Золотодобытчики сбрасывают отходы в камчатские реки, уничтожая ценные виды рыбы. В «исходное состояние» эти реки уже не вернутся.
«Насколько я поняла, вы пишете о проблемах, связанных с водой. Может быть, вас заинтересует наша ситуация, она тоже касается воды и, откровенно говоря, близка к критической...» Это выдержка из письма, которое некоторое время назад я получила по электронной почте. Отправитель — Наталья Жмур, советник по экологии Камчатского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (ФГУП Камчат-НИРО). Почему обратилась к нам? Да потому что «на месте», по ее собственным словам, правды добиться невозможно, достоверная информация до людей просто не доходит.
Поводом для письма стала недавняя проверка, итог которой в двух словах выглядит так: сличительные анализы проб воды, отобранных в районе Агинского ГОКа, показали, что в Управление Росприроднадзора по Камчатскому краю информация о состоянии водных объектов поступает искаженная и недостоверная. Вот так чистая вода и свела нас с далекой Камчаткой.
Законы жанра требуют предоставить слово всем участникам этой истории. Я так и сделала, обратившись к экологам, золотодобытчикам и краевой администрации. Но для начала решила пообщаться с человеком сторонним, не вовлеченным в конфликт, просто для понимания общего настроения.
Разговор со своей знакомой, живущей в Петропавловске-Камчатском, пытаюсь начать с позитива: «Пишу о Камчатке, хотелось бы поговорить о прелестях края — рыбные реки, гейзеры, золото практически под ногами, природа — благодатное место». Меня прерывают весьма категорично: «Богом забытое место! Мясо в магазинах австралийское, 400 рублей за кг, есть можно только от отчаяния. Местное мясо, ту же оленину, не купишь. Рыбу везут мороженую. Помидоры — полтысячи за кило. Зарплата — слезы».
Разговор «о прелестях» не складывается. А про глобальные планы местных властей моя собеседница и вовсе ничего не слышала. Между тем здесь к 2025 году собираются открыть 10 горно-обогатительных комбинатов и 5 рудников. Губернатор Камчатки В. Илюхин в горнорудной промышленности видит один из векторов развития края. Золота добывать собираются до 18 тонн в год против нынешних 2–3. И это должно внушать оптимизм. Только на память о добытом останутся хранилища отходов — техногенные мины. И серьезные потери — в рыбопромысловой базе. Семь лет деятельности первого ГОКа в бассейне реки Ичи (Быстринский р-н Камчатки) доказали, что опасения экологов подтверждаются. А ведь Дальний Восток — единственное место в мире, где сохранились стада диких лососей. Их нерестовый фонд и месторождения твердых полезных ископаемых территориально совпадают. В итоге конфликт: лосось или золото.
Бассейн реки Ичи — место, где традиционно проживают малые коренные народы Камчатки, в районе больше десятка стойбищ. Держали ли они в руках золото, добываемое здесь? Не факт. А вот рыбу, плывущую по реке кверху брюхом, видели — вскоре после пуска Агинского ГОКа. В отдаленных поселках рыбный промысел — единственное, чем живут люди. Один из местных жителей, Юрий Василевский, геолог по профессии и человек в городе известный, свои приоритеты расставляет предельно четко: «Край у нас рыбацкий, что такое золоторудка, никто толком не знает. Правда, горнопромышленники от щедрот своих кидают подачки местным (недавно, например, раздавали новые седла бригадирам-оленеводам Быстринского района с обязательной съемкой для СМИ. — О.П.). Соглашение о сотрудничестве с Ассоциацией коренных малочисленных народов подписали, денег им на ансамбль выделят. Покупают народ, а народ покупается. Просто не ушибло еще никого».
На самом деле — ушибло. Заметили не все. Втянутыми в золотодобычу оказались сразу несколько сообщающихся рек полуострова. Накопитель отходов АГОКа размещен в русле ручья Ветвистого, впадающего в р. Агу, она — в Копылье, а та ниже по течению соединяется с Ичей, крупнейшей нерестовой рекой на западе Камчатки. Вскоре после пуска на АГОКе произошла первая авария — пострадал изолирующий экран накопителя отходов. Сами отходы ушли в свободное плавание. В том же году случилась утечка раствора гипохлорита кальция. Активного хлора в Аге оказалось в 38 тыс. раз больше нормы. В результате замор промысловых рыб и ущерб на несколько миллионов рублей (все это есть в отчете КамчатНИРО). На комбинате факт утечки пытались скрыть.
«Я собственными глазами, прямо на месте аварии видел огромное количество мертвых мальков и даже крупную рыбу с признаками химического отравления, — рассказал «Новой» Сергей Магдалинов. Он тогда возглавлял отдел Россельхознадзора по Быстринскому и Мильковскому районам. — Приехали ФСБ, милиция, прокуратура, еле пробились на территорию комбината. Я лично увез биоматериал и пробы воды на анализ. Дело передали в прокуратуру, а там стали конкретно затягивать. Так на мертвой точке все и осталось». Ну, если не считать того, что Ростехнадзор оштрафовал предприятие аж на 90 тыс. рублей. Силы КамчатНИРО и «Камголда» оказались неравны. Все ведь знают, кто в городе хозяин.
В России работа ГОКов, в том числе Агинского, включена в перечень 17 наиболее опасных видов промышленной деятельности. Чтобы понять степень опасности, достаточно почитать отчет КамчатНИРО, например, о состоянии Аги. Еще несколько лет назад она была объектом рыбохозяйственного значения высшей категории. Сегодня — нет. «Ценные виды лососей, их кормовая база просто уничтожены, отрицательное воздействие комбината прослеживается в реках Копыле и Иче, на 60 км ниже по течению от сброса сточных вод, — рассказывает Наталья Жмур. — Самое страшное, что в исходное состояние эти реки вернуться уже не смогут никогда». Нереститься лосось идет туда, где родился. В Агу путь ему закрыт.
А вот в ЗАО «Камголд» поводов для волнения не видят. На просьбу редакции прокомментировать ситуацию присылают подробный ответ с результатами проверок, цифрами, таблицами. Чем дальше читаешь, тем больше напоминает священную мантру «все хорошо, все под контролем». Например: «Проведены исследования природных вод по 28 показателям, превышений взвешенных веществ в районе производственных объектов Агинского ГОКа не выявлено. IV класс опасности отходов обогащения определен аналитически по результатам биотестирования». Непонятно, правда, как малоопасные отходы могли привести реки в такое состояние. Ведь за шесть лет разработки Агинского месторождения погибло около 84 тонн лосося — и это только то, что смогли учесть в КамчатНИРО.
Россия в свое время подписала Базельскую конвенцию ООН, в соответствии с которой отходы АГОКа, содержащие ртуть, мышьяк, цинк, медь, кадмий, свинец, ванадий, попадают под определение «токсичные». Это автоматически увеличивает затраты на их размещение. А руководитель Росприроднадзора края публично предлагает нормативы смягчить, так как нынешние очень строги и комбинат в них не укладывается.
Наталья Жмур бьется за камчатские реки уже третий год. А ей говорят, что дело это обреченное. На «Камголде» же последовательно придерживаются своей линии: «Практически все предположения о якобы творимых «экологических преступлениях» основываются на слухах и домыслах, — заверили нас в пресс-службе комбината. — Всего по итогам 2011–2012 гг. Управлением Росприроднадзора по Камчатскому краю в отношении ЗАО «Камголд» было проведено 8 проверок. Выявленные замечания не связаны с нарушениями существенных условий природопользования, создающих угрозу здоровью населения или окружающей природной среде». Но вот досада: специалисты КамчатНИРО только за последние полтора года обнаружили в Аге 54 металла. Нормы по меди, к примеру, превышены в 114 раз, по цинку — в 19, алюминию — в 37. На «домыслы» официальные цифры как-то не тянут.
Наконец, в интервью одной из местных газет президент Горнопромышленной ассоциации Камчатки А. Орлов заявил, что плата за негативное воздействие Агинского ГОКа за три года составила около 140 млн рублей. Значит, негативное воздействие все-таки было? Где же тогда истина? Видимо, ее формируют правильные кадры — в этом уверен Олег Лапшин, директор КамчатНИРО: «Экологической политикой и связями с общественностью на «Камголде» занимается Ю. Гаращенко, экс-министр природных ресурсов края. Это он выдвинул тезис об экологической «безупречности» золоторудного ГОКа. Бывший министр все природоохранные органы может держать на «телефонном праве». А они искажают информацию, не опасаясь ответственности. Все это делается при активной поддержке краевого правительства».
И как раз краевым правительством АГОК признан эталоном отрасли. В то время как бедственное положение Аги видно невооруженным глазом. «Рыба воспроизводится сама, ее только ловить и обрабатывать нужно, — резюмирует Олег Лапшин. — Камчатка при хорошем хозяине полстраны веками может кормить рыбой. Это краевая власть понимает, но золото для нее важнее». Сегодня рыбная промышленность составляет 75% экспорта края и до 19% валового регионального продукта. Горнопромышленное производство — 4–5% ВРП. В правительстве края на официальное письмо редакции с просьбой разъяснить свою позицию не ответили.
