Расскажи мне про Озерки (повесть) Глава 6
Короткое счастье.
Летом 1947 года, мама моя в первый раз увидела моего отца. Спросила: «Кто это?». Ей сказали. Оля была не такой девушкой, чтобы спрашивать про первого встречного.
Мама была очень красивой. Такой нежный херувим, но хрупкой не казалась.
Трудно было предполагать, что под этой нежно- романтической внешностью скрыта испепеляюще- страстная натура, с очень сильным волевым импульсом.
Она закончила десятилетку в 1942 году. Потом училась в педагогическом техникуме.
А с 1944года начала работать учительницей начальных классов в озерской семилетке.
Мама слева. (1948г.)
Мама с учениками, (конец 40-х годов 20 века.)
Мать никогда не изменяла, - ни своей работе (в трудовой книжке,- две записи: принята на работу в Озерскую школу; уволена в связи с уходом на пенсию), ни своему месту жительства
Мама - первая учительница, рожденная и выросшая в Озёрках. До неё все учителя в селе были приезжие.
Интерес, который проявила Оля Захаркина, объясняется только одним обстоятельством: психологическим взаимным притяжением. Там не менее, условности времени не могли позволить костру любви разгореться мгновенно. Познакомились только осенью.
Короткое ухаживание отца. На Захаркиных он произвел хорошее впечатление: приглашали ужинать,- он садился без особых упрашиваний; чувствовал себя естественно, что не создавало определенной неловкости за столом.
Я уверен,- это самое светло- романтическое время в их жизни. А зимой 1948 года,- свадьба.
Надо знать озерскую свадьбу середины 20-го века. За свадебный стол садились только приглашённые,- то есть,- родня с обеих сторон. Но «смотреть» свадебное действо имели право все - это традиция.
«Смотреть» свадьбу, как это обычно бывает, приходили самые любопытные, глазастые и языкастые бабы. Собственно и смотреть-то было нечего.
Обряд нехитрый. Поздравления, немудрящие подарки. Что же смотрели?
Всё: как одеты, как ведут себя молодые, как целуются, что на столах, что сказала невеста, что сказала свекровь и т.д.
Потом этот своеобразный «спектакль» несколько дней обсуждался всем селом, вернее женской его частью . А консультантами и критиками были эти самые- «глазастые и языкастые».
Эту свадьбу бабушка Вера помнила долго. По её туманным высказываниям и по замечаниям моих теток (отцовых сестер), догадался, что на свадьбе произошло нечто из ряда выходящее.
Мама нарушила традицию: вытурила всех «смотрящих» и закрыла дверь.
Она была способна на экстравагантные поступки. Поэтому легко прощала проявление неординарности другим людям. С возрастом , конечно смягчилась и определенных условностей придерживалась.
Жить молодые стали у Пединых. Но там были проблемы.
Дело в том, что (фактически) в избе Степана Ефимовича оказалось три семьи.
Сам дед с бабушкой и две взрослые дочери: Нюра и Наля (Нюра вышла замуж перед самой войной, муж сразу погиб на фронте,- она вернулась к отцу,- впрочем, вскоре обе вышли замуж); семья погибшего на фронте старшего дедушкиного сына,- Егора: сноха Анна и трое детей,- Лиза, Володя, Валя; и,- молодые.
После свадьбы отец долго не мог устроиться на работу,- не присылали документы из Златоуста. Без них нельзя было получить паспорт. Понятно, что в колхозе отец работать не хотел.
Пошли на обман системы. Дед зарезал телушку, и за взятку получили военный билет в военкомате.
Когда я стал кое-что соображать,- спросил у мамы про странные записи в билете: имел дурную привычку все внимательно читать и задавать глупые вопросы. В билете было указано все,- в какой части служил, боевой путь и т.д. Но это не
совпадало с тем, что мне рассказывали. Мама вынуждена была объяснить историю этого документа.
В последний приезд в Арзамас, мама мне сообщила,- «вышла льгота» вдовам участников войны: 50% оплата за квартиру, 50% за газ. Нужен документ, который бы удостоверял участие отца в боевых действиях.
Я, сразу вспомнил про этот военный билет, спокойно ей заявил: «Не понимаю, чего ты волнуешься, у тебя на руках билет, сходи в военкомат,- и все дела». Услышал поразивший меня ответ: «Я его сожгла».
Мать могла завести человека в тупик. Далее,- диалог. (разговор происходит 7 января 1998года):
- Когда же ты его сожгла?
- Когда уезжала из Озерок. (это осень 1987 года)
-Зачем ты сожгла билет? Он что,- тебе мешал? Лежал,- хлеба не просил.
-Я собрала и сожгла все документы.
-Зачем?
Вразумительного ответа я не получил. Потом-то догадался,- зачем...
Мать никогда, никого не предавала и свой отъезд из Озерок считала предательством.
Она была верной женой, верным товарищем, надежнейшим человеком, своим детям она отдала все; но и от других она требовала такой же верности...
А такое бывает редко.
Чтобы понять эту испепеляющую верность, нужно привести одно, вырвавшееся у нее в минуту слабости высказывание –«мой муж меня предал, предал в том, что умер и оставил её одну с двумя маленькими детьми».
Но в том, далеком 1948 году, все складывалось хорошо. Громадный пожар, случившийся в селе летом этого года, дом деда не затронул.
Отец стал работать на речном катере,- и капитаном, и мотористом, и рулевым,- все в одном лице. Катер тягал баржи и плоты по Суре.
По выходным приходил в Озерки.
В1949 году родилась девочка. Прожила она менее года. Умерла от какой-то простуды.
Мама была в отчаянии. Она мне говорила, что после смерти ребенка хотела уйти к своей матери и жить одна,- повторяла: «Хотела уйти от любимого человека, но не ушла, так как люди меня не поняли бы» (Разговор 28 декабря 1999г, мать была тяжело больна, поэтому мимолетную тогдашнюю мысль, выдавала за серьезное намерение)
Пережили эту беду. Надо было строить дом.
Отец правдами и неправдами заготовил бревна на сруб. Перегоняя плоты, оставлял несколько бревен в излучине Суры. Дед на колхозной лошади, по ночам, возил эти бревна.
Наняли плотников из соседнего мордовского села,- Наваты. Отец был занят на работе, присматривал за плотниками дед. Но дедушка не имел той степени волевого напора, который в избытке был у мамы.
Лет через двадцать, когда пришлось заменять бревно под передними наличниками, мать в сердцах возмущалась:
- Ведь при мне мордвин молодой подгонял это бревно. Рубит,- и поёт! Рубит,- и поёт! К нему старший подошёл, стал ругать, но уж поздно,- лишнего стесал. Я свёкору говорила,- не кладите это бревно,- да разве послушали! Вот, сами-то улеглись, а я тут,- мучайся!
Из остатков бревен и какого-то старья срубили бревенчатые сени, двор с теплой конюшней. Устроили погреб и колодец. На конце усада поставили баньку. Палисадник перед домом обнесли штакетником, а не плетнем, как было у всех. Вдоль всей восточной стороны дома - тесовый коридор (гордость мамы) с парадным крыльцом. Через парадное крыльцо не ходили,- в коридоре мама сушила белье после стирки. Ходили через боковое крылечко с перильцами.
По тогдашним меркам,- вполне приличный сельский дом,- даже крыша тесовая. Все остальные избы в Озерках были крыты соломой.
В год окончания строительства я и родился, перед крещенским сочельником- 17 января 1951года.
Отец назвал сына,- Валерием,- в честь кумира молодежи 30-х годов,- Чкалова. Церковь в Озерках сломали в те же 30-е годы,- в соседних селах,- тоже. Меня возили крестить за двенадцать километров в село Каменку, где сохранился, единственный на всю округу, Божий храм.
Радовались моему рождению, но и хлопот было сверх головы- полгода я беспрерывно орал от болей в животе,- пупковая грыжа. Но,- обошлось.
К лету обустроились в новом доме. Через два года родилась моя сестра,- Таня. Жить бы да жить...
Валерий Педин
- Подробности
-
Категория: ЭкоЛитературная страничка
-
Опубликовано 07.03.2016 12:52
-
Просмотров: 1499
Добавить комментарий
