Николай Александрович Анненков, а точнее, Николай Александрович Кокин - таковы настоящие имя, отчество и фамилия, данные ему отцом и записанные в церковную книгу, метрики, а затем в паспорт и другие документы - родился 20 сентября 1899 года в селе Инжавино Кирсановского уезда Тамбовской губернии в купеческой семье Александра Ивановича и Анны Николаевны Кокиных.
Многие поколения семьи Кокиных жили на месте его рождения, в самом центре России, занимаясь земледелием и другими видами крестьянского труда в имении, принадлежавшем графам Орловым-Перовским. На плодородных землях они выращивали элитную пшеницу, которая не только славилась на всю Россию, но была известна по всему миру, куда качественный сельскохозяйственный продукт тамбовских волостей экспортировался в большом количестве. Дед Николая - Иван Кокин - выходец из крестьянской семьи, завел в Инжавино амбары и Лабазы, из которых отгружали зерно и муку высшего качества в различные регионы России. В большом и богатом селе были построены три огромных, многоэтажных мельницы, бесперебойно работавших, как три мукомольных завода. Каждый год из Инжавино вывозилось по девять миллионов пудов отборной высококачественной пшеницы.
Отец Николая Александр Иванович Кокин (1876 г.р.) к лабазам деда добавил мануфактурную лавку. Он снабжал своих земляков материей, текстилем и прочими мануфактурными товарами, которые привозил из Москвы, Калуги и других городов. Покупал аршин ситца за тринадцать с четвертью копеек, а продавал за четырнадцать. Наживая таким образом всего три четверти копейки, он сумел за два года в четыре раза увеличить состояние своего отца. Александр Иванович жил в стране, которая позволяла людям предприимчивым, деятельным, энергичным добиваться значительных результатов. А его сын Николай, родившийся в эпоху, когда еще была жива Россия, которую мы потеряли, до сих пор помнит, что в те времена можно было за семь рублей купить корову, а за сорок копеек - целый воз арбузов.
Александр Иванович был человеком удивительно порядочным и честным, человеком, который жил больше сердцем, нежели рассудком. Любил людей, доверял им и сам никогда никого не обманывал. Он был из породы тех всеми уважаемых русских купцов, какие умели вести свои дела, не обременяя себя и других изнурительными бюрократическими формальностями. Для совершения сделки достаточно было просто словесного обещания, устного договора. Но доверие к данному им "купеческому слову" было таким, что никакие документы не требовались. В Москве в амбарах Куваевской и Консевской мануфактур, ему просто под честное слово, без оформления документов давали в кредит товар на целый капитал. Через год он вновь приезжал в Москву, отдавал занятые деньги и брал новую партию товара. После революции Александр Иванович до последних своих дней работал в потребительских обществах и торговых советских организациях. Он умер в 1933 году в городе Майкопе.
Мама Николая - Анна Николаевна Кокина (в девичестве - Казякина, 1881 г.р.) была женщиной образованной, волевой и довольно строгой. Выйдя замуж, ни на государственной службе, ни в частных предприятиях никогда не служила. Занималась домом, семьей, воспитывала и обхаживала детей, которых у нее и Александра Ивановича было шестеро, не считая умершего в раннем возрасте мальчика Вани.
В Инжавино у Кокиных был свой, довольно большой деревянный двухэтажный дом с садом, где и проживал до своих одиннадцати лет Коля Кокин вместе с его многочисленной семьей: бабушкой и дедушкой - родителями Александра Ивановича, мамой, папой, сестрами Раисой, Анной, Ольгой, Нонной и братом Валерием. Николай был старшим сыном, вторым, после Раисы ребенком в семье. Семья была строгая, детей особенно не баловали. Главой дома у Кокиных считалась бабушка Варвара Степановна, которой подчинялись и дети, и внуки. Именно у нее спрашивали разрешение перед тем, как приобрести маленькому Коле его первый велосипед; она давала добро и запрет на покупку сладостей и игрушек внукам или обновы детям.
Начальное образование Николай Кокин получил в родном Инжавино у учительницы, которая обучала его и двух дочерей местного нотариуса у себя на дому. А в 1910 году Александр Иванович, мечтавший дать сыну серьезное образование, отвез Колю в Тамбов и определил в реальное училище, учебный план которого, по существу, совпадал с образовательной программой российских гимназий того времени, что означало высокий уровень предоставляемого подросткам большого объема знаний. Перед отъездом отец подарил сыну собрания сочинений Пушкина, Лермонтова и Тургенева. В Тамбове все семь лет учебы в училище, подросток жил в семье родственников, приезжая домой в Инжавино только во время каникул.
В тот же год, когда Николай поступил в училище, Александр Иванович впервые взял его с собой в Москву. Остановились отец с сыном на Никольской улице в Славянском базаре, в том самом, широко известном, в ресторане которого К.С.Станиславский и В.И.Немирович-Данченко договаривались о создании художественного театра.
Не секрет, что биографии многих выдающихся людей полны символических предсказаний. И все же, каждый раз поражаешься, когда судьба расставляет в жизни человека, на первый взгляд, ничего не значащие, но на самом деле, о многом говорящие знаки, словно намекая на его особое предназначение. Есть определенная символика в том, что в самом начале своего жизненного пути, еще подростком Николай Кокин, вовсе тогда не подозревающий о своем будущем артистическом поприще, только приехав в Москву, сразу же оказался в месте, навсегда связанном с историей русского театра, напоминающем о святом для Н.А.Анненкова имени Константина Сергеевича Станиславского, метод, сценическую практику и теоретическое наследие которого, он, став актером, изучает на протяжении всей своей жизни, и сейчас, на пороге своего 100-летия продолжает изучать. Томик К.С. Станиславского он держит у изголовья и не ложится спать, не прочитав на ночь несколько страниц.
Ну, конечно, в том далеко 1910 году мальчик Коля - будущий артист Анненков, еще не догадывался о предстоящей ему сценической карьере. Хотя интерес к художественному миру, к миру искусств проявился у него уже тогда, в раннем возрасте. Отец, оставив Коле рубль на день и поручив его человеку, которого просил сопровождать подростка по Москве, уехал по своим делам. А Николай, наняв извозчика, вместе с сопровождающим поехал в Третьяковскую галерею и долго, с интересом разглядывал коллекции картин, глубоко его поразивших. Вообще, юный Коля Кокин - натура чрезвычайно эмоциональная, впечатлительная и восприимчивая ко всему новому, особенно к прекрасному, жадно впитывал в себя все увиденное им в Москве.
Учась и подолгу живя в Тамбове, большом губернском городе центральной России, юный Кокин и там находил немало возможностей для общения с искусством. Например, он тщательно сберегал пятачки, данные ему на покупку еды во время большой перемены между занятиями в училище, чтобы потом использовать накопленные деньги на посещение кинематографа, которым он был очарован. Он был постоянным посетителем тамбовского кинотеатра "Художественный", где пересмотрел все вышедшие в тот период на экраны немые фильмы.
Еще раньше, до кинематографа, он был потрясен первой в его жизни встречей с цирком. Когда он до поступления в училище жил дома с семьей, в Инжавино приехала цирковая семья Кнок. Раскинув деревянное строение цирка на площади села, цирковые артисты демонстрировали свои удивительные номера, вызвавшие у Коли настоящий восторг и целую бурю эмоций, среди которых доминировало страстное желание самому выступить с цирковым представлением. В тот же вечер, собрав дома всех родных, с детской отчаянностью и бесстрашием, мальчик попытался повторить номера, увиденные в цирке Кнок
В нем рано проявились черты, ставшие впоследствии главными, определяющими качествами характера артиста Николая Анненкова на протяжении всей его долгой жизни, - стремление ко всему новому, неизведанному, горячее желание все узнать, проверить, испытать самому, до всего дойти, много достигнуть. Все это в сочетании с повышенной эмоциональностью, с горячностью его страстной натуры, граничащей с одержимостью, приводило, порой, к результатам, которых он и сам на ожидал.
Ему все было безумно интересно, и все хотелось сделать самому. Услышав как-то бродячих музыкантов, захотел тоже добиться музыкального эффекта. Собрал группу мальчишек, вместе с которыми ходил по Инжавино, изображая передвижной оркестр. Но настоящих инструментов у юных "музыкантов" не было. Вместо них в ход шли палки, прутья и доски, насаженные на огромные гвозди. Полностью контролировать себя во время представления маленький Николай еще не умел, а его непосредственность, искренность и вера в предлагаемые обстоятельства были так сильны, что все это чуть не привело к настоящей катастрофе. Самозабвенно изображая музыканта, Коля Кокин так увлекся, что выронил поделку, имитирующую музыкальный инструмент и упал. Да так неудачно - лицом вниз, прямо на торчащие острием гвозди, один из которых пройдя насквозь щеку, вонзился в гортань. Нанизанного на гвоздь мальчика сняли с острия, как с вешалки, и долго потом лечили. Эпизод оставил память на всю жизнь. У Народного артиста СССР Николая Анненкова, которому скоро исполняется сто лет, до сих пор сохранилась на левой щеке, около носа небольшая отметина - напоминание о его одержимости и горячем темпераменте, ярко проявившемся уже в раннем детстве.
Интерес ко всему неизведанному, неиспытанному, неистовая жажда новых впечатлений, нередко сопряженных с риском и опасностью, не раз приводили юного Николая Кокина к ситуациям, грозящим катастрофическими последствиями. То он по узкой тропинке летит на бешеной скорости на велосипеде, задевая о деревья так, что на ствол наматывается прядь его волос, а сам он после столкновения шесть метров летит по воздуху. В другой раз он на том же велосипеде со всего маху сваливается в огромную яму, которую увлеченный скоростной ездой и открывающимися вокруг видами, просто не заметил. Или, увидев, что по реке сплавляется лес, ныряет в воду с бревен, скрепленных в огромные квадраты-колодцы, а вынырнуть уже не может. Над головой - страшные, массивные бревна, заполнившие все надводное пространство - и уже нет выхода, нет просвета, темно и невозможно дышать. Но вдруг видит, маленький лучик света пробивает водную темень. Так, по солнечному лучу, вверх, в узкое окошко между бревнами, и выскочил он на волю из водяной западни.
Таких опасных, грозящих гибелью, моментов в жизни юного Кокина было бесконечно много. Судьба, не скупясь, расставляла фатальные обстоятельства на пути молодого человека, словно испытывая его на прочность. А узнав его бесстрашный нрав и волевой характер, подарила долголетие и феноменально длинную, длящуюся почти век творческую активность.
Закончив в 1917 году Тамбовское реальное училище, Николай Кокин все лето занимался с преподавателем физикой, и осенью того же года поступил в Московский институт путей сообщения. Александр Иванович купил сыну новенькую шинель с зелеными погонами, окантованными серебром - такова была форма инженеров-путейцев. Но учиться в Москве Николаю не довелось. Александр Иванович, имея на руках большое семейство, в силу сложившихся на тот момент обстоятельств и нестабильной политической ситуации в стране, не мог материально поддерживать сына, живущего вне дома. Николай взял в институте академический отпуск и вернулся в Инжавино, в родительский дом. А вскоре разразились октябрьские события, перевернувшие жизнь всей страны, нарушившие планы и радикально изменившие судьбы больших масс людей. Безусловно, новые обстоятельства вмешались и в судьбу Николая Кокина. Революция полностью изменила уклад его семьи, а самого Николая поставила перед необходимостью нового выбора.
С весны 1918 года Николай Кокин начинает самостоятельную взрослую жизнь и поиск своего пути в новых исторических условиях. В апреле устраивается на работу в Тамбовский эвакопункт. Служит там до конца года делопроизводителем. В 1919 году в г. Кирсанове работает агентом уездного продовольственного комитета. В институт он впоследствии уже не вернется. Захваченный новыми событиями, новыми жизненными впечатлениями и новым, внезапно возникшим увлечением, которое вскоре перерастет в настоящую страсть и станет позднее главным делом его жизни, Николай Кокин изберет для себя иной жизненный путь, иную профессиональную судьбу.
А начинается его большой сценический путь так. В Инжавино был Народный дом, где работал драматический кружок. Занимались там, в основном, девушки. Мужчин не хватало. Когда Николай Кокин, взяв отпуск в институте, приехал домой, режиссер стал просить его поучаствовать в спектакле. Николай отказывался, говоря, что никогда не играл на сцене. Но режиссер очень упрашивал, ему не доставало исполнителей мужских ролей. В конце концов, молодого студента уговорили сыграть маленькую роль в водевиле. Герой, которого поручили Кокину - 75-летний старик-негоциант три раза проходил по сцене и трижды произносил одну единственную фразу: "Мне бы только теперь пирожка с капустой и маленькую рюмочку водки". Вся роль и заключалась в одной этой фразе. Но произнося ее, начинающий артист живо представил себе запотевший графинчик с горячительной жидкостью и свежеиспеченную кулебяку. В итоге текст получился весьма впечатляющим, жизненно-убедительным и выразительным, вызвал смех и аплодисменты зрителей. Успех участника любительского спектакля Кокина в его первой эпизодической, в сущности, проходной роли явился началом, как оказалось впоследствии, выдающейся сценической карьеры актера Николая Анненкова.
В декабре 1919 года Николай Кокин вступил в ряды Красной Армии. Был зачислен в первый Ратищевский (?) полк и сразу же назначен заведующим оперативного стола. Что, впрочем, неудивительно. Грамотных красноармейцев, а тем более имеющих такое образование, какое дало реальное училище, в те годы было не слишком много.
В 1902 году Николай Кокин начал исполнять обязанности культработника, сначала в кавалерийском полку, стоящем в г. Кирсанове, а затем в 1921-22 гг. - в пехотном полку в Москве. Являясь культработником, он сам активно участвовал в полковой самодеятельности, и прежде всего, в драматических спектаклях.
Военную службу будущий артист заканчивал в Замоскворечье. Выполнив служебные обязанности, бежал на другой конец Москвы репетировать, вечером на спектакль, а в перерыве еще успевал попасть, опять же пешком, на уроки пения. На одну только дорогу уходила масса времени и физических сил. И все это в тяжелое, голодное время на скудном пайке, когда обед состоял из куска черного хлеба и стакана морковного чая с сахарином. Выручала молодость и выносливость артиста-красноармейца. Впрочем, молодость тут ни при чем. Вся дальнейшая жизнь Николая Анненкова - свидетельство его феноменальной творческой активности и невероятной работоспособности, не оставляющих мастера в течении 80-ти лет его беззаветного служения театральному искусству.
Спектакли, в которых участвовал Николай Кокин в годы армейской службы, чаще всего проходили на сцене полкового клуба при Павловских казармах и в любительском театре Главного военно-инженерного управления. Режиссер посоветовал ему изменить недостаточно эффектную для сцены фамилию, и тогда начинающий артист взял себе звучный псевдоним - Хатунский (Хатун - поселок под г. Подольском, к которому был приписан Н.Кокин по воинской обязанности). Уже в те годы, в самый ранний период его творчества, Кокин-Хатунский пользовался большим успехом у зрителей.
В любительском театре клуба ГВИУ был буфетчик - большой поклонник таланта артиста. Он часто подкармливал его в те нелегкие голодные времена. И на правах приятеля, порой, просил: "Коля, сегодня в театр придут мои друзья и невеста. Постарайся, сыграй так, чтобы со слезой". В спектакле Кокин-Хатунский играл молодого человека, изгнанного из дома, мать которого заболела, умерла и он приходил проводить ее. Стоя у гроба любимой матери, он вскидывал руки со словами: "Мама! Я иду к тебе, возьми меня!", - стрелял из пистолета себе в висок. Чаще всего зрители, в особенности, женщины не выдерживали, стонали, плакали и, даже падали в обморок. В театре ГВИУ за сценой заранее специально были заготовлены носилки, на которые клали упавших после эпизода "со слезой" и выносили на свежий воздух. Многие в те годы ходили в театр ГВИУ специально ради Хатунского.
Армейское командование позволяло своему любительскому театру приглашать для участия в спектаклях профессиональных актеров. Таким образом, начинающий артист Кокин-Хатунский имел возможность выступать на сцене с опытными профессиональными партнерами. В одном из спектаклей вместе с ним работала известная провинциальная актриса Е.Е.Гоголева. Она посоветовала молодому коллеге: "Николай, вам надо идти в театр настоящий", - и направила его к своей дочери - актрисе Малого театра Елене Гоголевой.
Елена Николаевна вспоминала впоследствии, как к ней "за кулисы пришел красивый юноша с копной золотистых волос и чудесными проникновенными карими глазами", и привез ей письмо от матери. Елена Евгеньевна писала, что видела Николая Кокина в спектаклях, которые произвели на нее большое впечатление своей игрой и просила дочь "прослушать молодого человека и подумать о его дальнейшей актерской судьбе". Прочитав письмо, Е.Н. Гоголева, тогда совсем молоденькая (моложе самого Кокина) актриса, только-только начинающая свой путь в Малом театре, ответила: "К сожалению, ничем не могу вам помочь. У меня самой еще слишком малый сценический опыт. Мне кажется, что лучше вам попробовать поступить, вначале, в школу Малого театра". И Анненков (тогда все еще Кокин, или точнее, по сцене Хатунский), уже довольно известный артист, "нисколько не смутившись, - как продолжала свои воспоминания Е.Н.Гоголева, в газете "Советская культура" (18.09.1979 г.), - последовал моему совету, пошел держать экзамены в Высшие театральные мастерские при Малом театре..."
К совету молодой актрисы, в дальнейшем, кстати, ставшей одной из постоянных и любимых сценических партнерш Н.Анненкова в Малом театре, он отнесся с большим пониманием, "нисколько не смутившись" именно потому, что сам уже был внутренне готов к серьезному изучению основ актерской профессии, давно чувствовал острую необходимость очиститься от навыков самодеятельного театра.
Он подал документы в высшие театральные мастерские - нынешнее училище им. М.С.Щепкина, куда в те далекие годы наплыв был ничуть не меньше, чем теперь. Молодые всегда мечтают о сцене - так что конкурс был огромный. Приемную комиссию возглавлял сам А.И.Южин - выдающийся актер, долгое время бывший партнером великой М.Н.Ермоловой, известный драматург и крупнейший общественный деятель, к тому же, в те годы он был еще и директором Малого театра.
Абитуриентам давали читать отрывки. Обычно после нескольких строк чтения их останавливали - комиссии уже все было понятно. Н.Кокин читал "На смерть поэта" М.Лермонтова и при этом, со страхом думал, что сейчас его прервут и прогонят. Но комиссия молчала, слушала. Он продолжил дальше, вошел в раж, распалился и, дойдя до заключительных строк "А вы, надменные потомки, известной подлостью прославленных отцов...", гневно и страстно выпалил их прямо в лицо Южину. И умолк, весь дрожа от волнения и огромной внутренней затраты. В зале тишина. Вдруг Южин поднялся и попросил, чтобы для молодого чтеца принесли кресло. Это был хороший знак.
Так его приняли в школу Малого театра и одновременно в сам театр. С сентября 1922 года Николай Кокин - студент высших театральных мастерских и артист подготовительного кадра (курса?) Малого театра. Это было начало большого сценического пути Н.А.Анненкова в старейшем из драматических театров России. Начало его неутомимого, безостановочного, никогда не прерываемого движения к вершинам мастерства.
Теоретические и учебно-практические занятия в театральных мастерских дополнялись бесценными уроками, обучаемыми студентом непосредственно от артистов Малого театра на сцене, во время совместных выступлений в спектаклях за кулисами, где он жадно внимал советам старших коллег.
Основа художественной жизни Малого театра - культ крупных актерских индивидуальностей, сумма которых составляет слаженный коллектив, вошедший в легенды артистический ансамбль. В 1920-е годы, когда Николай Кокин впервые стал на прославленную, старейшую в стране драматическую сцену, в Малом театра была великолепная, уникальная труппа, состоящая из выдающихся артистов, замечательных мастеров сцены, больших самобытных художников - труппа ярких творческих индивидуальностей. А.И.Южин, П.М.Садовский, А.А.Яблочкина, В.Н.Рыжова, В.О.Массалитинова, Е.Л.Турчанинова, С.Л.Кузнецов, А.А.Остужев, М.М.Климов... Каждое имя сейчас звучит, как легенда. Каждый из этих выдающихся артистов вписал яркие, незабываемые страницы в историю русского театра. А Николай Анненков всех их знал лично, со всеми общался на сцене и в жизни. Являясь сценическим партнером корифеев, он был еще их чутким, восприимчивым учеником, навсегда сохранившим в памяти искреннюю благодарность и сердечную признательность своим великим наставникам.
Помня, что культ актерского творчества всегда был, и должен навсегда остаться основой сценической практики Малого театра, достигая в своем искусстве высот, установленных мастерами прошлого, корифеи театра личным примером убеждали всю труппу в необходимости самоусовершенствования. Выполняя заветы великого Щепкина, проявляя особую заботу о преемственности поколений, "старики" передавали молодежи знания и навыки, помогали овладеть творческим методом Малого театра.
Придя в "Дом Щепкина", Н.Анненков учился у своих старших коллег секретам актерского мастерства, стремился перенять, постичь и развить в своем творчестве традиции старейшей драматической сцены, подмечал индивидуальные особенности и старался взять на вооружение сильные стороны своих старших коллег. Его поразил масштаб личности и вдохновенное актерское мастерство Южина, восхитили королевское величие и одновременно естественность, простота в жизни и на сцене, свойственные Яблочкиной. Пленял мягкий юмор, яркость сценических характеристик, демонстрируемых Климовым. Трогали недоступная сценическая простота, органичность и обаяние, сочетаемые с художественной выразительностью образов, какими отличалась одна из великих "старух" Малого театра Варвара Николаевна Рыжова. Но, пожалуй, наибольшее влияние на формирование артистической индивидуальности Николая Анненкова в его ранний период пребывания в Малом театре оказали Александр Алексеевич Остужев и Степан Леонидович Кузнецов.
У Остужева, "последнего романтика русского театра", как его нередко называли критики и театральные историки, Анненков учился романтической окрыленности, приподнятости в .........................???, вдохновенной поэтичности, одухотворенности...???... и сердечности, искренности исполнения. У Кузнецова - реалистическому методу, искусству достоверного, психологически-убедительного раскрытия внутреннего мира героев, точности и выразительности в обрисовке характеров. Индивидуальность артиста оказалась необыкновенно восприимчивой к этим двум важнейшим (?) направлениям сценического искусства Малого театра.
Еще студентом Николай Кокин был много занят в репертуаре театра. Принимал участие в массовых сценах и исполнял маленькие, эпизодические роли в спектаклях "Воевода", "Снегурочка", "Волки и овцы", "горе от ума", "Мария Стюарт", "Юлий Цезарь" и многих-многих других. Но, играя всего лишь эпизоды, своим добросовестным и творческим отношением к порученным ролям, сумел обратить на себя заинтересованное внимание коллег, вызвать уважение мастеров. Так, в совсем крохотной роли литовского крестьянина в "Медвежьей свадьбе" А.В.Луначарского, за несколько минут сценического действия, отведенных его персонажу, артист создавал целый мини-спектакль, поразивший его партнеров. Е.Д.Турчанинова, знаменитая актриса театра, увидев, с каким энтузиазмом и отдачей, как непосредственно и свежо играет Николай Кокин свою маленькую роль, сказала: "Из этого человека выйдет толк". И оказалась пророком, нисколько не ошиблась в своем предсказании.
Эпизод, сыгранный молодым артистом, видимо, на самом деле, был так ярок и выразителен, что даже спустя пятьдесят с лишним лет, другая актриса, Е.Н.Гоголева все еще будет помнить его: "Не могу забыть Анненкова, еще студента, в котором он отличался своей правдивостью и темпераментом".
Чтобы произвести впечатление после первых, еще небольших ролей и запомниться в них на десятилетия, дебютант должен был обладать незаурядным дарованием и яркой индивидуальностью. Природа щедро одарила Анненкова благодатными, великолепными данными, словно специально созданными для выступлений на сцене. Непосредственность, искренность, необычайная эмоциональность, мощный, взрывной темперамент, сильная энергетика, сценическая органика и заразительность, влиянию которых невозможно не поддаться. И ко всему этому, неординарная, благородная внешность. Подкупающее обаяние, правильные, прекрасные выразительные черты лица, мужественный аристократичный облик, статная фигура, величавая поступь - во всем чувствуется порода, во всем - красота и гармония. Но главное: голос! Его чудесный, дивной красоты, с чуть напевными интонациями голос! Этот уникальный, богатый обертонами, живой, гибкий, пластичный голос с годами не потерял своей выразительности, не утратил ни одного из своих многочисленных оттенков. Напротив, мастерское, доведенное до совершенства владение техникой речи, придало голосу артиста особое, непередаваемое звучание, наделило еще большим очарованием.
Выразительность сценических данных и многообещающий талант начинающего артиста были сразу замечены в труппе. Очень скоро ему начинают поручать ответственные роли. На второй год его работы в Малом театре, когда он проходил курс обучения в театральных мастерских, ему уже доверили большую, значительную классическую роль в комедии А.Н. Островского. Созданный им образ Васи в спектакле "Не так живи, как хочется" - первая крупная сценическая победа Анненкова в Малом театре, и первая его ступень в освоении классического наследия великого драматурга. Забегая вперед, скажем, что в дальнейшем он переиграет весь основной репертуар Островского, будет впоследствии участвовать практически во всех осуществленных на сцене Малого театра постановках пьес любимого автора.
В 1924 году Николай Кокин окончил Высшие театральные мастерские. В сентябре 1925 года его зачислили в основной состав труппы. Но фактически, он стал артистом основного состава гораздо раньше, чем это было официально отмечено в приказе по театру. Активно занятый в репертуаре, и уже играющий центральные роли, Анненков занял подобающее его таланту положение прежде, чем это было отмечено записью в его трудовой книжке.
После вступления в основной состав труппы, работы еще прибавилось. Роли посыпались одна за другой. Только в сезоне 1256-1926 гг. - в первый его год его работы в качестве артиста основного состава, он исполнил четыре новых роли. Следующий сезон принес еще пять новых, больших ролей, среди которых была роль Жадова в "Доходном месте" А.Н. Островского - одна из труднейших в классическом репертуаре. Так продолжалось и последующие годы. В первое десятилетие своего служения Малому театру, продолжая выступать в спектаклях текущего репертуара, Анненков каждый новый сезон создавал по три-четыре, а иногда по пять-шесть новых сценических работ. По московским меркам это - много. И удается далеко не всякому артисту.
В первые годы сценической карьеры артиста в Малом театре, на афишах и программах спектаклей с его участием писали настоящую фамилию Анненкова: Кокин. Но старшие коллеги, в особенности Южин и Остужев, говорили, что ему стоит сменить не слишком благозвучную, совсем нетеатральную фамилию на более подходящий сценический псевдоним. У Николая Кокина маму звали Анной, одна из сестер - тоже Анна, и первой его любовью оказалась женщина по имени Анна. А в спектакле Малого театра "Аракчеевщина", где был занят молодой Кокин, С.В. Айдаров, играющий Аракчеева, все время говорил о декабристе Анненкове, к которому Николай Кокин испытывал большой интерес и симпатию. Так и возник его новый псевдоним. Николай Кокин стал Николаем Анненковым. (Хотя по паспорту, и во всех остальных документах Народный артист СССР Н.А. Анненков до сих пор остался Николаем Александровичем Кокиным.).
В ранний период своего творчества, как потом всю свою феноменально долгую профессиональную жизнь, Анненков играл много, упоенно, с огромным желанием и радостью. Он работал упорно, настойчиво, терпеливо, оттачивая и совершенствуя свою исполнительную технику, отыскивая новые средства выразительности, новые приемы и способы игры.
Не все из созданного получилось. Но промахи чаще всего были обусловлены недостаточно продуманными постановочными решениями режиссуры и несовершенством литературной основы роли. Далеко не всегда драматургический материал давал возможность для создания полноценных художественных образов. И в этой беде Анненков был не одинок. Точно в таком же положении находились все остальные артисты труппы, которым приходилось выступать в пьесах, не достойных их таланта.
В новых исторических условиях Малый театр вынужден был вести новую репертуарную политику, соответствующую требованиям времени. В 1920-е годы сторонники так называемого "левого фронта" и другие идеологи "революционного искусства" нападали на старейший драматический театр за его стремление сохранить культурное наследие прошлого, за приверженность традициям и слишком частое, с их точки зрения, обращение к классике. Требовали быть ближе к жизни, отражать на сцене новую реальность и новых героев. Но хороших пьес, запечатлевших реалии нового времени, выводивших на сцену современных персонажей, было слишком мало. Найти современный литературный материал, адекватный запросам старейшей сцены, удавалось редко. И тогда на афишу попадали пьесы-однодневки, произведения случайные, необязательные для русского национального театра.
Анненков, как и все остальные артисты Малого театра, не избежал участия в подобных сценических поделках, всевозможных литературных переработках и приспособлениях, ориентированных на конъюнктуру времени. Как и все, он вынужден был играть в спектаклях, быстро сходивших с репертуара, не оставивших о себе памяти.
Но были в его репертуаре первых послереволюционных лет и роли вполне достойные, роли, позволившие артисту создать яркие, запоминающиеся образы героев-современников. Одним из таких современных сценических героев был революционный матрос Швандя в знаменитом спектакле Малого театра "Любовь Яровая" К.А. Тренева, поставленном в 1926 году.
На премьере роль Шванди играл Степан Кузнецов, а у Анненкова была небольшая роль белого офицера. Не менее, чем через год, ему пришлось срочно заменить первого исполнителя, причем сделать это в обстоятельствах, как сейчас принято говорить, экстремальных. Случилось несчастье. Уже играя спектакль, во время второго акта Кузнецов сломал ногу. В зрительном зале - аншлаг. А артист, играющий Швандю - человека невероятно жизнелюбивого, озорного, веселого, энергичного, - не может ступить ни шагу, еле сдерживаясь от боли. В театре сразу вспомнили о молодом артисте Анненкове, на глазах которого создавался спектакль. Срочно послали за ним машину. "Вас немедленно вызывают в театр, будете играть Швандю. Степан Леонидович сломал ногу", - сообщил курьер потрясенному актеру.
Трудно себе до конца представить состояние Анненкова в тот незабываемый для него вечер. Его срочно переодели в костюм матроса и выпустили на сцену. И он должен был экспромтом, без какой-либо подготовки, играть во второй половине спектакля вместе с корифеями театра Е.Д.Турчаниновой, В.Н.Рыжовой, П.М.Садовским, В.Н.Пашенной роль, которую только что исполнял любимец публики, знаменитый артист С.Л.Кузнецов. Но молодой артист выдержал испытание. Он сыграл Швандю блестяще, и роль закрепили за ним. Впоследствии, Анненков с успехом дублировал Кузнецова в этой роли. (Через много лет в следующей сценической редакции "Любви Яровой", осуществленной Малым театром, он создает образ другого участника революционных событий комиссара Кошкина).
И все же не современные образы, но интересно, вдохновенно и темпераментно сыгранные роли классического репертуара, прежде всего, в пьесах Островского, выдвинули Анненкова в ряд ведущих артистов театра еще в самом начале его сценического пути, в первое десятилетие его работы в старейшем русском драматическом театре. В 1920-е годы на сцене Малого театра он исполнил три ведущих, весьма значительных роли в пьесах Островского: Васю ("Не так живи, как хочется"), Митю ("Бедность не порок") и сложнейшую драматическую роль Жадова в "Доходном месте".
В те годы, по строгим правилам Малого театра серьезные, значительные роли начинающим артистам поручали крайне редко. Роль Мити в комедии "Бедность не порок" Анненков получил из рук самого Остужева. В 1925 году, как-то раз он сыграл Митю, заменив заболевшего Остужева. Но роль за ним не закрепили. И только через пару лет, после упорного ходатайства Остужева, доказывавшего, что Анненков может играть Митю, молодого артиста официально назначили на эту роль. Остужев же помог Анненкову в работе над образом Островского и ввел его в уже идущий спектакль.
Заботясь о смене поколений, угадав в молодом коллеге своего преемника, Остужев раскрыл ему метод романтического прочтения классического образа, подсказал способы поэтического истолкования роли Мити. И Анненков не обманул доверия замечательного актера-романтика. Унаследовав от Остужева традицию приподнятого над бытом, возвышенного, романтически-окрыленного искусства, он с достоинством пронес ее через всю свою долгую жизнь на сцене. И там, где жанр пьесы и материал роли позволяли создать метафорически-обобщенный или романтический образ, никогда не упускал такой возможности.
Таким романтически окрашенным, поэтическим образом, воплощенным Анненковым на сцене Малого театра уже в следующее десятилетие работы артиста, был его пушкинский Самозванец в спектакле "Борис Годунов", поставленный в 1937 году к столетней годовщине со дня смерти поэта.
Его Лжедмитрий был человеком больших и сильных страстей, незаурядных способностей. Он был одержим честолюбивыми замыслами, поглощен идеей могущества и власти. Мечтая о славе, он проявлял такую волю к победе и такую абсолютную сосредоточенность на поставленной цели, развивал такую сумасшедшую активность и демонстрировал столько ума и хитрости, столько ловкости и отваги, знания людей и умения вести интригу, что можно было в какой-то момент поверить, что это не скромный инок Гришка Отрепьев, а настоящий наследник трона.
Но, увидав Марину Мнишек, потрясенный ее ослепительной красотой, герой Анненкова был готов отказаться от затеянной авантюры. Внезапно сразившая его любовь была так сильна, что ему хотелось забыть все, на что было потрачено столько времени и сил, отказаться от честолюбивых планов и, открыв душу и сердце любимой, вновь стать самим собой. Его объяснение в любви Марине было пылким, страстным, абсолютно искренним. Но холодный ответ надменной, гордой красавицы, какой играла Марину Е.Н.Гоголева, возвращал Григория-Анненкова с небес на землю. Подталкиваемый к авантюре нетерпеливой, и еще более амбициозной, нежели он сам, польской аристократкой, герой Анненкова вынужден был вновь возвращаться к роли Самозванца, претендующего на престол, которая уже больше его не вдохновляла. Добровольно затеяв опасную интригу, он сам стал одной из первых ее жертв, сам себя лишил прав на простые, естественные человеческие чувства. За грех гордыни и преступное честолюбие, построенное на обмане, Григорий-Анненков был наказан любовью без взаимности и невозможностью быть самим собой ни в один из моментов его жизни.
Создать романтический образ, используя в качестве основы образец высокой поэзии, великую трагедию Пушкина - сложная, почетная задача для артиста. Но, быть может, не менее сложно и ответственно создать убедительный, возвышенный романтический образ на современном, не стол безупречном материале. В 1930-е годы Анненков доказал свое умение воплощать на сцене героические образы, овеянные ореолом романтики и поэзии, опираясь на современные пьесы, порою далекие от художественного совершенства, но одухотворенные гуманной идеей, основанные на философии жизнеутверждения, открывающие необыкновенное в обыкновенном, героическое в будничном.
1930-е годы - время первых советских пятилеток, гигантских строек, грандиозных планов, период покорения небесных и водный стихий, пора "поколения победителей" - эпоха героев-энтузиастов. Общий настрой, динамика, ритм, темп времени были мажорны, оптимистичны, жизнеутверждающи. И Анненков отражал в своем творчестве через современных персонажей той поры этот общий победительный настрой 30-х годов.
Воплощая социальный идеал времени, артист утверждал на сцене высокую этику и гражданскую активность своего современника, воспевал в нем героическое начало, преданность идее, нерушимую верность долгу.
Но ориентируясь на единую социальную идею и общий настрой победоносных 30-х годов, в каждой новой постановке Анненков находил для современных персонажей иное конкретное воплощение, отыскивал в каждом новом герое неповторимые, индивидуальные черты. Его молодой красноармеец Егор ("Ясный юг" К.А.Тренева, 1931 г.) отличался от молодого колхозника Алексея ("В степях Украины" А.Е.Корнейчука, 1941 г.), молодой артист Барсуков ("Смена героев" Б.С.Ромашова, 1930 г.) не был похож на молодого ученого Черимова ("Скутаревский Л.М.Леонова, 1934 г.), а Нерадов - герой спектакля "Дружба" В.М.Гусева (1938 г.) - на Остаева - героя спектакля "Волк" Л.М.Леонова (1939 г.), хотя каждый из них являлся той или иной сценической модификацией единого идеала времени и нес в себе в большей или меньшей степени некоторые черты личности самого актера.
Сценические создания Анненкова 1930-х годов выявили его профессиональную зрелость, возросшее мастерство, масштаб его артистического дарования. Достижения актера, давно замеченные публикой, критиками и коллегами по профессии, получили в это время и первую государственную оценку. В 1937 году Н.А.Анненкову было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР и вручен орден Знак Почета.
Сороковые годы - звездная пора творческой биографии Николая Анненкова. К вершинам своих артистических созданий 40-х годов Анненков шел через обретения и потери, удачи и разочарования, напрямую связанные с успехами и поражениями, с общим направлением художественного поиска и интенсивностью творческой деятельности Малого театра последнего предвоенного десятилетия. Хотя именно в тот период, в начале 30-х годов он чуть было не покинул театр, которому, как потом оказалось, посвятил всю свою жизнь. Мысль об уходе (кстати сказать, возникшая всего единственный раз за почти 80-летний стаж служения артиста Малому театру) не была тогда связана с отсутствием творческих перспектив. Как рассказывал Анненков в одном из своих недавних интервью журналу "Театральная жизнь" (1997 г, №9-10) уйти захотелось "...не потому, что мне ролей не давали, просто стало скучно. Я хотел учиться дальше, познавать новое, пробовать себя в неведомом. И тут на мое счастье в Малый театр пришли режиссеры: К.П.Хохлов, Л.А.Волков, И.Я.Судаков, А.Д.Дикий - выкормыши студии Художественного театра. Таким образом, я начал приобщаться к системе Станиславского, изучать ее, совмещать с тем, что уже мне было известно".
Совмещать то, что было известно, то есть творческий метод Малого театра с опытом Художественного театра, который принесли с собой упомянутые Анненковым режиссеры пришлось не только ему, но и всем остальным артистам труппы. Воспитанники различных актерских школ К.П.Хохлов, Л.А.Волков, И.Я.Судаков, А.Д.Дикий, продолжительное время работавшие в Художественном театре и его студиях, серьезно повлияли не только на искусство и профессиональный рост Анненкова, но и на творческое развитие других артистов старейшей сцены. Обладая высокой сценической культурой, владея мастерством психологического анализа пьес и методом работы с актером, разработанным Станиславским, эти талантливые режиссеры оказали глубокое положительное воздействие на внутреннюю художественную жизнь и сценическую практику Малого театра. С их приходом в "Дом Щепкина", в 30-е годы в Малом театра начался период интенсивного взаимопроникновения щепкинских традиций и творческих идей Художественного театра, активизировался процесс взаимовлияния и взаимообогащения двух ведущих направлений русского драматического искусства.
Перед самой войной, в июне 1941-го года, Малый театр выехал на гастроли на Украину, разделившись там на две большие группы. Одна часть труппы начала гастрольную поездку в Днепропетровске, другая - на Западной Украине. В год, предшествующий началу войны, артисты театра вели работу по обслуживанию военных частей Красной Армии, расположенных на территории освобожденных земель Западной Белоруссии и Западной Украины.
21 июня 1941-го года очередная военно-шефская бригада Малого театра в составе заслуженного артиста РСФСР Н.А.Анненкова, артистов В.И.Грызунова, Л.П.Меркуловой, М.С.Дымовой, Е.С.Кузнецовой, Л.Н.Назаровой, А.А.Пироцкой и Н.И.Розановой давала концерт в красноармейских лагерях, расположенных на Западной Украине, под Ковелем, недалеко от польской границы. Завершить концерт не удалось, поскольку командование получило известие о надвигающейся опасности. Зрители прерванного концерта - бойцы и командиры армии включились в военные действия. А участники военно-шефской бригады Малого театра во главе с Н.А.Анненковым, с самых первых дней войны оказались на фронтовой территории и испытали на себе всю тяжесть фронтовой обстановки в самом начале Великой Отечественной войны.
Несколько дней спустя, после нападения Германии, в Малом театра коллективом, вернувшимся в Москву из незавершенных гастролей, был создан штаб военно-шефской работы, сразу же начавший организовывать выступления актеров на призывных участках, агитпунктах вокзалов, а несколько позднее - и в госпиталях. В первые месяцы войны бригады Малого театра проводили в Москве не менее трех, а иногда, по пять-семь выступлений ежедневно.
В октябре 1941-го года, решением правительства Малый театр был эвакуирован в Челябинск, где, наладив выпуск новых спектаклей и регулярные выступления в текущем репертуаре, коллектив продолжил со все возрастающей интенсивностью свою военно-шефскую работу. Вместе с театром в Челябинск, который в годы войны называли "Танкоградом", приехал Н.А.Анненков.
В Челябинске Малый театр ставит "Осаду мельницы" по новелле Э. Золя - спектакль, созвучный происходящим в те дни событиям, в котором Анненков играет Доминика Панкера. В тот же вечер, что и "Осада мельницы" идет премьера "Девушки-гусара" Ф.А.Кони - водевиля из времен Отечественной войны 1812-го года, где Анненков исполняет роль Роланда. Но одним из наиболее значительных сценических событий военных лет, в котором принимает участие Анненков становится постановка пьесы А.Е. Корнейчука "Фронт". Это был спектакль, напрямую связанный с темой войны, причем, войны не исторической, а той, что бушевала, все более разгораясь, в те месяцы и дни, когда в Малом театра шла работа над пьесой и состоялась ее премьера.
В острой, на удивление смелой пьесе Корнейчука, поднимавшей вопрос о причинах успехов и неудач нашей Армии, сатирически изображающей недостатки и промахи высшего командного руководства, Анненков играл роль генерала Огнева - молодого, талантливого, противодействующего неэффективным методам командования и устаревшей тактике военного боя, которых придерживались самоуверенной, но давно отставший от требований современной науки командующий фронтом Горлов и его консервативное, бездарное окружение. В молодом полководце Анненкова интересовала психология человека, берущего на себя смелость принимать ответственные, судьбоносные решения, затрагивающие жизненные интересы больших масс людей. Он выявлял в своем герое силу его непоказного патриотизма, его верность военному призванию, его верность военному призванию, волю к победе, способность к нешаблонному мышлению. Талантливый военачальник, вдохновенный стратег, Огнев-Анненков был человеком большого мужества, высокого достоинства, незапятнанной офицерской чести.
Тему долга и чести русского офицера - одну из основных в творчестве Анненкова - он продолжил, работая над следующей своей сценической ролью в спектакле, тоже посвященном Великой Отечественной войне.
В пьесе Б.А.Лавренева "За тех, кто в море!", осуществленной на сцене Малого театра в 1947-ом году, Анненкову поручили роль капитана-лейтенанта Максимова, поставив перед ним задачу создать образ идеального героя - человека высоких этнических норм, отважного военного моряка, рыцарски верного своему долгу, сохраняющего честь офицера и веру в справедливость в самых сложных и невыгодных для него обстоятельствах. Задача была не из простых, поскольку, как писал после премьеры рецензент газеты "Известия" 01.02.47 г.: "В Максимове нет никакой внешней яркости, тех "особых примет", которые выделили бы его из среды других. Тем значительнее заслуга актера, который сумел раскрыть внутреннюю силу и обаяние этого образа.
А 1949 год принес Анненкову еще одну, третью подряд Государственную премию. Он вновь был удостоен высокой оценки за работу над образом современника, только на этот раз, созданный им современный персонаж был воплощен не на сцене Малого театра, а на киноэкране. Сталинская премия I степени была присуждена артисту за роль профессора Добротворского в фильме "Суд чести", вышедшем на экраны страны в январе 1949-го года.
Вновь, как и в спектакле "Великая сила", на киностудии "Мосфильм" Анненкову была предложена роль человека, занимающегося наукой, выдающегося ученого, профессора-химика. Фильм, поставленный известным режиссером А.Роомом по сценарию А. Штейна, повествовал об открытии мирового значения, сделанном Добротворским и его молодым коллегой, о пристальном интересе, возникшем за рубежом к изобретению советских ученых и о бурной полемике, развернувшейся по поводу этого события в московской научной среде, в коллективе, где работал профессор, и его ближайшем окружении.
В 1960 году Н.А.Анненкову было присвоено почетное звание Народного артиста СССР, в 1962-м - ученое звание профессора театрального училища им. М.С.Щепкина. Как всегда, он напряженно и много работал в театре и на кафедре. Активно занимался общественной деятельностью. Снимался в кино. В 1961 году Анненков сыграл "первого русского марксиста", выдающегося экономиста, философа, оппонента В.И.Ленина Георгия Плеханова в фильме "В начале века" (режиссер А.Рыбаков). В 1966-м году снялся в роли адвоката Басова в киноверсии спектакля "Дачники", осуществленной Б.А.Бабочкиным на "Мосфильме".
Но что, быть может, важнее всего, в это время, отмеченное всеобщим подъемом настроений, и связанное с большими общественными надеждами, произошла счастливая перемена в личной жизни артиста, до той поры складывавшейся безысходно тяжело, драматически сложно. В 1961 году, отдыхая на Рижском взморье, Николай Александрович встретил женщину, ставшую его женой, с которой впоследствии он прожил 38 лет в любви, дружбе и взаимопонимании.
Татьяна Митрофановна Орлова-Якушенко, вдова солиста Большого театра, певца В.И.Якушенко, была актрисой. Любимая ученица К.С.Станиславского, Татьяна Орлова успешно начала актерскую карьеру, интересно проявила себя в больших ответственных ролях, например, таких, как чеховская Маша в "Трех сестрах" и многих других. Но была вынуждена уйти из театра, когда тяжело заболел первый муж, и на руках был совсем маленький сын. Впоследствии, Т.М.Якушенко преподавала мастерство актера в училище имени М.С.Щепкина, готовила со студентами отрывки из пьес, ставила выпускные спектакли.
После смерти мужа, встретив Н.А.Анненкова, Татьяна Митрофановна никогда, до самого последнего дня своей жизни, 11 ноября 1997 года с ним не расставалась. Натура творческая, яркая, незаурядная, Т.М.Якушенко была не только хорошей актрисой и педагогом, но замечательной хозяйкой, умеющей создать уют, образцовую чистоту, своеобразный стиль в доме. Она прекрасно владела искусством шитья и моделирования, своими руками изготовляла не только одежду себе и сыну, но шила для дома занавески, чехлы для мебели и создавала еще множество разных рукотворных вещей. В общем, была мастером на все руки и дизайнером-исполнителем в одном лице.
Вместе со своей близкой родственницей Варварой Яковлевной Дремучкиной, с детских лет жившей вместе с ней, Татьяна Митрофановна все долгие годы совместной жизни с Николаем Александровичем бережно хранила тепло и уют их дома, неизменно поддерживала и приучила мужа, по возможности, соблюдать распорядок дня, режим питания, необходимую ему диету, следила за его здоровьем, обихаживала, избавляла от всех бытовых забот, отвлекающих от творчества.
Но главное, с большим уважением относясь к артистическому дару Николай Анненкова, понимая значание его профессиональной деятельности, Татьяна Митрофановна всегда поддерживала творческие начинания мужа, была активной, заинтересованной помощницей его художественного поиска. Характер у Татьяны Митрофановны был своеобразный, "боевой". Но она и Николай Александрович, человек тоже довольно своенравный и своевольный, не всегда легкий в общении, прекрасно ладили, понимали друг друга, всегда были другу интересны.
В Татьяне Якушенко Анненков нашел любящую жену, верного друга и соратника, близкого, родного человека, всегда находившегося рядом и в счастливые, и в горькие минуты его жизни, помогающего ему и советом, и делом, всегда сочувствующего, дарящего ему свое душевное тепло и любовь.
Поддержка близкого человека вдохновляла на новые творческие подвиги, побуждала к дальнейшему, еще более целеустремленному поиску, к следующим художественным и педагогическим открытиям. Именно в 60-е годы Н.А.Анненков выпустил в жизнь самый свой уникальный, знаменитый, "звездный" актерский курс в театральном училище им. М.С.Щепкина. После четырехлетнего обучения в классе профессора Анненкова, в 1964 году начали свой профессиональный путь, очень скоро ставшие известными артисты театра и кино: Олег Даль, Михаил Кононов, Виктор Павлов, Виталий Соломин, Ярослав Барышев, Георгий Оболенский...
Преподавательскую работу, кинематографические опыты и большую сценическую практику Анненков успешно совмещал с многообразной общественной деятельностью. Много занимался шефской и военно-шефской работой, принимал активное участие в заседаниях Художественного совета Малого театра и Ученого совета театрального училища им. М.С. Щепкина, в работе секций Советского общества дружбы и культурных связей с зарубежными странами. И все же, как всегда, главным для артиста оставалось творчество. И, прежде всего, театр, актерский труд на сцене, драматическое искусство, которому он никогда не изменял.
"Мне очень повезло в жизни. У меня была такая чудесная, замечательная жена, с которой мы прожили в мире и согласии 38 лет. Татьяне я всем обязан. Ее мужество и талант не раз спасали меня в трудные минуты. Она вселяла оптимизм и надежду, умела найти лучшее решение и дать самый верный совет, всегда понимала меня и поддерживала. Он - мой оазис и душевное пристанище. Благодаря Тане я обрел дома полный покой и комфорт. Все заботы обо мне она брала на себя, хотя сама была прекрасной актрисой, любимой ученицей К.С. Станиславского из его последней студии. Когда я расспрашивал Михаила Николаевича Кедрова о методе гениального режиссера, о тонкостях сценического поведения и искусстве перевоплощения, он отвечал мне: "У вас дома свой Станиславский, спросите у Татьяны Митрофановны".
Долго мечтал Анненков и о роли Городничего в "Ревизоре". В Малом театре, неоднократно обращавшемся к этой классической комедии, сложилась своя традиция исполнения гоголевских ролей. Городничего когда-то играл великий Щепкин, затем выдающиеся артисты А.П. Ленский, К.Н.Рыбаков, О.А. Правдин. В спектаклях Малого театра, создававшихся на глазах у Анненкова, эту гоголевскую роль исполняли замечательные мастера С.Л.Кузнецов, Н.К. Яковлев, Ф.В. Григорьев. В постановке "Ревизора", осуществленной И.В. Ильинским, Городничего исполняли сам Ильинский и Е.Я.Весник. Именно в этом спектакле Анненкову, наконец, удалось реализовать гоголевский образ, о котором он столько размышлял, и к которому так долго внутренне готовился. Упорно и настойчиво работая над ролью, самостоятельно, временами почти отчаиваясь, и уже не веря в удачу, Анненков смог осуществить свою мечту только в 1972 году, когда он ввелся в уже готовый спектакль, шесть лет спустя после его премьеры.
Основой образа, его "зерном" Анненков сделал авторскую характеристику Городничего как "очень неглупого по-своему человека". И его Антон Антонович Сквозник-Дмухановский, действительно был весьма неглуп, наблюдателен и проявлял недюженную проницательность. Но ум этого бывалого человека был особенный, плутоватый и сугубо практический. Вся природная сообразительность и деловая смекалка Городничего-Анненкова были направлены на завоевания личного житейского благополучия, на сохранение начальственного положения и попытку дальнейшего продвижения по службе. И в этой своей устремленности герой Анненкова был неподражаем.
Сам Анненков, как свидетельствуют его многочисленные коллеги по сцене, партнер необыкновенно чуткий, внимательный и проявляющий особую ответственность к коллективному театральному творчеству. Его реакции на действия сценических партнеров живы, непосредственны и точны. На репетициях он не боится экспериментировать, в спектаклях готов к импровизации. Б.А. Бабочкин утверждал, что "как партнер Анненков идеален. Он всегда "в ударе", полной творческой сосредоточенности, будь это на утреннем или вечернем спектакле, на премьере или двухсотом представлении". Для Анненкова - подлинное творческое взаимодействие партнеров состоит не только в постоянной профессиональной готовности каждого к живому и точному действию на сцене, но и в особом, заинтересованном отношении к тем, кто находится рядом, в умении "поддержать" игру партнера, существовать в роли, не заслоняя собой других актеров, действовать на сцене совместно, думая не о себе, а об общей задаче.С течением времени искусство Анненкова обретало новый масштаб и особую содержательность, стало мудрее, значительнее. Изменился, стал строже исполнительский стиль актера, иной стала форма выражения и тональность звучания создаваемых им образов. Но осталось неизменным его желание познать прежде непознанное, открыть еще неоткрытое, сказать еще невысказанное о жизни, о творчестве, о судьбе. И все чаще одолевают мысли о том, что остается после человека на земле, о смысле бытия, о вечности, о Боге.
В 1992 году в спектакле "Царь Иудейский" - первом сценическом воплощении стихотворной философской притчи К.Р. (великого князя Константина Романова) Анненков сыграл Иосифа Аримафейского, в страстных, вдохновенных монологах которого выразил и свою веру в Христа, и свою веру в человека, в его высокоземное предназначение.
Николай Александрович прожил громадную больше века жизнь! Своё столетие актёр отметил на сцене. Он сыграл отрывок из «Царя Бориса» А. К. Толстого, в котором исполнял роль Луп-Клешнина. На второй день актёру стало плохо, а ещё через несколько дней, 30 сентября 1999 года, он скончался. Похоронен в Москве на Введенском кладбище.
Премия «Хрустальная Турандот» (1999 год — «за долголетие и доблестное служение театру») была присуждена посмертно.
Геннадий Орешкин
