Председатель Центробанка — о причинах перехода к плавающему курсу, смысле снижения ключевой ставки с 17% до 15% и дивидендах государственных банков
Зачем было переходить к свободному курсообразованию в момент серьезного давления на курс из-за снижения цены нефти, санкций, замедления экономического роста? Почему нельзя было отложить это решение, допустим, на середину 2015 года?
ЦБ курс отпустил не вдруг. Мы запланировали переход к плавающему курсу давно и должны были этот переход завершить до конца 2014 года. В течение прошлого года мы последовательно к этому шли. У нас было только одно отступление — в марте, под воздействием геополитических причин было сильное давление на курс, и ЦБ вышел с большими интервенциями, чтобы предотвратить панику. Но в тот момент было очевидно, что эта паника временная и наших интервенций будет достаточно, чтобы ее погасить.
Переход к плавающему курсу мы объявили 10 ноября. В это время курс находился под сильным давлением из-за снижения цены на нефть. Было также спекулятивное давление, потому что под влиянием динамики нефтяных цен сформировались абсолютно однонаправленные ожидания участников рынка. Поэтому требовалось обязательно принять решение о рыночном курсообразовании, чтобы курс нашел равновесие, иначе мы бы продолжали тратить золотовалютные резервы и подстегивать активность спекулянтов. Мы приняли решение о переходе к плавающему курсу, но, чтобы не усугублять панические настроения на рынке, ЦБ продолжил выходить с валютными интервенциями в отдельные дни. И участники рынка «подсели» на наши частые интервенции. То есть мы объявили о плавающем курсе, но фактически перехода тогда еще не случилось, так как мы продолжили поддерживать рубль.
Если коротко и прямо сказать, что произошло 16 декабря, то произошел де-факто переход к плавающему курсу. Участники рынка осознали, что курс формируется исключительно на рыночных основаниях. Да, в тот день был резкий скачок курса вверх, но после этого началось укрепление. Такое увеличение амплитуды колебаний курса было неизбежным. Если вы посмотрите на недавний пример — швейцарский франк, который «отвязали» от евро, там внутридневная волатильность была 41%. У нас 16 декабря она составила 36%. Волатильность дальше будет постепенно снижаться, что очень важно, так как сильные скачки курса затрудняют планирование экономической деятельности.
Вы прогнозировали такую сильную волатильность курса вначале?
Да. То, что волатильность может быть высокой, мы предполагали. Но какие альтернативы были у нас? У нас была альтернатива — зафиксировать курс. Сделать это можно двумя способами. Либо потратить золотовалютные резервы, но при таких ожиданиях на долгосрочную перспективу это абсолютно непродуктивно, потому что мы бы пришли к тому же результату через некоторое время, только без золотовалютных резервов и, соответственно, с большей уязвимостью к внешним шокам на будущее. Либо вводить административные ограничения, но я считаю это абсолютно неправильным. Выход был только один, — переход к плавающему курсу и нахождение точки равновесия, которая бы соответствовала состоянию российской экономики, состоянию платежного баланса.
Читать далее на сайте Forbes.ru
