Евгений Юрьевич Юшин — русский писатель, прозаик, поэт. Член Союза писателей СССР с 1987 года. Главный редактор журнала «Молодая гвардия» (1999—2009), секретарь Правления Союза писателей России с 2005. Лауреат литературных премий: Большая литературная премия России, Международная литературная премия имени Андрея Платонова «Умное сердце», имени Александра Невского «России верные сыны», Всероссийской премии Союза писателей России имени Александра Твардовского, премии «Слово», премий имени Роберта Рождественского и имени Эдуарда Володина.
Родился 25 июня 1955 года в Озёрах Московской области, окончил историко-филологический факультет бурятского педагогического института. С 1976 года начал своё творчество с выпуска своих поэтических произведений в газете «Коломенская правда», публиковался в литературных журналах «Сибирские огни», «Байкал». Автор поэтических сборников «На расстоянии дыхания» (1980), «На весь далёкий путь» (1983), «Душа ведёт» (1987), «Троица» (1991), «Ржаная кровь» (1993), «Домотканая провинция» (1993), «Поэтический Олимп» (1999), «Родина — смородина» (2002), «Мещёрские броды» (2005), «За околицей рая» (2006 - Большой литературной премии России,2008, «Родные дожди» (2010), «Избяная заповедь» (2010), «Соловьиный родник» (2014), «Ковчег» (2015), «Божья люлька»" (2019).
Поэтические произведения писателя переведены на сербский, немецкий, французский и болгарский языки.
«Русская поэзия в наше время довольно скупо изображает окружающий человека мир, пишет председатель Совета по критике Союза писателей России Вячеслав Лютый, размышляя о творчестве Евгения Юшина. – Как правило, наиболее рельефные черты пейзажа или жанровой мизансцены в стихах присутствуют очень выборочно, штучно – дабы подвести сюжет к конечному обобщению целенаправленно и не отвлекать внимание читателя на нюансы, как бы схваченные боковым зрением. Почти не встречаются природные панорамы, в которых одна деталь с непостижимой естественностью и свободой соединяется с другой, третьей – и при этом авторская мысль никуда не уходит, но явно возвращается в текст и обозначает общий лирический итог поэтического рассказа только в финале.
Теперь всё больше внимание пишущего сосредоточено на интерьере, вещах мелких, ситуациях обиходных. Сор, из которого произрастают стихи, по саркастической мысли Ахматовой, ныне вторгся в поэзию и самоутвердился. В огромной степени это касается стихотворений «либеральных» авторов, вплотную занятых проблемами самовыражения. Но и так называемая «консервативная» лирика не чужда соблазну познакомить нас с мелочами жизни поэта и штрихами его частной жизни. Гротескные картины городского быта здесь адресуются, скорее, уму читателя, нежели его чувству и ощущению красоты. Провинциальное или сельское житьё-бытьё даётся в определённом смысле «по факту»: герой – органическая часть создаваемой стихотворной композиции, а в интонации повествования нет скрытой, практически невидимой стороннему глазу прикреплённости к городу. Нет тайного сопоставления мегаполиса и деревни, когда удивительная по выразительности картина, увиденная нынешним жителем «каменных джунглей» в сельском отчем крае, стала бы главной и самодостаточной.
Одухотворённая во всех свои приметах и людях поэтическая живопись, а порой и рисунок – редкость по нынешним временам. Поэты, которые выбрали для себя такой художественный путь, во многом оказываются творческими наследниками Есенина. Внутри подобного литературного окоёма можно найти разные и взаимно не похожие голоса. Стихотворения Евгения Юшина – одно из самых ярких явлений этого корпуса современной русской лирики.
В стихах его пейзаж не перегружен избыточными деталями. Но, обозначив явление или его фактурную, узнаваемую часть, автор перемещает свой взгляд дальше и создаёт панорамное изображение. Склонность к панораме при соприкосновении с внешним миром можно счесть главной особенностью зрения поэта. В этом движении певца-наблюдателя есть некая затаённость. Его речь адресуется куда-то вовне – тем людям, которые должны «войти» в поэтическое око и принять всё, им увиденное: радостное, грозное, печальное, достойное восхищения и поклонения, сочувствия и горькой слезы. В этом мерном переходе взгляда от одного к другому можно найти образ целого, которое нельзя разъять, дабы не разрушить красоту внешнего и глубину сокрытого».
ЕВГЕНИЙ ЮШИН
* * *
Этот мир надо мной – белым облаком, птицей и Богом.
Этот мир подо мной – муравьишкой, пыльцою веков…
Я люблю, когда небо целует дождями дорогу,
Заполняя копытца недавно прошедших коров.
Я навек полюбил эти заводи, эту осоку,
Эти серые избы с певучим печным говорком.
Эти сосны шумят надо мной широко и высоко.
Говори со мной, лес, первобытным своим языком –
Торфяным, глухариным, брусничным, зелёным, озёрным,
Хороводным – в распеве сырых земляничных полян.
Ой, туманы мои! Ой, вы, жадные вороны в чёрном!
Скоморошьи дороги и ратная кровь по полям.
Я прикрою глаза и услышу кандальные звоны,
Безысходный, по-бабьи, горячечный плач у берёз.
Как скрипучи дороги! Как мертвенно-бледны иконы!
Как селенья ужались, и как распростёрся погост!
Тишина на Руси, словно лодка стоит на приколе,
А накатится вихрь, так покуда её и видал.
Мужики-мужики, вам тесны и корона, и воля.
Кто считает деньгу, кто рубаху последнюю снял.
Можжевеловый воздух поминками пахнет, как порох.
На серебряных перьях овса – предрассветная трель.
Сколько вражьих чубов причесалось о вилы и обух –
Помнят травы ночные, кровавый брусничный кисель.
И возносит звонарь колокольни стозвонные соты.
Но сжигает Иуда воздвигнутый предками храм.
И на каждой сосне – золотистая капелька пота.
И на каждой берёзе – полоскою чёрною шрам.
Говори со мной, лес, ведь и мне твоя тайна знакома,
Словно аистам в небе, хранящим на пёрышках синь.
Высоко надо мной золотая сгорает солома
И трепещут стрекозами синие листья осин.
***
Я возьму с собою в зиму
Дымку глаз твоих озимых,
Перстенёк росы на ветке,
Взгляд сосны из-под ресниц,
Гимны грома и дубравы,
Плач волны у переправы,
Мотылёк огня лампады,
Охи-ахи половиц,
Лай собачий – дальний-дальний,
Огонёк во тьме печальный
И шмеля в боярской шубе –
Пусть покажет свой басок.
Будут мне светить всю зиму
Дымка глаз твоих озимых,
Огонёк во тьме печальный
И на ветке – перстенёк.
СТАНСЫ
Над церквями – синь да золото.
Зори падают в сады…
То ли Тверь, а то ли Вологда –
Много неба и воды.
Вкривь – дорога непролазная:
То Европою вздохнёт,
То дремучей вязнет Азией
Наших квашеных болот.
Всё мы знали, всё мы видели.
Ад и Рай ˗˗ в одной горсти.
Сучьи свадьбы у обители,
Боже праведный, прости!
Ты прости меня, смородина,
Серый волк и лес густой.
И болото – тоже родина,
Как и терем расписной.
Спят речушка и околица.
По заре размазан мёд.
Зычный колокол на звоннице
Покаяние поёт.
Здесь ˗˗ века обетованные,
Слава ратная Руси,
Кисть Рублёва, снеги пьяные,
Кроткий ангел в Небеси.
Здесь то горлинки, то вороны.
Птица-тройка – напрямик!
Пристяжные рвутся в стороны –
Крепко держит коренник!
Озерцо, травинка волглая,
Синь сквозная – в небеса.
То ли Тверь, а то ли Вологда,
То ли ˗˗ матушки глаза.
***
Я уеду под сельские своды
В половодье Мещерской зари.
Запах леса, как запах свободы,
На крылах принесут глухари.
Забузят, как бояре,
запляшут.
Токовище хмельно от любви!
Ох, ˗˗ орешек в гортани заплачет!
Ах, ˗˗ не сможете так, соловьи!
Я приеду, и будет деревня
Под кочующий лай разливной
Собирать на распевку деревья,
Что пойдут по дороге со мной.
Здесь ты ближе и к людям, и к Богу.
И пока твой восторг не затих,
Вдруг, почувствуешь сердцем дорогу
Поколений несметных своих.
˗˗ Наконец-то, ˗˗ скажу, ˗˗ наконец-то
Всё желанное рядом со мной. ˗˗
Хорошо, если знаете место,
Где сливается поле с душой.
Всё тебе тут понятно и просто.
И вражда, и любовь – до конца,
До вечерней звезды над погостом,
До ветлы над могилой отца.
***
Бедные, бедные крестьяне!
С. Есенин
Милые, милые мои крестьяне!
Где же вы? Не осталось вас на земле.
Но летит ваша песня дорогой расквашенной, пьяной,
Где в обнимку со ступой – Яга на своём помеле.
Милые, милые мои крестьяне!
Вы теперь именуетесь гордо: электорат!
Ищите мутное счастье на дне стакана.
Нет на земле вас, крестьяне. Таков расклад.
Нету народа! Этнос. Пожалуй, что этнос…
Вот он поёт, говорит на одном языке.
Жаль, но прижился в российском селении Элвис.
Ладно, хоть зори кисельные спят в молоке.
Я полюбил тебя, солнце, ты катишься спелым полем.
Полюбил берёзу в юбочке из листвы.
Ох, как робко она – вправо-влево – ножкою голой,
Белою ножкой манит из темноты!
Ладно, хоть мчится царевич на всхохленном волке!
Ладно, хоть скачет лягушка за жгучей стрелой!
Сказка.
Над лугом ˗- дымок.
Тишина.
Перепёлка.
Песня далёкая. Сад. Звездопад над рекой.
***
Молитвой луга ˗˗ ясная роса.
Пшеницей пахнут всполохи зарницы.
Мне нравятся ночные голоса
Реки, громов и одинокой птицы.
Мне нравятся живых цветов огни.
Проходят облака степенно, мудро.
За радость жизни, милые мои,
Я предлагаю выпить это утро!
Мне нравится деревьев ровный шум,
Их голоса, их думы и тревоги,
И топкие, нестройные дороги
В которых тоже много русских дум.
***
Россия начинается с дороги,
С бурана, бурелома и берлоги,
С разбойников, узорочья берёз,
С молитвы светлой и горючих слёз.
Россия начинается с тревоги.
Кто наши не притаптывал пороги?
Ордынцы и тевтонцы ˗˗ всё разбой.
… Узорный плат, наличники ˗˗ резьбой.
Россия начинается с надежды.
То рядит европейские одежды,
А то китайский примеряет шёлк.
И ˗˗ щёлкает клыком тамбовский волк.
Распевом красок инока Рублёва
Россия начинается со Слова.
Веди судьбу ˗˗ душою не криви.
Россия начинается с любви.
С разгульной песни тракториста Сашки,
С горячего глотка из тёртой фляжки,
С горючей, горькой правды, в мире лжи,
И с васильков, мерцающих во ржи.
Подготовила Римма Лютая
