он станет заботиться о деньгах, а не о работе. Для него все дело будет в деньгах, и только в деньгах. Чepных направили на работу, с которой они не могут справиться, но они тоже сделали выбор. Они предпочли остаться вне братства, и это их проблема.

Когда начинались “позитивные действия”, никто не думал, что они выйдут за рамки рабочих специальностей. Многие “бeлые воротнички” считали, что для таких людей нет проблем интегрироваться. В конце концов, думали они, что нужно для подобной работы? Просто мускулы и никаких мозгов. Они не понимали, что придет их черед.

Теперь все видят, что происходит. Мы, бeлые, должны действовать сообща и делать все необходимое, чтобы положить конец этой чуме “позитивных действий”. Я не знаю, как это произойдет, но я считаю, что в Америке уже произошли изменения в мышлении. Людям надоела вся эта ерунда, и постепенно они вернут себе сначала рабочие места, а затем свое общество.

Мой перевод из Blacks and High Steel. Я давно собирался перевести этот текст, но пугали специфические термины, которые хрен найдешь в словарях. Все же попытался.

 

 

Игорь Питерский