Некоторые кошачьи психологи уверены, что кошки считают нас, своих хозяев, большими, но очень глупыми кошками. Которые по какой-то неизвестной причине имеют доступ к важным ресурсам: корму, питьевой воде, молоку. Еще мы, несмотря на нашу глупость, обладаем некоторыми важными навыками, которые недоступны полноценным кошкам, то есть им: мы можем греть их теплом нашего тела, выбрасывать за ними содержимое туалетного лотка, чесать их за ухом.
Будь у кошек свои теологи, они, наверное, проводили бы много времени за диспутами, почему Великая кошачья Богиня (мне почему-то кажется, что у кошек бог должен быть женского пола) распорядилась именно так: разум — у маленьких, но смекалистых кошек, а все блага и навыки — у больших и глупых.
Предложенная теория вполне исчерпывающе объясняет мои взаимоотношения с Кавафис. С технической точки зрения она, как и гипотетический высший кошачий дух, женского пола. Но так получилась, что жена, нашедшая совсем маленькую кошечку у станции метро «Планерная», решила, что перед ней юный джентльмен, и назвала его в честь своего любимого новогреческого поэта Константиноса Кавафиса. «Поэт» оказался явной «поэтессой», однако на свое имя она откликается: ведь в нем есть заманчивые для кошек свистяще-шипящие звуки.
Родословная Кавафис неизвестна, но в числе ее предков явно был енот (хвост полосатый) и кто-то из зайцевых (уши длинноваты даже для дворовой кошки). Так вот, я давно смирился со своим статусом большой и глупой кошки.
Иногда мне кажется, что мой статус еще ниже, что я, гордый плод долгой эволюции от обезьяны к человеку разумному, — всего лишь сервисная единица. Я выношу лоток, насыпаю корм, наливаю питьевую воду, чешу за ушком, предоставляю свои колени для сна и снова выношу лоток. Прошлым летом Кавафис начала линять, и все, что я ел, целиком состояло из ее шерсти. Это были шерсть с ароматом яичницы, шерсть с привкусом заказанных в соседнем ресторане суши, шерсть с запахом пасты. Я просыпаюсь не когда мне пора вставать, а когда кошке придет в голову ударить меня длинной белой лапой по ноге. Впрочем, здесь есть определенная справедливость: я ведь тоже бужу ее когда захочу. Вот заснула она у меня на коленях, а мне нужно, скажем, на работу. Тот факт, что мне необходимо идти на работу, совершенно не вписывается в ее представление о том, как устроена большая глупая кошка. В моей инструкции не было ни слова о такой функции. И Кавафис издает самый сварливый из своих мявков.
Но если теория права, то что же я имею взамен? Обязанности больших глупых кошек известны, но каковы их привилегии? Ну, к примеру, когда я вечером прихожу домой с работы, Кавафис бросается ко мне с бодрым криком «Ур-ру-ру», вскакивает на стул и пытается дотянуться мордочкой до моего лица, чтобы ткнуться мокрым носом в мой нос. Да, я знаю, что в реальности она лишь изучает мои запахи — видимо, выясняет, где я был, что делал, проверяет, я ли это, общался ли я с другими кошками. И все же мне кажется, что она подозревает, насколько я люблю эту радостную процедуру идентификации.
Она вообще очень трогательная, хоть порой и своеобразно. Когда мы на время поселили в нашу квартиру кошку уехавших в отпуск друзей, Кавафис объявила ей войну. И даже пыталась убить. Свою большую глупую кошку нужно охранять. Иначе уйдет к другой.
Или вот решили мы ее как-то помыть. Она уже проходила через эту унизительную процедуру, когда жила в своей первой квартире на «Планерной». Тогда с нее смывали следы пребывания в тушинских подвалах, но в то время она была маленькой и легко переносила банные процедуры. А теперь это уже взрослая барышня со своими представлениями о плохом и хорошем. И, почувствовав неладное, она спряталась под диван.
Но ее подло выманили, схватили и понесли в ванную. Там она сперва вырывалась, а затем вдруг покорно замерла. Всем видом она говорила: «Я страдаю не за себя, я страдаю за весь наш род». Ее намыливали шампунем с медом и лопухом, поливали из душа, снова намыливали и снова поливали
Потом закутали в полотенце, начали вытирать, а она все терпела. И лишь фена не выдержала: вырвалась и бросилась под спасительный диван. А через пять минут пришла ко мне, мокрая, дрожащая, чихающая, несчастная, прыгнула на колени — и мне стало стыдно и трогательно, я завернул ее в полотенце, стал вытирать и шептать на ушко что-то ласковое.
Кавафис сейчас около двух лет, я смотрю на нее и радуюсь, что она будет со мной еще очень долго. Я помню, как было с другими. Сперва это маленький котенок, а потом очень быстро наступает момент, когда ей нужно покупать корм для пожилых кошек. Момент, когда она уже не может сама запрыгнуть на стул, наступает гораздо быстрее, чем может показаться. И вот все, что осталось от этого маленького и бесконечно дорогого тебе существа, — справка, где указаны кличка, слово «метис» в графе «порода» и вес. Большие глупые кошки должны уметь ценить время.
