Кафедра социологии МГИМО представила результаты исследования «Виртуальная свобода и безопасность студентов в интернете». Ученые изучали проблемы использования интернета с учетом гендерных, возрастных, социокультурных факторов, защищенности студентов в интернете, осознания ими правовых и этических границ виртуального общения, а также ответственности за распространение недостоверной информации. Мы задали несколько вопросов руководителю проекта заведующему кафедрой социологии С.Кравченко.
Прежде всего, хотелось бы узнать, кто, собственно, был объектом исследования?
В опросе участвовали 400 студентов бакалавриата и 129 магистрантов МГИМО. Выборка репрезентативна: при ее разработке использовался квотный принцип отбора респондентов, учитывались такие факторы как принадлежность к факультету, курсу обучения, а также пол. Изначально мы хотели сравнить наших студентов со студентами других ведущих университетов Москвы. Для этого мы обратились к нашим коллегам из МГУ и РУДН. Чтобы сравнение было адекватным, было принято решение провести опрос не всех студентов, а лишь тех, кто имеет родственную учебную и профессиональную ориентацию — социально-политическую и гуманитарную. В МГУ это были студенты социологического факультета, 103 чел., а в РУДН — представители социального и гуманитарного знания, 109 чел. В силу малочисленности групп студентов РУДН и МГУ, их результаты учитывались преимущественно в основном массиве анализируемых анкет, хотя по ряду позиций было интересно посмотреть на различия.
Один из акцентов исследования — проблема безопасности в сети. Что понималось вами под безопасностью в интернете?
Безопасность очень многогранна. Применительно к интернету можно, например, говорить о безопасности социокультурной, правовой, психологической и безопасности для здоровья.
Даже безопасности для здоровья?
Именно так. Среднестатистическое время пребывания студента в интернете в будний день — около четырех часов, а в выходные даже больше. При этом значительная часть молодых людей проводит в интернете более пяти часов. Например, в МГИМО таких 15,7%, в МГУ — 19,2%, в РУДН — 26,5%. Более пяти часов в выходной день: МГИМО — 19,6%, МГУ — 23,2%, РУДН — 31,7%.
То есть, грубо говоря, каждый пятый студент проводит большую часть свободного времени, сидя за компьютером?
Не совсем. Дело в том, что время, проводимое в интернете за компьютером, сокращается, а время выхода в интернет с мобильного телефона резко увеличивается. Именно за счет этого фактора «набегает» столь большое общее время, проводимое в интернете. Вот что по этому поводу сказали сами студенты. Выход в интернет более одного раза в день с мобильного телефона: МГИМО — 69,1%, МГУ — 60,4%, РУДН — 63,9%. Выход в интернет более одного раза в день с компьютера: МГИМО — 20,8%, МГУ — 35,2%, РУДН — 20,5%.
В итоге время пребывания в сети составляет в среднем шестую часть суток. Судите сами, насколько такая психологическая и эмоциональная нагрузка опасна или безопасна для здоровья человека. На наш взгляд, опасна, во всяком случае, это может быть отложенная во времени опасность, подобная курению: естественно, реальной угрозы здоровью на сегодняшний день нет, но она может дать о себе знать в будущем.
И как этих угроз избежать? Есть ли у Вас рецепт?
Думается, возможные решения проблемы лежат в следующих плоскостях: поиск нужной информации можно осуществлять за счет альтернативных источников, в том числе, лучшего, более удобного для студентов функционирования библиотек, организации межвузовских семинаров и конференций и т. п. И не на последнем месте должно быть общение лицом к лицу, которое вытесняется интернет-общением. Да, наконец, просто нужна качественная социокультурная рекреация, на которую бы не жалко было потратить время!
Насколько сами респонденты разделяют Ваши опасения? Есть ли студенты, которые считают, что они проводят избыточно много времени в интернете?
Организованные нами фокус-группы показали, что ряд студентов осознает эти опасности. Но нас главным образом интересовали, как я уже отметил, проблемы безопасности, относящиеся к социальной, культурной и правовой сферам.
Вероятно, конкретное наполнение этих проблем связано с тем, ради чего, собственно, студенты выходят в интернет.
Вы совершенно правы. Давайте посмотрим, что собственно привлекает студентов, какова собственно функциональность интернета.
Ведущая явная функция — использование сети для учебы и работы: МГИМО — 85,5%; МГУ — 88,3%; РУДН — 86,0%. Знакомство с новостями: МГИМО — 55,3%; МГУ — 38,8%; РУДН — 41,1%. (Данные превышают 100%, так как студенты могли выбрать несколько опций, функционально значимых для них).
Все это свидетельствует о том, что в контексте общей рационализации жизнедеятельности студентов интернет сокращает время поиска нужной информации, которое высвобождается для других видов деятельности.
Также нами была выявлена тенденция повышения эффективности использования ресурсов интернета по мере того, как студенты переходят на более старшие курсы обучения — в учебных и профессиональных целях более активно используются те сервисы всемирной паутины, которые позволяют решать профессионально-учебные задачи и меньше задействуются сайты, предназначенные для развлечения.
Получается, что, вопреки расхожему мнению, интернет не отвлекает молодежь от учебы и работы, а ровно наоборот — студенты идут в сеть за знаниями?
Не все так просто, как может казаться на первый взгляд. В сложном обществе нет явлений однозначно положительных или отрицательных. Функциональность интернета амбивалентна: ряд студентов, на что зачастую жалуются преподаватели, идет по легкому пути получения достаточно ограниченных, «куцых» сведений по изучаемой проблеме вместо серьезной проработки рекомендуемых первоисточников. Аналогично: довольствуются новостями бегущей строки вместо чтения аналитических статей газет и журналов. На наш взгляд, в этом состоят социокультурные опасности формирования рассудочного, поверхностного подхода к знанию вообще в противоположность разумного, глубокого подхода. Это не только личностная, но и социальная проблема. Упрощенческий подход к сути сложных проблем сложного общества, в котором мы живем (извините за тавтологию), зачастую оборачивается тем, что «хотим, как лучше, получается же — как всегда».
Для чего еще, кроме учебы и работы, используют интернет студенты? Какие потребности он удовлетворяет?
По данным нашего опроса, функция общения и знакомства стоит на втором месте: МГИМО — 59,9%; МГУ — 67,0%; РУДН — 64,5%.
Но, замечу, это весьма динамичная функция: чем меньше возраст студентов, тем больше их вовлеченность в социальные сети, тем выше коммуникативная активность в виртуальном пространстве. И наоборот: на старших курсах время, отводимое на эту функцию, сокращается.
На третьем месте идут развлечения и игры: МГИМО — 44,4%; МГУ — 40,8%; РУДН — 42,1%. Замечу, что в целом общение в собственно социальных сетях составило: МГИМО — 93,4%; МГУ — 92,2%; РУДН — 90,4%.
При сохранении настоящей тенденции использования студентами социальных сетей Вконтакте, Facebook и Twitter, количество первокурсников, которые выберут социальные сети в качестве средства общения в 2013 году, составит 99,03%, а еще через год каждый первокурсник будет участником всемирной коммуникационной паутины.
Социальные сети тоже несут в себе какие-то угрозы?
Да, разумеется. У виртуального общения есть и латентная сторона: сокращается взаимодействие лицом к лицу, уменьшаются социальные практики коллективистского толка. «Друзья» в интернете как легко заводятся, так и легко оставляются, они радикально отличаются от реальных друзей, предполагающих устойчивые человеческие связи, крепкую дружбу, серьезные интимные отношения в виде любви. Многие социологи отмечают, что возникла принципиально новая проблема: перенос отношений к виртуальным «друзьям» на друзей реальных. Известный британский социолог Зигмунд Бауман считает, что эта опасность вообще представляет угрозу собственно человеческой коммуникации. В изданной в прошлом году книге «Побочный ущерб» ученый утверждает, что если не так давно «побочные потери» относились лишь к военной сфере, то ныне они пришли в повседневную социальную жизнь, что связано с «ослаблением и закатом буквально всех межчеловеческих уз».
Но, несмотря на все эти мрачные «побочные последствия», люди все больше вовлекаются в общение в социальных сетях. В чем секрет?
В доступности сетевого общения. На это качество интернета, кстати, указало подавляющее большинство студентов всех университетов: МГИМО — 64,8%; МГУ — 72,8%; РУДН — 52,8%.
Многие студенты воспринимают сеть Интернет как пространство неограниченной свободы в силу его «бестелесности» (можно не видеть своего партнера по общению), анонимности (можно скрываться под вымышленным именем или ником), легкости установления/разрыва контакта с пользователями, находящимися в любой точке мирового пространства. Такое восприятие интернета порождает иллюзию безопасности сетевого общения.
А что сами студенты считают наиболее привлекательными чертами интернет-общения?
Открытость. К достоинствам открытости интернета студенты отнесли возможность общаться с гражданами других стран: МГИМО — 58,7%; МГУ — 40,8%; РУДН — 52,8%.
Достоинством студенты считают также анонимность. Впрочем, количество студентов, ценящих эту возможность, невелико: МГИМО — 5,6%; МГУ — 6,8%; РУДН — 9,4%. На наш взгляд, эти данные свидетельствуют о том, что у студентов в принципе нет стремления к анонимному общению. Им нет смысла себя как-то скрывать.
К достоинствам открытости сети Интернет студенты отнесли также возможность быстрого доступа к информации о том, что происходит в мире. Вот данные чтения новостных лент: МГИМО — 91,7%; МГУ — 91,1%; РУДН — 91,8%.
Далее, студентов привлекает возможность выступить организаторами виртуальных сообществ, что студенты реально делают: МГИМО — 22, 1%; МГУ — 21,1%; РУДН — 21,4%.
Отмечается также возможность участия в социальных акциях и флешмобах: МГИМО — 27,8%; МГУ — 35,0%; РУДН — 23,2%.
Многие студенты сами ведут блоги: МГИМО — 21,0%; МГУ — 11,7%; РУДН — 17,3%.
Особо отмечу, что многие студенты подписаны в блогах политических деятелей: МГИМО — 34,4%; МГУ — 26,2%; РУДН — 30,0%.
Эти данные опровергают распространенное мнение об увеличивающейся аполитичности молодежи. Да, представители молодежи не спешат вступить в ту или иную политическую партию. Однако молодые люди достаточно активно участвуют в новых формах политической жизни.
А что чаще всего вызывает у студентов негативные эмоции при общении в интернете?
Наибольшее раздражение вызывают, что характерно, те явления, которые являются оборотной стороной той же открытости. Среди них:
недобросовестный маркетинг и спам —
МГИМО — 51,9%; МГУ — 44,7%; РУДН — 53,6%;
непристойные выражения и непристойный контент —
МГИМО — 30,2%; МГУ — 27,7%; РУДН — 35,1%;
пропаганда насилия и безответственного поведения —
МГИМО — 21,7%; МГУ — 19,1%; РУДН — 20,6%;
оскорбление и клевета в адрес других —
МГИМО — 20,1%; МГУ — 22,3%; РУДН — 21,6%;
политическое давление и пропаганда —
МГИМО — 16,6%; МГУ — 14,9%; РУДН — 27,8%;
оскорбление и клевета в собственный адрес —
МГИМО — 20,3%; МГУ — 16,0%; РУДН — 20,6%.
Реалии интернета как сложной самоорганизующейся социальной сети таковы, что достоинства открытости и свободы интернета, увы, сочетаются с «побочными потерями». С одной стороны, имеет место миксофилия (стремление к многообразию жизнедеятельности, знакомству с новыми ценностями и т. д.), а с другой — формируется миксофобия (страх перед увеличивающимся многообразием стилей жизни и опасностей).
Вероятно, это раздражение и этот страх и стали причиной ряда общественных и законодательных инициатив, направленных на усиление регулирующих функций государства в области интернет-коммуникаций? Как Вы считаете, удастся ли соблюсти баланс между свободой и безопасностью?
Безопасность, свобода и открытость в силу своей сложной природы не могут противопоставляться друг другу. Что же касается той части вопроса о «рецепте» баланса между ними, то, по моему мнению, необходимо разрабатывать стратегию управляемой открытости, которая должна прийти на смену самоорганизованной открытости. Речь, конечно, не о том, чтобы управление вытеснило самоорганизацию (это невозможно по определению), а о нахождении оптимального баланса между управлением и самоорганизацией.
А как Вы относитесь к формированию «черных списков» сайтов и блокированию доступа к определенному контенту?
Я не могу сказать, насколько это технически возможно. Да и проблема эта не столько техническая, сколько формирующейся космополитической этики интернета, а также ее адекватности мировым и национальным правовым нормам. Сегодня вряд ли кто-то может предложить готовые рецепты. Во всяком случае, мне о них неизвестно. Но наше исследование выявило то, как студенты к этим проблемам относятся.
Будет интересно узнать их мнение.
Студенты неплохо осведомлены, что существует ответственность перед законом за свое поведение в интернете: МГИМО — 50,5%; МГУ — 45,6%; РУДН — 55,1%.
Более того, подавляющее большинство студентов хотят, чтобы была ответственность перед законом: МГИМО — 55,6%; МГУ — 62,7%; РУДН — 65,4%.
Однако что меня порадовало, так это то, что подавляющее большинство студентов ведущих вузов России вообще не предрасположено к неэтичному поведению в сети. В качестве достоинства отсутствие строгих моральных норм и обязательств готовы рассматривать лишь немногие респонденты: МГИМО — 6,8%; МГУ — 1,9%; РУДН — 9,4%.
Любопытно, что отношение юношей и девушек к этой проблеме весьма не единодушно. Оказалось, что юноши менее чувствительны к соблюдению этических норм поведения другими пользователями в виртуальном пространстве. Среди них больше тех, кто не осудил бы своих друзей за недостоверную информацию (16,2% против 7,6% девушек) и меньше сторонников публичного осуждения недобросовестных пользователей интернета (46,0% против 52,3%).
И еще один интересный результат, который мы получили. Студенты, имеющие, по их оценкам, высокий уровень социальной адаптации и ответственности за свое поведение в сети, не являются сторонниками введения административно-правовых ограничительных способов регуляции поведения в интернете, они чаще называют в качестве условий формирования ответственного поведения — воспитание, уважение к другим людям, чувство долга.
Студенты, в основном из других регионов, боящиеся быть непонятыми, старающиеся не раскрывать себя полностью в виртуальном общении, — за необходимость принятия законодательных норм регуляции поведения в сети.
А что Вы сами думаете по этому поводу?
Идет становление очень сложной реальности. Появились принципиально новые проблемы, которые еще ждут своих исследователей. В усложняющемся социуме этика коммуникации перестает основываться только на моральных нормах, которые в разных культурах становятся «текучими». В этих условиях этика, предполагающая правовые нормы, становится необходимым условием безопасности и эффективности любого общения.
