Сегодня - 80 лет со дня рождения знаменитого русского поэта Николая Рубцова. Но начать "ЭкоГрад" хочет с весьма неожиданного ракурса - его смерти, которую он предугадал, и посмертной славы, которую он попытался описать:
Я умру в крещенские морозы
Я умру, когда трещат березы
А весною ужас будет полный:
На погост речные хлынут волны!
Из моей затопленной могилы
Гроб всплывет, забытый и унылый
Разобьется с треском, и в потемки
Уплывут ужасные обломки
Сам не знаю, что это такое...
Я не верю вечности покоя!
У множества людей даты рождения и смерти по числам отличаются незначительно, и действительно - Николай Рубцов был убит на Крещение женщиной, которую он собирался назвать своей женой. Ему только что исполнилось 35 лет... Было ли это предвидение гениальным озарением или следствием привычки играть символами, профессиональной по сути, - спорный вопрос, кажущийся сейчас даже излишним. В день 80-летия поэта куда важнее оценить, что Николай Рубцов сделал для нас.
Он не стал иконой русского ренессанса, хотя благодаря его творчеству тысячи людей осознали себя русскими патриотами. Пьедестал и позднее Пантеон в данной номинации уже был занят гениальными Сергеем Есениным, Василием Шукшиным и Владимиром Высоцким, представившими русский менталитет не только во всей его первозданной широте, но и с громадным потенциалом развития. Николай Рубцов скромно выглядит на этом фоне, он поэт, а не мессия, и не он стучится в каждую дверь, а к нему приходят - по мере необходимости. И разговор о нём "ЭкоГрад" хотел бы начать с двух юбилейных оценок - поэта (Марина Кудимова) и патриота (Павел Калашников), испытавших влияние Николая Рубцова и представляющих в этом контексте две стороны одной медали. Правда, у медали по имени "Рубцов" много граней, поэтому разговор только начинается и обещает продолжение...
Марина КУДИМОВА, Facebook
КАК БУДТО ВРЕМЯ НИ ПРИ ЧЁМ
Николаю Рубцову - 80
Две корневых черты поэтики Рубцова - благородство и аристократизм - могут показаться тавтологией. Но если благородство - качество врожденное, то аристократизм может быть приобретен и развит. Так с Рубцовым-поэтом и произошло. Разнорабочий и матрос, слесарь, кочегар и шихтовщик, сирота-детдомовец, "весь в мазуте, весь в тавоте", он воспринял поэтический дар как добровольное служение, встав в один ряд с величайшими русскими поэтическими аристократами и в немыслимо короткие сроки став классиком, как будто в этом статусе и родился. "Я буду скакать по полям задремавшей отчизны" ритмически почти повторяет мандельштамовское "Я буду метаться по табору улицы темной". Но лишь первой строкой. Дальше начинаются непримиримые разногласия между аристократом и разночинцем. Мандельштам в сновиденном метании видит "только и свету, что в звездной колючей неправде". Рубцов берет на себя полноту ответственности и упования не только за Родину, но и за мироздание: "Останьтесь, останьтесь, небесные синие своды!"
Шатобриан говорил: «Аристократия проходит через три последовательных возраста: возраст превосходства, возраст привилегий, возраст тщеславия; она вырождается во втором и угасает в третьем».
Аристократическая поэзия стремглав понеслась к вырождению, начиная с Блока, и угасла в Б. Рыжем, мелодически самом близком к Рубцову поэте, для чего-то поставившем на себе эксперимент по слиянию с советской чернью - шпаной городских окраин.
Рубцов, в жизни став одновременно палачом и жертвой русского бытового ада, поэтически ни в одной строке не снизил пафоса изысканности - высшей формы естественности, ненарочитости: "Как будто время ни при чем". В этом смысле он в ХХ веке сопоставим только с Гумилевым и Ахматовой. После Рубцова разве Михаил Анищенко воспроизвел эту несбыточную нежность к Творению, правда, почти в линию повторяя рубцовский рисунок.
Поднимется ли погрязающая в пустословии русская поэзия до этой недосягаемой высоты, когда
"Не слышно праздных разговоров,
Не видно праздного лица"?
Бог весть!
Николай Рубцов поднялся...
***
Павел КАЛАШНИКОВ, "ЭкоГрад"
ЕСЕНИН И РУБЦОВ. ЧЕЛОВЕКУ НУЖНА РОДИНА
У Николая Рубцова у того было свое Константиново, и всю жизнь он вспоминал «деревню Николу, где кончил начальную школу». Но, если сравнить времена становления Есенина и Рубцова, то Николая Михайловича сопровождал уже другой уклад жизни. Отец ушел на фронт, и вырос в итоге Николай Рубцов в детском доме. Оба они повидали и другую, городскую жизнь. А тосковали, кажется, по одному и тому же.
Как мало надо этим брадачам,
Чья жизнь в сплошном
Картофеле и хлебе.
Чего же я ругаюсь по ночам
На неудачный горький жребий?
(С.А. Есенин, «Русь уходящая»)
И сравните у Рубцова:
«Ах, что я делаю, зачем я мучаю
Больной и маленький свой организм?
Ах, по какому же такому случаю?
Ведь люди борются за коммунизм!
(прямо так и слышится ироничный голос автора, не правда ли?! - П.К.)
Скот размножается, пшеница мелется,
И все на правильном таком пути...
Так замети меня, метель-метелица,
Ох, замети меня, ох, замети!»
Официальные лозунги не удовлетворяли ни того, ни другого. Есенин метался — а может, за «ними» правда, за теми, кто «защищал великую идею»? Жизнь до революции Сергей Александрович знал и не идеализировал. Может стоит, «задрав штаны, бежать за комсомолом»? Его-то родным, крестьянам, стало вроде как лучше:
Я слушаю. Я в памяти смотрю,
О чем крестьянская судачит оголь:
«С Советской властью жить нам по нутрю...
Теперь бы ситцу... Да гвоздей немного...»
Им «по нутрю» - а ему-то нет? Вот он, источник этих без преувеличения страданий поэта! Пытается он перековать себя, переделать. Получается мучительно. Отсюда его якобы «атеистические» стихотворения и признания в автобиографиях. Что-то, может, подсказывали на ухо (а то и не на ухо, а говорили в открытую) «умные люди» в кожаных куртках и с заряженными «Маузерами». Писал вроде бы «что надо» - получалось все равно «не то». Не свое. Отсюда — разудалая «Москва кабацкая». Человек потерял себя. Свой уклад жизни. Неужели навсегда? Неужели никогда не пройдет больше по деревне «милостник Никола» и не настанет «Троицыно утро»? Уйдет навсегда то дорогое и милое сердцу, что досталось от матери, от бабушки с дедом, что вкладывал в своих духовных чад отец Иоанн?!
Раньше учительница литературы говорила нам: «Есенин покончил с собой, потому что боялся, что стальной трактор снесет его родные березы». То, что поэт наложил на себя руки — вопрос более чем спорный. Не случайно «его» батюшка, отец Иоанн Смирнов, зная все слухи о будто бы самоубийстве поэта, отслужил полную православную панихиду по рабу Божию Сергию — поэту Сергею Александровичу Есенину; и тот на отдельном листе был записан в поминальной книге батюшки, в книге тех людей, о ком он молился каждый день. А вот насчет трактора и берез — правда. Вспомним историю (в любой ее версии, по любому учебнику): русская деревня преобразилась. И во времена Рубцова она была уже не той, каким было есенинское Константиново. Но все-таки деревня если и расстается со своим укладом, то медленно-медленно. Это отразилось на мироощущении и во многом помогло сформироваться поэтическому таланту Николая Рубцова.
Идет старик в простой одежде.
Один идет издалека
Не греет солнышко, как прежде
Шумит осенняя река.
***
Глядит глазами голубыми,
Несет котомку на горбу,
Словами тихими, скупыми
Благодарит свою судьбу.
Не помнит он, что было прежде,
И не боится черных туч,
Идет себе в простой одежде,
С душою светлою, как луч!
Кто этот старик из стихотворения Николая Рубцова? Уж не «милостника» ли «Миколу» — Николая Чудотворца из поэмы Сергея Александровича Есенина — встретил Рубцов? Тот, что кормит лесных тварей, молится о «скорбью вытерзанном люде», разговаривает со Спасом и Божьей Матерью?
О том, что болит его душа по уходу Руси православной, Руси христианской, Николай Рубцов по сути открыто признается в стихотворении «Вечером».
С моста идет дорога в гору,
А на горе - какая грусть! -
Лежат развалины собора,
Как будто спит былая Русь.
Вот чего не хватает поэту! Не было в его детстве и юности всего того богатства русской православной народной культуры, которым Бог наградил Сергея Есенина через его родных, через отца Иоанна и школу. И все же голос той Руси пробивается: через родную природу и через русский деревенский уклад жизни, который не спешит меняться. Через великую русскую литературу, в том числе — через творчество Сергея Есенина, с которым Рубцов был, конечно, знаком. Так — опираясь на родную природу (уже не рязанскую, но вологодскую, с виду другую, строгую, но чистую и светлую) и на родную культуру, на глубоко христианский традиционный уклад жизни (который не искоренить разрушенным собором) — родился и вырос самобытный поэт-патриот:
Тихая моя Родина:
Ивы, река, соловьи...
Мать здесь моя похоронена
В детские годы мои.
***
С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.
Не случайно, побывав в Константинове, я так много внимания уделил не только Сергею Александровичу Есенину, но и Николаю Михайловичу Рубцову. Потому что ошибся Сергей Есенин, называя себя «последним поэтом деревни». Родила наша земля и других замечательных певцов Руси деревенской, один из которых — Николай Рубцов — своим жизненным и творческим путем показался мне ближе всего к Сергею Есенину. И, сравнивая их, пытался выявить ответ на вопрос: что же должно произойти, чтобы вырос настоящий русский поэт?
Я увидел родной край Сергея Есенина, без которого он не представлял себе жизни; видел чУдную, никакому описанию не поддающуюся природу вдоль Оки; узнал, насколько значило христианское просвещение и, конкретно, личность отца Иоанна Смирнова для становления будущего поэта. Землю Вологодскую, на которой вырос Николай Михайлович Рубцов, тоже посчастливилось повидать. Пусть и не те конкретно места, не «деревню Николу», но видел красоту земли Русского Севера. Давным-давно был и в Болдине, вдохновлявшем Александра Сергеевича Пушкина. И не нужно проводить масштабное литературоведческое исследование, чтобы понять простую-простую, но невероятно глубокую истину: «Рыбе - вода, птице - воздух, зверю - лес, степь, горы. А человеку нужна Родина».
http://ekogradmoscow.ru/eko/eko-interesno/my-edem-k-eseninu-ko-dnyu-rozhdeniya-samogo-russkogo-poeta
