- Что у вас?
Задавшую вопрос женщину не было видно из-за высокой стойки. В голосе отчётливо различались усталость, равнодушие и скрытое раздражение, типичные для любого работника госконторы, вынужденного иметь дело с посетителями.
- Телевизор.
- Кинескопный, плазменный или жидкокристаллический?
- Жидкокристаллический.
- Пятнадцать пятьсот. Отплата в кассе номер три, сдать квитанцию в приёмку номер один, там получите направление на пункт сбора.
- Пятнадцать пятьсот? – громко ахнула Алина.
- Пятнадцать пятьсот, - подтвердил женский голос из-за высокой стойки; сейчас раздражение в нём звучало куда отчётливее. – Когда сдадите, на пункте сбора вам дадут сертификат на десятипроцентную скидку при покупке нового телевизора.
- Но это всё равно не возместит расходов. Сколько же должен стоить новый телевизор, чтобы десятипроцентная скидка на него была пятнадцать тысяч?
- А мы здесь не для того сидим, чтобы ваши расходы компенсировать. Думать надо было, когда телевизор покупали, - огрызнулся голос невидимой собеседницы. – Не задерживайте людей! Следующий!
Алина с потерянным видом отошла в сторону.
К окну с таблицей «Информация» тянулась длинная очередь. Не менее длинные очереди выстроились к окну с надписью «Касса №3» и «Приёмка №1»; первая, вторая и четвёртая кассы, а также вторая и третья приёмки, в лучших традициях любого госзаведения, работающего с клиентами, были закрыты.
Алина покачала головой и стала медленно пробираться к выходу, возмущённо бурча себе под нос: «Пятнадцать пятьсот!» И это – в муниципальном центре рецикляции, где расценки самые низкие. Лицензированные частники наверняка все двадцать запросят.
Кто-то осторожно взял девушку за предплечье, в ухо едва слышно выдохнули:
- Телевизор хотите сдать?
- Хочу, - отозвалась Алина, бросив быстрый взгляд на пристроившегося рядом с ней парня.
- Пойдёмте на улицу, там поговорим.
Напротив муниципального центра рецикляции раскинулся пустырь, ощетинившийся крестами из пластиковых бутылок. Каждый такой крест – память дереву, которое когда-то росло на этом месте. Алина окинула взглядом унылый пейзаж и поёжилась.
- Могу взять за двенадцать, - сразу перешёл к делу парень.
Алина оглядела его. Двадцать с небольшим, совершенно неприметный - невысокий, худой, голубые джинсы и скучная футболка, короткая стрижка и обычные черты лица. Старается держаться уверенно и спокойно, и это-то его и выдаёт, слишком уж деланная поза, слишком намеренные жесты. Пожалуй, взять его на крючок будет не так сложно.
- Восемь? – неуверенно спросила она.
Парень хмыкнул.
- А что не задаром?
Алина лукаво улыбнулась в ответ.
- Ну я ж не такая дурочка, чтобы соглашаться не первое же предложение. Наверняка ты запросил с запасом.
- Одиннадцать? – сухо отозвался тот.
- Девять, - засмеялась Алина в ответ, ничуть не смущённая его притворной строгостью.
- Одиннадцать, - с нажимом повторил парень.
- Десятью
- Одиннадцать.
- Слушай, - резко посерьёзнела Алина, внезапно взяла своего собеседника за руку и заглянула в глаза. - Понимаешь, какое дело... Тебя, кстати, как зовут?
- Павел, - настороженно отозвался тот, не выдёргивая, однако, руки.
- Очень приятно. А я – Алина... Паш, понимаешь, у меня просто нет больше десяти. Да и не мой это вовсе телевизор. Дед умер, квартира отошла мне. А у него там полно барахла. Всё, что могла, в утиль сдала, но осталась куча нерециклизируемого. А у меня и так уже все кладовки забиты, девать некуда. И денег у меня таких нету.
- Понимаю, - вполне искренне отозвался Павел.
С тех пор, как в стране ввели правила жёсткой переработки всех отходов, избавиться от мусора стало не так то просто. Нет, большинство мусора после тщательной, по всем правилам, промывки и сортировки, можно было спокойно сдать в соответствующие мусоросборники – для пластика, для бумаги, для стекла, для резины, для кухонных отбросов. Но оставалась ещё бытовая техника и электроника, батарейки и энергосберегающие лампы и множество прочих непригодных для простой переработки вещей, которые когда-то просто и беззаботно сваливали в общую мусорку. Теперь их можно было сдать только в специальные приёмные пункты и только за деньги, чтобы компенсировать затраты на их переработку. Как выяснила Алина, за весьма приличные деньги.
Легальных альтернатив не имелось. Нелегальных – всего две. Первая - попытаться выкинуть эти предметы самостоятельно. При жёстком контроле за переработкой мусора совершить это рядовому гражданину было весьма затруднительно. Да и риск велик: попадёшься – пойдёшь по статье и отправишься минимум на десять лет на принудительные работы на Тихоокеанском мусорном острове. Три миллиона квадратных километров «супа» из пластика, безответственно сбрасываемого в океан предшествующими поколениями, мир пытался разобрать уже не первый год, рабочих рук всегда не хватало, потому осуждённых там принимали с радостью.
Вторая альтернатива была более популярной - мусорщики. Они скупали у населения неутиль по более низкой ставке, чем в муниципальных центрах и у лицензированных частников. Счастливо спихнувшего им на руки бывшего владельца вещи не волновало, как избавятся от этого мусора - отвезут на «дикую» свалку, засунут в подпольные крематории или свалят в ближайший водоём. Главное – сбыть с рук обузу. И желательно не попасться при этом властям – за контакты с мусорщиком тоже есть статья, хотя санкция за неё и не такая суровая.
- Ладно, - вздохнул Павел. – Десять.
- Спасибо! – расцвела Алина.
- Он у тебя с собой?
- Нет, дома.
- Поехали, заберу.
- Прямо сейчас?
- А чего тянуть?
- Тогда поехали... И ещё... Паш, спасибо тебе!
Павел что-то невнятно пробурчал в ответ, скрывая улыбку, и указал на припаркованный через дорогу небольшой крытый фургончик.
Окрутить Пашку оказалось совсем несложно. Чуточку флирта, немного глупых вопросов, несколько сияющих взглядов, посмеяться над шуткой, восхититься высказанным мнением...
Не отличающийся впечатляющей внешностью, выдающимися способностями или особой уверенностью в себе, парень довольно быстро расцвёл от внимания симпатичной девушки. Заехав забрать телевизор, Павел задержался у Алины на чай едва не до вечера. Полностью очарованный многообещающими улыбками и поощрительными взглядами, он расслабился и как-то неожиданно разговорился о том бизнесе, в котором подвизался.
И только когда Павел выносил из квартиры телевизор, он вдруг с некоторым испугом сообразил, что, проникнувшись сочувствием к симпатичной девушке, вынужденной едва сводить концы с концами на грошовую зарплату учительницы, он предложил ей попробовать себя в роли мусорщицы.
Уже через месяц продуктивность работы Алины на поприще мусорщиков оказалась таковой, что Пашка больше не смог выдавать её заслуги за свои собственные. Босс просто не поверил, что один из его мусорщиков вдруг так внезапно едва не утроил свой оборот.
- Николай Сергеич, - признался он, наконец, боссу, обмирая от ужаса под пристальным взглядом прищуренных серых глаз, - Понимаете, я тут познакомился с одной девушкой, и как-то так... вышло... получилось... В общем... У неё просто талант... Мусорщица от бога, так сказать... Собирает ценный неутиль, в основном электронику... И за очень приличные деньги, всего процентов на десять меньше официальной ставки... А я ей из своей доли платил...
Ожидавший самого худшего за такое вопиющее самовольство – привлечь в их дело кого-то постороннего – Пашка только выдохнул от облегчения, когда раздался короткий приказ:
- Приводи.
Сообщению о том, что с ней желает познакомиться сам босс, Алина обрадовалась – именно этого она и ждала.
Пашка был всего лишь первой ступенью, способом попасть в так нужный ей мир мусорщиков. И не просто в этот мир – она собиралась пробиться к самой вершине. Встерча с боссом – её шанс.
К сожалению, о Николае Сергеиче Алина почти ничего не знала, потому пришлось полагаться на удачу: юбка короткая, но не слишком, макияж достаточно яркий, но не вызывающий, ну, а уж линию поведения она подберёт на месте.
- Только учти, Алинка, он мужик суровый, - предупредил Пашка, везя девушку по лабиринтам промзоны. – С ним надо аккуратно. И это... – нерешительно продолжил он, отчаянно стыдясь признаться в таком низменном чувстве как страх – он уже привык выглядеть в глазах Алины едва не героем. Но собственная шкура оказалась ценнее гордости. - Ты, если что... если он спросит... Скажи ему, что, мол, сама к нам попросилась... А то он решит, что это я тебя к нам позвал, и мне тогда может... не поздоровиться...
Сложно было сказать, за кого Пашка боялся больше – за Алину или за себя. Наверное, за себя всё же больше. А за неё, как вскоре выяснилось, мог бы и вовсе не волноваться. Недели через две Пашка буквально онемел, услышав однажды, как Алина игриво обратилась к боссу «Ники», а Николай Сергеич, такой резкий и хмурый, одним лишь взглядом наводящий трепетный ужас на всех мусорщиков, только довольно пробурчал что-то в ответ и улыбнулся.
Можно было остаться подружкой босса – немало льгот и не так уж и много обязательств. Но Алина не хотела. Слишком это опасно – всецело зависеть от милости одного человека. И потому девушка всеми силами демонстрировала, как много она может дать бизнесу. Упорно, настойчиво, изо дня в день, увеличивая свой оборот, подкидывая дельные идеи насчёт выгодных мест для «охоты», советуя, как легче раскрутить недоверчивую пенсионерку или задёрганную домохозяйку, рекомендуя, кого из мусорщиков и куда можно с большей выгодой передвинуть. И ждала, когда её оценят за деловую хватку и сделают равноправным членом команды. Покажут полную картину бизнеса.
Дождалась.
Полуторачасовая поездка за город, сквозь дымящие промзоны и заброшенные заводы, привела к неприглядным, но тщательно охраняемым воротам, за которыми располагался невзрачный комплекс барачного вида зданий.
Алина ожидала, что увидит «дикую свалку» или незаконное мусорозахоронение. Но реальность превзошла ожидания. Ошарашила. Испугала.
В тёмном безоконном пространстве с низкими потолками стоял запах палёных проводов и разогретого металла. Мрачное просторное помещение занимали стойки, за которыми стояли едва различимые фигуры. На раскаленных стальных поверхностях плавились платы, из которых рабочие торопливо выбирали впаянные микросхемы. На других столах шипели ванночки с кислотой, в которых обрабатывали платы для того, чтобы извлечь содержащиеся в них миллиграммы золота, серебра и других ценных металлов. Выпотрошенные пластиковые корпуса громоздились кучами между длинными стойками. Снующие среди рядов фигуры с тележками собирали обломки и отвозили в противоположную сторону помещения. Там в огромных чанах с водой пластиковые обломки тщательно промывали и укладывали сушиться на длинные полки. Чистые сухие обломки загружали в громыхающий аппарат по гранулированию пластика. Гранулят паковали, выносили во двор и грузили в фургоны - тонна гранулированного пластика стоила в десятки раз дороже необработанного. В дальнем углу страшно ревело пламя; время от времени один из рабочих с трудом приоткрывал тяжёлые ставни и забрасывал туда те отходы, которые ни на что больше не годились, но могли гореть.
Несмотря на то, что время близилось к полуночи, никаких признаков окончания рабочего дня не наблюдалось – судя по всему, работа здесь шла круглые сутки.
- Вот она, наша империя, - с гордостью объявил Николай Сергеич, обводя рукой развернувшуюся панораму.
Алина вымучила подобие улыбки. Подпольная фабрика по незаконной утилизации походила скорее на ад.
- А... кто они? – спросила девушка, кивая на безликих рабочих.
- Гастарбайтеры. И так, всякие, кого получится купить по дешёвке.
- Купить по дешёвке? – переспросила Алина прежде, чем успела прикусить язык.
К счаcтью, Николай Сергеич не увидел в её вопросе ничего подозрительного.
- Ну, да, по дешёвке, - охотно пояснил он. - В цеху долго не протянешь, слишком много в воздухе этого... свинца, что ли. Так что изнашиваются они с одинаковой скоростью, и дорогие, и дешёвые. Потому не вижу смысла траться зря. Ну, чего застыла? Пойдём в офис, познакомлю тебя с ребятами.
Офис оказался таким же тёмным неуютным помещением, как и цех. Правда, грохот машин сюда почти не доносился, а кондиционеры нейтрализовывали запах жжёных проводов. Несколько столов с компьютерами, телевизор, пара диванов, тройка кресел. И пять пар удивлённых, настороженных глаз.
- Это Алина, - Николай Сергеич вытолкнул девушку впереди себя. – Она теперь отвечает за маркетинговые стратегии и расширение ресурсного рынка.
Алина едва подавила презрительное фырканье. Надо же, как официально!
- Вольво, директор отдела сбыта, - представлял он Алине свою команду. – Антон, отвечает за общественные связи. Пескарь, обеспечение безопасности. Макс, начальник отдела кадров. Гога, финансовый директор. Знакомьтесь, - заключил он, – А нам пока надо кое-что обсудить с Гогой, - и, поманив пальцем «финансового директора», Николай Сергеич скрылся в смежном кабинете.
Оставшиеся не торопились начинать радушную беседу. Они бесцеремонно рассматривали Алину, и ей с трудом удавалось не ёжиться под их оценивающими циничными взглядами.
- Ты чья? – нарушил тишину чей-то голос.
- Ничья, - вызывающе отозвалась Алина, так и не разобрав, кто к ней обратился.
- Ты слышал, Вольво, ничья она! – хохотнул крепко сбитый мужчина немного за тридцать с чем-то неуловимо азиатским в чертах лица - Макс, начальник отдела кадров.
- Да босса она, ясное дело, - подхватил Пескарь, высокий здоровяк-блондин с неожиданно тонким голосом.
- Я здесь вовсе не поэтому, - вмешалась Алина.
- Конечно, - язвительно отозвался Макс, в упор уставившись на неё темными, чуть раскосыми глазами. – Ты здесь исключительно за свои деловые качества.
- Именно, - холодно отрезала она, сдерживая внутреннюю дрожь. Ей отчаянно нужно, чтобы другие члены команды признали её своей, без этого ничего ничего не выйдет.
Макс лениво поднялся с дивана, подошёл к Алине, встал рядом. Слишком близко, почти вплотную. Нахмурился, сверля её отнюдь не любезным взглядом, и процедил:
- Ну, тогда расскажи, какие же у тебя деловые качества?
- Предпочитаю показать их в деле, - отозвалась Алина, отказываясь отводить глаза.
- Нравится спать с боссом?
- Нравится торговать людьми?
Макс отступил на шаг назад и хмыкнул. Царящее в атмосфере офиса напряжение резко схлынуло.
- Когда надоешь боссу, обращайся, для тебя я найду часок-другой, - протянул он, хищно улыбаясь.
- Когда надоест покупать нищих и голодных из средней Азии, обращайся, для тебя я найду должность мусорщика у какой-нибудь помойки, - не осталась в долгу Алина.
- Ники, а ты не боишься, что когда-нибудь на нас выйдет экологическая полиция? – спросила однажды Алина у Николая Сергеича.
Небрежно прикрытый легким одеялом, босс медленно затянулся сигаретой и, прежде чем ответить, выпустил несколько колечек сизого дыма.
- Даже если и выйдут, конкретно нам ничего не грозит.
- Как это? Ведь есть же статьи...
- По этим статьям, девочка, пойдут только рядовые исполнители, - снисходительно объяснил он, стряхивая пепел в тяжелую пепельницу на прикроватной тумбочке. - Доказать их состав преступления легко, потому что налицо будет и незаконный сбор мусора, и нарушение правил рецикляции, и прочая ерунда. Нас по ним никак не привлечёшь – мы же лично мусор не собираем, своими руками не утилизируем.
- А за организацию и руководство?
Николай Сергеич потушил сигарету и покровительственно потрепал Алину по голове.
- Чем выше ты стоишь в организации, тем сложнее тебя подвести под статью. Это же нужны будут доказательства, документы, которые подтвердят, что я всё устроил, я принимаю решения, я руковожу. А откуда они возьмут все эти документы, если их попросту нет? Я ж не завожу трудовые контракты с нашими работниками. Я не регистрировал юридическое лицо. Я не составляю договоры, когда продаю продукты рецикляции. А нет бумаги – нет и доказательств. Остаются только свидетельские показания. Но ведь это такая ненадёжная вещь. В один день свидетель есть, а в другой его раз – и нет. Так что меня на возьмёшь. А за рядовых мусорщиков можно не беспокоиться, всегда можно новых найти.
- А если, скажем, они сумеют проникнуть сюда и сделать фотографии?
- А для этого всегда есть ушлые адвокаты, которые разорвут несчастных полицейских в пух и прах за нарушение процессуальных норм при проведении расследования.
Алина хмуро уставилась в потолок.
Неправильно поняв причину её настроения, босс успокаивающе похлопал Алину по плечу:
- Не переживай, девочка, что бы ни случилось, ни мне, ни тебе ничего сделать не смогут.
Макс вошёл в кабинет Николая Сергеича в тот момент, когда Алина рылась в ящике его стола.
- Что-то ищешь? – негромко спросил он.
За месяцы, прошедшие с момента знакомства с членами команды, Алина вполне доказала свою компетентность, и постепенно скептическое отношение к ней изменилось. У всех, кроме Макса. Какие бы успешные результаты не приносило её очередное предложение, как бы ни увеличивался доход благодаря инициированным ей проектам, Алине постоянно казалось, что Макс всё время наблюдает за ней. Словно ждёт, когда же она споткнётся. Или же ей так просто казалось – было в этом Максе что-то такое, что её необъяснимо тревожило.
- Привычка, - пояснил ей босс, когда она решилась поделиться с ним своим беспокойством. – Макс ведь, считай, охотник на людей, такая работа даром не проходит, он всегда начеку, всегда следит.
И вот сейчас из всех людей, которые могли бы войти в кабинет и застать её за таким сомнительным занятием, надо же это было оказаться именно Максу!
- Спеплер ищу, - холодно отозвалась она и продолжила рыться в ящике, подавив желание немедленно его захлопнуть и тем расписаться в своей вине.
- А зачем тебе степлер? – поинтересовался Макс, медленно подходя к столу.
Алина нервно сглотнула. Она приехала на фабрику так рано утром именно с расчётом на то, что никого, кроме рабочих, здесь не будет.
- Бумаги скрепить.
- Бумаги? В пятом часу утра? Какие бумаги?
- Какая тебе разница? – резко выпрямилась Алина, громко захлопывая ящик.
Медленно обогнув стол, Макс подошёл почти вплотную к Алине, а потом, не сводя с неё взгляда, потянулся рукой куда-то в сторону и в следующий момент поднял зажатый в руке чёрный степлер.
- Он около телефона лежал.
- Не заметила, - ровно отозвалась Алина, с трудом подавляя желание отодвинуться. – Спасибо.
Рука Макса обхватила её за талию совершенно внезапно.
- Не шевелись, - жёстко приказал он, и Алина замерла, будто подавленная чужой волей.
Ладонь приближалась к лицу девушки осторожно, словно собиралась смахнуть невидимую пылинку с ресниц. В следующий момент палец Макса скользнул по её правому глазу, и Алина поняла, что её больше не держат.
Сделав пару шагов назад, она уже собралась было обрушить на Макса своё возмущение по поводу излишне фамильярного обращения, но когда подняла глаза, слова замерли у неё на губах.
На кончике указательного пальца Макса чуть поблёскивала контактная линза.
Алина ахнула про себя.
- Отдай, я без неё плохо вижу, - требовательно протянула руку девушка.
Не обращая на её просьбу никакого внимания, Макс уселся на стул, включил настольную лампу и принялся внимательно рассматривать прозрачную линзу. А потом спокойно протянул её обратно девушке.
Больше всего на свете Алине хотелось убежать. Но она заставила себя остаться на месте. Бегство было бы самым глупым решением в данной ситуации.
Девушка попыталась было поставить линзу обратно в глаз, но почти сразу поняла, что это бесполезно - руки слишком дрожали. Не желая показывать слабость и страх, Алина ограничилась тем, что убрала линзу в контейнер с раствором.
- Ты чья? – прозвучал, наконец, вопрос.
- Ничья, - слишком поспешно отозвалась Алина, а в памяти немедленно всплыло самое первое знакомство с командой, темный офис, пять пар настороженных глаз и давящее напряжение в воздухе. Тогда ей задали тот же самый вопрос.
- Ты не можешь быть из федералов, - размышлял вслух Макс, откинувшись на спинку стула и не сводя чуть раскосых глаз с побледневшей Алины. – Слишком примитивная техника. Значит, кто-то рангом поменьше. Местная полиция? Не думаю, у них ни за что не хватит отваги на такую операцию. Налоговики? Тоже вряд ли, у них сейчас другие заботы.
Медленно поднявшись, Макс приблизился к Алине едва не вплотную и с какой-то недоверчивой усмешкой покачал головой:
- Неужели экологи?
Алина непроизвольно облизнула губы и выдавила:
- Не понимаю, о чём ты.
- Вот только дурочку передо мной строить не надо. Ты так старалась доказать нам, что ты здесь не потому, что спишь с боссом, а за собственные заслуги. И ведь доказала! Так что не надо сейчас разрушать плоды собственных усилий и пытаться прикинуться тупой блондинкой.
- Я правда не понимаю.
- Настаиваешь? Так и быть, давай, я немного поиграю по твоим правилам, - согласился Макс, по прежнему не отходя от Алины ни на пол-шага. - На твоей контактной линзе – напыление. Такие линзы – это следующее поколение прослушивающих и записывающих устройств, пришедшее на смену микрофонам и камерам, которые раньше агенты таскали на себе. Несомненно, прогрессивный шаг по сравнению с предыдущей техникой, но всё-таки недостаточно хорош. Ты знаешь, что при определённом освещении, если знать, на что смотреть, можно увидеть, как напылённая на линзе микросхема отсвечивает золотистым? Потому-то уважающие себя организации их и не используют – есть вероятность, что заметят.
- Поразительная мнительность. Никакая это ни микросхема, просто линзы с узором. Носят же некоторые линзы со звездочками или сердечками, - деланно небрежно отозвалась Алина.
- А смысл невидимого узора?
- А мне и не нужен был узор, я хотела как раз эффект золотистого отблеска.
На лице Макса медленно расплывалась хорошо знакомая ей хищная улыбка.
- Тогда покажи мне, пожалуйста, и вторую линзу. С эффектом золотистого отблеска. Или ты специально хотела, чтобы такой эффект был только в одном глазу?
Сердце ушло в пятки. Конечно, второй линзы не было. Хотя Макс и назвал это примитивной техникой, напылённые на линзы устройства были весьма дорогими. Бюджет их организации мог позволить себе только ограниченное количество, и потому Алина получила лишь один экземпляр.
Девушка сглотнула, глядя в чуть раскосые глаза, в которых не было ни капли сочувствия, ни намёка на снисхождение. Надо же, а ведь иногда ей казалось, что Макс мог бы быть вполне даже... милым... если бы не был преступником, конечно...
Разумеется, для Алины разработали несколько вариантов эвакуации. Но для активации любого из них нужно было либо дать особый сигнал. В крайнем случае, сломать саму линзу. А как раз линзы то сейчас и не было – она лежала в контейнере. Алину никто не видит и не слышит. И не сможет вытащить. Она сама по себе. Одна.
Макс крепко схватил девушку за руку и потащил к выходу. Всерьёз испуганная Алина не сопротивлялась – всё равно бесполезно. Зато можно выгадать драгоценные минуты, чтобы попытаться взять себя в руки и придумать, что делать дальше.
При виде ярко-синей «Теслы» последней модели, одного из самых продвинутых электромобилей на авторынке, Алина не удержалась и язвительно пробормотала:
- Вот уж не ожидала такой эко-сознательности. Особенно от кого-то из вас.
Макс оставил её реплику без ответа. Бесцеремонно запихнул девушку в машину, уселся за руль и только потом обернулся к девушке:
- Интересно, знаешь ли ты, как поступают с рассекреченными агентами?
Если Макс рассчитывал, что неопределённость и молчание окажут на Алину эффект едва ли не более сильный, чем откровенные угрозы и запугивание, то он не просчитался. Весь час, пока они ехали по сумеречному, ещё не проснувшемуся городу, девушка тщетно пыталась справиться с приступами паники.
Как он собирается с ней поступить? Сдаст боссу? Разделается сам? Как? Её убьют? Или захотят сначала помучить? Если так, то что именно будут с ней делать?..
Из всех мест, которые услужливо нарисовало ей испуганное воображение – безлюдный пустырь, тёмный подвал, мясной комбинат, заброшенный колодец – Макс привёз её в самое неожиданное место – Бостонский парк.
Искусственные деревья, похожие на гигантские драцены, светились приятным голубым светом в утренних сумерках; внутри прозрачных пластиковых стволов циркулировала вода и древесная смола, в кроне переливались разноцветными огнями солнечные батареи и фильтры для поглощения двуокиси углерода. Впервые опробованные в Бостоне, опыт которого со временем переняли едва не все погибающие от смога города мира, заменители настоящих деревьев справлялись с задачей выделения кислорода не так успешно, как их «живые» прототипы. Но за неимением альтернатив приходилось довольствоваться и этим.
Макс заглушил двигатель и некоторое время мрачно рассматривал яркий футуристический пейзаж.
- Когда я был ребенком, тут находился парк, - внезапно сказал он. – Высокие деревья с зелёной листвой. Настоящие деревья. Я часто здесь гулял. Но ни разу с тех пор, как появились эти...
- Ч-что?
Макс обернулся к девушке, несколько мнгновений недоумённо смотрел на неё, словно забыл, почему она здесь. Затем вынул из кармана пластинку миниатюрного компьютера, протянул ей и заговорил с ухмылкой на губах:
- Старший лейтенант экологической полиции Алина Алексеевна Орлова, двадцать четыре года, не замужем, проспект Суворова, двадцать, сорок семь.
Алина глянула на экран компьютера и похолодела. Личная информация, данные о спецподготовке, присвоении званий, оперативных заданиях – вся её служба в экологической полиции! Это какие же должны быть у Макса связи, чтобы добраться до этих данных? Данных, защищённых несколькими степенями секретности?
- Собираешься сдать меня Ники или будешь разбираться сам? Наверняка уже прикидываешь, на какой рынок меня можно будет удачно продать, правда? Говорят, на русских женщин сейчас особый спрос в Эмиратах, - Алина тщетно пыталась скрыть свой страх за вызывающим тоном, и, похоже, Макс это прекрасно видел.
- До сих пор ты вела себя довольно умно, - задумчиво произнёс он. – Скажи мне, ну зачем ты к нему в стол полезла? Это же самый верный способ спалиться!
Алину вдруг охватило состояние обречённости. Он всё равно всё знает, можно и не притворяться.
- Потому что хотела собрать побольше доказательств его вины. Таких, которые окажутся весомыми в суде, - мрачно призналась она.
Алина не стала говорить о том, что на эти безрассудные, в общем-то, действия, её подтолкнули слова Николая Сергеича, уверенно заявившего, что посадить его по эко-статьям будет просто невозможно.
- Да, деликатный ты для этого метод выбрала, нечего сказать, - язвительно отозвался Макс. – Неужели ты такая наивная? Неужели веришь, что даже если дело дойдёт до суда, его действительно осудят по вашим экологическим статьям? Да ни за что, по ним пойдут только рядовые исполнители.
Макс почти слово в слово повторил Алине то, что ей некогда говорил Николай Сергеич. Теперь она и сама это понимала. Не так давно отчаянно рвавшаяся на своё первое самостоятельное задание под прикрытием, девушка просто не задумывалась о том, что будет после того, как она проведёт расследование. Не уносилась мыслями дальше того приятного момента, когда преступнику предъявляют обвинения. Не думала о суде и о том, что правосудие может просто-напросто не свершиться.
- В общем, слушай, - прервал тягостное молчание Макс. – Немедленно прекрати все эти свои глупые поиски. Ещё один такой прокол – и тебя тут же раскроют. Но не вздумай исчезать, веди себя как ни в чём не бывало, иначе у них возникнут подозрения. Если они тебя расколют, это их спугнёт. А я такого просто не могу допустить. Ясно тебе?
Чуть раскосые глаза Макса сверлили Алину насквозь, и через туман паники и страха до неё, наконец, начало медленно доходить понимание того, что...
- Федеральная миграционная служба, - словно прочитав её мысли, сухо сказал Макс. – Отдел по торговле людьми. Через две недели на фабрику должна прийти партия от нового поставщика, а этого гадёныша мы давно прижать пытались. Так что не вздумай мне запороть всё дело.
Алина с трудом сглотнула.
- И давно ты?..
- Два года.
- Два года?! – воскликнула Алина, на миг позабыв о всех своих волнениях. – Какой у вас был план – позволить им умереть от старости?
- Накрыть цепочку работорговцев, тянущуюся через несколько стран, немного сложнее, чем выследить пару жалких мусорщиков, - язвительно парировал Макс. А затем в его голосе появилась злость с совершенно неожиданным для Алины оттенком беспокойства: - А вот какой был план у твоего начальства, когда они посылали в такое пекло зелёную выпускницу?
- Они же не знали, - пробормотала Алина в ответ. – Никто не собирался отправлять меня в такую заваруху. Мы думали, что выйдем самое большее на сеть «диких» свалок и незаконных мусорозахоронений. А когда я впервые увидела фабрику... Ну, тогда уже было слишком поздно менять меня на кого-то более опытного.
- Не знали они, - презрительно процедил Макс. – Хорошо же у вас налажена поставка информации. В общем, ничего не предпринимай, через пару недель мы их накроем, и тогда вы можете присоединиться к пиршеству и подобрать, что вам там останется - для ваших эко-статей.
- Ты так уверен, что ваши статьи окажутся действеннее экологических? Что по ним руководителей осудить удастся?– подняла брови Алина. Задетая за живое его тоном, девушка забыла, что всего несколько минут назад едва не умирала от ужаса.
- По крайней мере, шансов у нас побольше, - спокойно отозвался Макс.
- А если и вам не удастся? – тихо спросила Алина, – Что тогда?
Макс отвернулся, только желваки зло заходили на скулах.
- Всё равно стоит хотя бы попытаться, - сквозь зубы процедил он.
- Но зачем, если ты знаешь, что это, скорее всего, ни к чему не приведёт?
- Потому что другая альтернатива – признать поражение. Пока ты не сдался, ты не можешь проиграть. А пока не проиграл, есть надежда выиграть.
Через две недели пришла новая партия людей; через три недели миграционная служба совместно с полицией провела захват. Через два месяца были предъявлены обвинения. Как и предсказывали Макс и Николай Сергеич, по эко-статьям осудили только рядовых мусорщиков вроде Пашки. Всех остальных, включая босса, суд отпустил за недостаточностью доказательств.
Миграционной службе повезло больше – по «их» статьям посадили многих. Правда, и тут Николай Сергеич оказался прав – чем выше стоишь, тем меньше шанс на серьёзное наказание; он получил два года условно.
Алине присвоили капитанское звание вне очереди. Почему-то её это почти не порадовало.
Несколько раз она пыталась выйти на Макса, но у неё так ничего и не вышло.
- Двенадцать тысяч? Вы шутите! Почему так много?
- Не устраивает – идите в частную фирму.
- Да, но двенадцать тысяч...
- Следующий!
Выйдя на улицу из муниципального центра рецикляции, девушка всё ещё что-то возмущённо бормотала себе под нос, когда около неё внезапно нарисовался солидный мужчина предпенсионного возраста и негромко поинтересовался:
- Что сдать-то хотели?
- Стиральную машинку, - расстроенно ответила девушка, быстро оглядев незнакомца, – Но вы представляете, целых двенадцать тысяч запрашивают! А откуда у меня столько, я ж простая учительница!
- Если хотите, могу устроить так, что возьмут за восемь.
- За восемь? – девушка просияла и с надеждой уставилась на мужчину, а затем прочувствованно выдохнула: - Ох, спасибо вам... как вас зовут?
- Э-э... Игорь, - немного растерянно отозвался её собеседник.
- А я – Алёна. Спасибо вам, Игорь!
- Вы машинку с собой привезли, или она у вас дома? – деловито осведомился Игорь.
- Дома.
- Тогда давайте поедем и прямо сейчас заберём.
- А можно? – снова просияла девушка.
- Позже, - внезапно вмешался в их разговор кто-то третий. – Нам с... Алёной... надо срочно кое что обсудить.
Девушка обернулась. Позади неё стоял мужчина с темными, чуть раскосыми глазами и чем-то неуловимо азиатским в чертах лица. На обочине неподалёку была припаркована ярко-синяя «Тесла».
Игорь немедленно ретировался. Девушка молча прошла к электромобилю и устроилась на пассажирском сидении. Мужчина уселся за руль, так и не сказав больше ни слова.
И только через полчаса, когда машина затормозила у Бостонского парка, мужчина спросил, не отрывая глаз от удивительно футуристического зрелища, которое представлял собой парк даже при свете дня:
- Ты что, на прошлом опыте совсем ничему не научилась? Думаешь, на этот раз лучше получится? Думаешь, вот теперь главных злодеев накажут по заслугам?
- Может, и не накажут, - тихо отозвалась Алина.
- Тогда зачем ты опять?..
Девушка словно нехотя оторвала взгляд от искусственных деревьев, впечатляющий вид которых почему-то больше не радовал глаз. Вместо них ей виделись настоящие деревья, высокие, с зелёной листвой. Алина заглянула в тёмные, чуть раскосые глаза, в которых светилось раздражение и что-то ещё, запрятанное глубоко-глубоко, и медленно ответила:
- Потому что если даже не пытаться, то это равносильно признанию поражения. А однажды мне сказали, что пока ты не сдался, ты не можешь проиграть. И, значит, остаётся надежда на победу... Мне кажется, кто-кто, а ты это понимаешь лучше других.
Макс долго молчал, разглядывая лицо Алины, а потом вдруг кивнул в сторону пронизанных солнечным светом прозрачных искусственных деревьев и спросил:
- Как насчёт того, чтобы погулять по Бостонскому парку?
Марина Ясинская
