Дикие лошади Пржевальского... Гордость и властелины равнин, соперники ветра, друзья луны и солнца, несущие в мир красоту и гармонию! Не счесть эпитетов, которыми мы готовы наградить это благородное и совершенное создание, но сколь истинна и велика эта любовь? К середине прошлого века, в дикой природе Азии, на тех склонах и равнинах, где они процветали на протяжении тысячелетий, их уже не осталось. Человек обложил их жестоким прессингом, и они исчезли. Остались жить они лишь в легендах, рассказах, наших сердцах и, в зоопарках мира…
Из истории
История обитания диких лошадей в пустынях Центральной Азии теряется в лабиринтах веков. Китайские летописи 1750 года гласят: «Вот страна за Жуан-Тонг — дикая местность. Там охотился император с тремя тысячами человек, которые окружали и сгоняли диких лошадей. За 1–2 дня было выловлено 200–300 лошадей...» В те времена центральноазиатские народы считали диких лошадей священными. Сам император охотился на них. Обладание живыми дикими лошадьми высоко ценилось, и считалась предметом гордости. Только правители могли владеть ими и дарить их друг другу.
В 1877 году экспедиция великого русского первопроходца Н.М. Пржевальского возвращалась из путешествия в пустыню Такла-Макан и на озеро Лобнор. На одной из застав Пржевальскому подарили шкуру и череп дикой лошади, которые были отправлены в Петербург. Они были описаны и лошади названы именем Н.М. Пржевальского (1839–1889). В следующую экспедицию 1879 года в самой труднодоступной и суровой части Джунгарии Пржевальскому удалось увидеть табун диких азиатских лошадей. Это был один из самых малонаселенных районов северной части Гоби, на границе Монголии и Китая.
Суровый климат центральноазиатских степей и пустынь, бедные пастбища и малое количество воды заставили копытных приспосабливаться к таким жестким условиям, чтобы выжить. Возможно, они и выжили здесь потому, что на сравнительно небольшой площади Джунгарии могли найти и корм и воду. И не беда, что пищи и воды было мало, лошади были выносливы, им этого хватало. Но, в пустынях появились кочевники, с большим количеством скота, заняли все возможные водопои, появилось огнестрельное оружие и дни диких лошадей были сочтены…
Первые европейцы еще застали в Азии диких лошадей и даже охотились на них. В середине прошлого века в Джунгарии кочевники и европейские экспедиции еще изредка встречали группы лошадей по 10–15 особей. Но постепенно и эти встречи прекратились...
Появление в Европе
В Северном Причерноморье находился частный заповедник и зоопарк «Аскания-Нова», созданный потомком немецких колонистов в России Фридрихом Фальц-Фейном. С первыми известиями о существовании азиатских диких лошадей у него родилась мысль вернуть южнорусским степям их исконных обитателей. К тому времени сложились и благоприятные условия. Русский консул в Урге Я.П. Шишмарев обратился к главе купеческой гильдии Н.И. Ассанову с просьбой достать шкуру дикой лошади. Будучи купцом и предприимчивым человеком, Ассанов решил добыть живых лошадей, а затем выгодно продать редких животных. Отлично понимая научное значение поимки диких лошадей, он знал, каких огромных трудов и затрат стоит их доставка в Европу. В XIX веке Монголия была полностью оторвана от всего остального мира. Не было ни железных дорог, ни самолетов, а подчас и вообще никаких дорог. Требовались огромные деньги, чтобы организовать такую операцию. И тогда обращаются к Фальц-Фейну, который давно хотел иметь у себя диких лошадей, и он финансирует это предприятие. Был заключен договор, который предусматривал, что Фальц-Фейн предоставляет свои средства и территорию своего поместья Аскания-Нова для содержания диких лошадей, но без согласия Академии наук не имеет права их продавать, дарить или менять, а ученым предоставляет возможность наблюдать и изучать лошадей.
Операция началась... Были сделаны «дары» и «подарки» монгольским и русским чиновникам, ведающим проездом через границу. В то время по Азии нельзя было путешествовать с европейскими деньгами, поскольку их просто не знали. В Монголии мерилом стоимости служили серебряные слитки, прессованный чай, табак, различная бижутерия — платки, кольца, ленты и т.д.
В результате первой экспедиции в Гоби, в 1898 году, Ассанов и его люди поймали несколько жеребят, но четверо из них вскоре погибли... И так было несколько раз. Но вот Фридрих Фальц-Фейн решает лично руководить процессом поимки лошадей. Третья экспедиция в Азию (1899 г.) увенчалась успехом, часть диких лошадей попали в Европу, в заповедник «Аскания-Нова».
Дальнейшие события вокруг купли-продажи и доставки лошадей в Европу напоминают страницы детективного романа, поскольку схлестнулись интересы конкурирующих фирм. Диких лошадей захотел иметь другой ценитель и любитель животных — президент Зоологического лондонского общества герцог фон Бедфорд. В своем имении Вобурн, под Лондоном, он содержал оленей Давида (милу), тайно вывезенных из императорского сада в Пекине, и других редких животных. Узнав, что Фальц-Фейн обладает раритетом, которого у него нет, он обратился к звероторговцу Гагенбеку и дал ему напутствие: «средств не жалеть».
В 1900 году человек Гагенбека приезжает в Асканию и пытается выяснить у Фальц-Фейна место и обстоятельства добычи лошадей. Получив отказ, он спаивает одного из служителей Фальц-Фейна и выведывает у него необходимые сведения.
Так перестала существовать тайна местонахождения диких лошадей в Азии и монополия Фальц-Фейна на обладание ими. Всего в Россию с 1899 по 1904 год было завезено 14 жеребят лошадей Пржевальского, а в Западную Европу — 39, все они разошлись по частным зоопаркам. Появление диких азиатских лошадей в неволе и спасение вида от полного вымирания связано, на первый взгляд, с рядом счастливых случайностей. Кто знает, как сложилась бы судьба вида, не окажись лошади столь ценным товаром, не пожелай Фальц-Фейн и герцог Бедфорд владеть редкими животными.
Генофонд, насчитывавший лишь 11 лошадей, завезенных в начале века в Европу, сохранился в ныне живущих в зоопарках мира лошадях Пржевальского. В 1947 году в Монголии были отловлены две дикие кобылы, одну из них в 1957 году доставили в зоопарк «Аскания-Нова». Она и стоит у основания «новой асканийской» линии, это — Орлица III. Итак, основателей стало 12.
Биология вида
Лошадь Пржевальского (Equus przewalskii Pol.,1881) (или тахь, по-монгольски) — вид дикой лошади, ранее сохранявшийся в Центральной Азии. Это отдельная от европейских лошадей ветвь, которая в своем развитии «пошла своим путем». Этому способствовало то, что на протяжении плейстоцена и голоцена климат в Центральной Азии оставался более стабильным, чем в Европе. Лошадь Пржевальского генетически отличается от домашней лошади — у домашних лошадей 64 хромосомы, а у лошадей Пржевальского — 66.
Весит лошадь около 300 кг, самцы легче самок. Дикие лошади небольшого роста, высотой в холке 125–140 см, с широким, мощным и компактным туловищем. Уши у нее маленькие, а голова, наоборот, крупная и тяжелая как у осла. Отличительным признаком диких лошадей является жесткая стоячая грива без челки. Окрас лошадей Пржевальского рыжий, с более светлым брюхом и мордой (по конной классификации — масть саврасая). Грива, хвост и ноги черные. Вдоль спины у диких лошадей тянется ремень из темной шерсти. Летом шерсть этих животных короткая, а зимой густая и мохнатая. Такая «шуба» помогает лошадям выживать в резко континентальном климате, где сильные ветры и морозы — 35 градусов не редкость. Эти лошади имели очень ограниченный ареал, встречаясь только в труднодоступных районах Китая и Монголии — в Джунгарии, — предгорьях Монгольского Алтая. Они заселяли крайне засушливые степи и полупустыни, всегда держались особняком от домашних и никогда не смешивались с ними. Именно поэтому об их существовании долгое время знали лишь местные кочевники. Еще охотники на диких лошадей указывали, что очень трудно незамеченным подойти к табуну на ружейный выстрел. Зрение у лошадей прекрасно охватывает весь горизонт, поэтому даже к одинокой лошади можно подобраться только в то время, когда она наклоняется и щиплет траву.
В природе лошади Пржевальского держались табунами (гаремами) по 5–12 голов. Водил табун опытный жеребец. Из-за скудной растительности лошади все время кочуют в поисках травы и воды. Питаются лошади степными злаками и пустынными кустарничками, зимой «тебенюют», то есть раскапывают копытами траву из-под снега. Они обладают большой выносливостью и неприхотливостью, выдерживая скачки температур, белые и черные джуты.
Обычно они передвигаются шагом или мелкой рысью, но в случае опасности могут скакать галопом со скоростью 50–60 км/ч. Власть вожака в табуне абсолютна — только он выбирает места для водопоя или кормежки, направление пути и пр. Пасутся лошади большую часть дня, но предпочитают вечерние сумерки или утро. Днем они отдыхают, стараясь выбрать место на возвышении для лучшего обзора окрестностей, у лошади Пржевальского великолепное зрение, нюх и слух. Во время отдыха кобылы обычно дремлют стоя, а жеребец оглядывает окрестности, чтобы как можно раньше заметить возможную опасность и предупредить остальных тревожным сигналом.
На время сна лошади собираются в круг головами внутрь, внутрь круга помещают жеребят, для их безопасности. Если хищник попробует напасть на стадо, то его встретят сильные удары задних копыт. Единственный враг диких лошадей — волк. Стая волков способна загнать табун и отделить от него слабое животное или кобылу с жеребенком. Но и копытные могут противопоставить хищникам свою силу. Будучи очень крепкими животными, лошади способны убить волка ударами копыт. К тому же лошади в крайней опасности применяют групповую защиту: табун сбивается в круг, внутри которого находится молодняк, а на периферии старые животные. При этом лошади разворачиваются головами внутрь, подставляя хищникам свое оружие — сильные задние ноги.
Лошади в зоопарках мира
В настоящее время в мире, в парках и заповедниках, насчитывается около двух с половиной тысяч особей лошади Пржевальского, и эта искусственная «популяция» происходит от нескольких животных, отловленных в начале XX века в Джунгарии. Всего в зоопарки Европы попали 53 жеребенка и лишь 12 лошадей оставили свой генофонд в потомстве. Их потомки на протяжении многих поколений разводятся в неволе. В практике зоопарков нет диких животных, имеющих такую долгую историю жизни в неволе. Обычно через одно-два поколения происходит обновление за счет особей, взятых из дикой природы. Сведения о родословных и количестве лошадей Пржевальского во всех питомниках и зоопарках мира собраны в специальных племенных книгах, издаваемых ежегодно в Праге. Страны, владеющие лошадьми Пржевальского, взяли на себя международное обязательство всемерно содействовать умножению поголовья этого животного, имеющего исключительный научный интерес.
В 1960 году в 17 зоопарках мира обитало всего 59 диких лошадей, то к 1980 году более чем в 100 зоопарков обитало уже почти 400 лошадей, а к 2017 году в 175 Центрах содержалось 2400–2500 особей. Всего же в неволе, за эти полвека, родилось 6900 лошадей. Но, большинство зоопарков держит лишь по паре лошадей, которые зачастую оказываются родственниками, а некоторые зоопарки вообще — по одному животному.
Чрезвычайно ограниченный исходный генофонд современных лошадей Пржевальского создает серьезные проблемы в их разведении: неизбежные при этом постоянные инбридинги (близкородственные скрещивания) влияют резко негативно на жизнеспособность лошадей и их размножение. Не лучшим образом сказывается на лошадях и содержание в неволе: в природе дикие лошади находились в постоянном движении, проходя в течение дня многие километры. Процессы торможения репродукции вида проявляются постоянно. Из 80–120 жеребят, рождающихся каждый год в мире, гибнет каждый пятый. Из них треть, — это мертворождения и аборты (цифры еще более ужасающие, поскольку зоопарки скрывают падежи новорожденных). В первые два года гибнет почти половина всех жеребят и лишь 3% доживают до 30 лет. Кроме мертворождений появляются уроды, с искривлением и недоразвитием разных частей тела, крипторхизм, атаксия, стерильность лошадей, морфологические аномалии окраски и конечностей. У них истончаются костные структуры, они становятся более ювенильными и в целом уже отходят от морфологического типа настоящих лошадей Пржевальского. И напоследок — «вишенка на торте», - прирост диких лошадей в зооцентрах мира к нашим дням, по сути, …остановился и зоопарки «расписались» в своей беспомощности и невозможности спасти этот вид от исчезновения. Из неволи — в небытие! Итак, мы становимся свидетелями перерождения и исчезновения еще одного вида на нашей Планете!
Возвращение в Природу
То, что диких лошадей нужно спасать, а для этого, — возвращать в Дикую Природу, было понятно еще в 60-е годы. Но, лошади — не канарейки! Неоднократно собирались Международные Симпозиумы и ученые разных стран искали пути к сохранению лошадей. Особенно эти процессы усилились в 90-е годы прошлого века. В Европе, Азии и Америке начали появляться новые Центры полувольного содержания, когда лошади уже не стоят в вольерах, а пасутся круглый год на пастбищах. В Европе открылось 11 таких Центров (как их еще называют — полурезерватов) и один из них, — Хортобади в Венгрии, имеет уже около 300 лошадей. На Украине 30 лошадей из «Аскании-Нова» выпустили в Зону Чернобыльской АЭС. А они, размножившись, по лесам Полесья, перебрались еще и в Белоруссию. В России, под Оренбургом, на участке «Предуральская степь» был создан Центр реинтродукции лошадей Пржевальского «Тарпания», с 16,5 тыс. га южноуральской степи. Сегодня там живет более 20 лошадей и Центр процветает. В Узбекистане, под Коганом, в Кызылкумских пустынях, много лет уже существует экологический центр «Джейран». В 1987 году туда были завезены первые лошади. Сегодня их там уже около 30. Видимо, это опыты по их выживанию в негативной среде, а не сохранению! В Казахстане, в Илийской котловине, в 2003 году было начато создание Центра передержки Парк «Алтын-Эмель». Лошади понемногу размножаются.
С 1985 года программы по возвращению в дикую природу лошади Пржевальского были начаты в Монголии и Китае, — на исторической родине диких лошадей. В Монголии, в Парк Хустайн Нуру (южные отроги Хентея) первые лошади были завезены в 1992 году из Аскании-Нова и европейских зоопарков. Там они получили 57 тыс. горной лесостепи, на которой успешно размножаются. На сегодня там обитает около 350 лошадей. На участке «Б» Большого Гобийского заповедника, в самой Джунгарии, был создан Центр Тахийн Тал и в 1992 году завезены первые лошади. Они размножились и с 1997 года начали небольшими группами выпускаться в Природу. Сегодня там на свободе живет более 170 лошадей. В Хомийн-Тал, в пустыне Гоби, был образован Национальный Парк «Хар-Ус-Нур», с территорией 135 кв км. На сегодня там обитает около 50 лошадей.
В Северном Китае за 90-е годы было создано 5 Центров разведения лошадей. Это Центр Разведения диких лошадей в Джимсаре. Там родилось более 300 жеребят и лошади были переведены в природный Резерват Каламейли (на сегодня там около 150 лошадей), Центр разведения в Ганьсу, Хепиньли (более 20 лошадей), Тяньшанский Парк диких животных (около 50 лошадей), Природный Резерват Дунхуань Сиху, в провинции Ганьсу (более 70 лошадей). Первый из Центров и последний сумели уже выпустить лошадей в Дикую Природу.
Казалось бы, можно хлопать в ладоши и радоваться за лошадей? Они наконец-то обрели Свободу! Но это — только первые шаги и путь к Сохранению вида еще долог и тернист. Родственное разведение в неволе снизило вариабельность генофонда диких лошадей, что сказывается на их размножении, поведении и адаптивности в целом. Да и у них на родине ситуация совсем не простая, - все удобные степные стации занимаются домашним скотом, лошадей встречают пустыни, бескормица, бури, гололеды, враги и конкуренты — домашние животные и куланы. Несмотря на то, что им в пустыни завозят тюкованное сено, они все вышли из городских зоопарков и жизнь их там совсем не сахар.
Процесс образования стабильных природных популяций оказывается долгим, требующим неоднократного вливания новых особей. Анализ динамики поголовья тахи в созданных природных популяциях показывает, что при условии достижения численности 50–60 особей (минимальная численность основателей для создания генетического разнообразия популяции) начинается относительно устойчивый прирост группировки. А для создания самоподдерживающейся популяции необходима численность более 500 особей. Так что мы находимся еще в начале пути сохранения вида Лошадь Пржевальского.
Лошади из легенды.
Властелины степей
Они шли друг за другом по тропе, едва заметной в мокрой траве. Впереди неторопливо шагала Седая — крупная кобыла с белым пятном на лбу — в сопровождении своего жеребенка; за ней двигались другие мамаши с жеребятами и прошлогодний молодняк. Все лошади — цвета пожухлой травы, с темной, торчащей, как бы подстриженной гривой, с сильным хвостом, рыжим сверху и черным снизу. Сзади табунок прикрывал мощный коренастый Черногрив. Возникшая из предрассветной розовой мглы цепочка коней бесшумно скользила по долине. Изгибаясь на ходу, сливаясь в единого многоголового змея, как бы проплыла по воздуху и тихо исчезла в тумане…
Кочуя по просторам Центральной Азии, дикие скакуны давно проложили свои миграционные пути. Знали, где находятся богатые травами долины, полноводные ручьи, укрытия. На какой-то из сезонов могли остановиться около понравившегося ключа в предгорьях или озерка в долине. Тогда окрестности покрывались сетью троп. По ним с восходом Солнца лошади выходили из ночных укрытий в горах - направлялись на водопой. Днем паслись в окрестностях, выискивая участки с более густой травой, а вечером шли обратно в горы. На этой территории они выбирали себе «сердцевинные» зоны, или «тырла», где отдыхали, куда возвращались с пастбища или с водопоя. Поскольку растительность здесь полностью выбита копытами, образовавшаяся «плешь» покрыта толстым слоем пыли. Животные иногда с удовольствием валяются в этих своеобразных пылевых ваннах, освобождаясь от прошлогодней шерсти и паразитов. По периметру сердцевинной зоны и вдоль троп создаются коллективные «туалеты». Они важны и для установления связи с другими лошадьми, живущими на этой территории или приходящими извне. Чужаку они сигнализируют, что место занято, а нарушителя ждет неприятная встреча с табунным жеребцом.
Через распадок между низкими горами лошади вышли на открытое пространство. Прямо перед ними раскинулась глубокая долина, а за полосой тростника поблескивало степное озерцо. Невдалеке пасся табунок незнакомых коней. Ветер, подувший из долины, принес запах чужих кобыл, а главное — чужого жеребца. Седая, шедшая впереди, остановилась и тревожно заржала; остальные сгрудились вокруг. Черногрив, хлестнув себя по бокам хвостом и выгнув шею дугой, ринулся вперед. При беге рысью он четко, как на параде, обозначал каждый шаг, а его оттопыренный хвост реял на ветру, словно флаг.
Чужак тоже увидел соперника. Развернувшись на месте, он пошел навстречу. Противники сблизились метров до пятнадцати и встали боком друг к другу. Шеи у них выгнуты по-лебяжьи, хвосты оттопырены и все тело напряжено — видно, как перекатывается под шкурой каждый мускул.
Постепенно сближаясь, оба жеребца двигались рядом, чеканя шаг, важно поднимая ноги. Пройдя так в одну сторону с десяток метров, развернулись… Черногрив несколько раз сделал царапающее движение правой передней ногой, соскребая и отшвыривая назад пучки трав вместе с комьями почвы. Потом начал медленно обходить врага. Тот двинулся в другую сторону, как бы по кругу. Наконец Черногрив, опередив соперника, бросился на него, прижав уши и оскалив зубы. Чужак не отступил. И вот уже оба взметнулись на дыбы, яростно молотя друг друга передними ногами. Опустились на миг, снова взметнулись - и закрутились в бешеном вихре, оскалив пасти и стараясь вцепиться зубами в горло или ухо врага.
Из-под копыт летели комья дёрна, поднимались клубы пыли, почти скрывавшие дерущихся. В этой бешеной пляске каждый исполнял великий закон дикой жизни, по которому только для сильнейшего светит Солнце, расстилаются пастбища, кобылицы покорно приглашают к продолжению рода. А побежденному остаются лишь крохи с этого пиршества жизни.
Вскоре Чужак, не выдержав напора, стал отступать, яростно отбиваясь ударами задних ног. Оба жеребца уже были совершенно мокрыми от пота. Пришелец потерял в схватке пол-уха, несколько клочьев гривы и хвоста. И наконец бросился наутек, увлекая за собой своих кобыл.
Черногрив не стал его преследовать. Оглядевшись, победитель гордо выгнул шею, оттопырил хвост и коротко заржал. Потом спокойно и величаво вернулся к кобылам, ожидавшим его поодаль. Пригнув голову, погнал их к водопою…
Через пару дней два табуна опять встретились, но теперь Чужак предпочел сразу отступить. Около месяца он со своим гаремом обитал в соседней долине, приходя к озеру лишь тогда, когда там не было соперника с его кобылицами.
Жизнь на привольных открытых пространствах выработала у лошадей чувство самосохранения, форму воспроизводства и способ защиты от врагов - жизнь в сообществе. Взрослые жеребцы делят кобыл между собой и образуют небольшие табунки-гаремы. Вожак управляет гаремом, оберегает его от соперников и хищников.
Жеребец — функциональный стержень табуна и безраздельный его хозяин. Помогают ему в правлении взрослые «доминантные» самки, лидирующие в группе в силу своего возраста, опыта, умения постоять за себя, а также благодаря расположению вожака. Лошади — очень высокоорганизованные животные. В их контактах большое значение имеет личная симпатия или антипатия, а иногда и родственные связи. Любимицы вожака, как правило, позволяют себе большую степень свободы. Таких кобыл в крупном табуне несколько. В группе Черногрива это прежде всего уже знакомая нам Седая; она обычно ведет всех на водопой, на пастбище. Иногда эту роль исполняет Бурая — крупная темная красавица, окруженная своими отпрысками — одно- и двухгодовалыми жеребятами. У фавориток есть подруги, с которыми они общаются, отдыхают рядом чаще, чем с другими. Это взрослые массивные кобылы Остроухая и Темномордая. Все они имеют юных и уже взрослых дочерей.
Повзрослевших сыновей жеребец-хозяин неизменно выгоняет из стада. Поначалу они сопровождают табун, держась невдалеке, а затем объединяются с другими молодыми изгнанниками. Бродя по предгорьям Алтая, изредка встречаются с родными табунками. Но их отцы при таких встречах не проявляют родственных чувств. Метя территорию и энергично угрожая, они заставляют отпрысков обходить стороной свои владения. Иногда холостяки подолгу живут невдалеке от того или иного гарема, стараясь не попадаться на глаза его хозяину, — в надежде, что какая-нибудь кобылица повздорит с ним и отобьется от стада. Это, хотя и редко, бывает. Обычно — после жестоких драк между жеребцами, когда табунок побежденного разбегается. Либо одна из кобылиц долго конфликтует с вожаком, и тот изгоняет ее.
А порой в стадо не возвращается ожеребившаяся самка. Когда с такой матерью-одиночкой в степи встречается группа холостяков, они долго бегают вместе. Женихи стремятся поближе познакомиться с «прекрасной дамой», получая от нее в ответ удары копытами и укусы. Но вот самый сильный из претендентов разгоняет своих приятелей и уводит красавицу. Со временем такая пара обрастает семьей — в степи появляется еще один табунок. А друзьям-холостякам остается лишь надеяться на новый счастливый случай.
На одной территории — к примеру, в долине у озера — иногда обитают рядом несколько гаремов. При этом жеребцы особенно тщательно метят свою площадь, не позволяя кобылам расходиться и не спуская с соперников «косого взгляда». Иногда такие группы передвигаются по территории параллельно, в пределах видимости.
К осени, когда сезон размножения уже позади и малыши подросли, табунки собираются в большие совместные группы. Тогда рядом пасутся три-четыре гарема. Лошади одного из них могут проходить через территорию другого, но даже без усилий «хозяев» самки расходятся по своим семьям, поддерживая таким образом их единство и сплоченность. Жеребцы либо находятся рядом со своей группой, либо пасутся в чисто мужской компании, но затем все равно возвращаются к своим кобылицам.
Такие смешанные стада диких лошадей в свое время широко мигрировали зимой по отрогам Монгольского Алтая, а весной опять расходились по бескрайним просторам пустыни Гоби — каждый жеребец со своим гаремом. Так они веками сохраняли свой вид в многообразной природе Азии.
Реликты Джунгарии.
Рождение новой жизни
Раннее сиреневое утро открывает миру пологие голубые отроги Монгольского Алтая. Это Джунгария — край света. По серебряному распадку медленно двигается цепочка диких лошадей, оставляя за собой темный росистый след. Каждая из кобыл ощущает ноздрями запах идущей впереди, который очень индивидуален, и это своеобразными незримыми нитями связывает их всех воедино. Легко переставляя копыта, степные скитальцы бесшумно двигаются во влажной утренней мгле. По еле заметной в траве тропинке они входят в тростник у озерца и сопровождаемые чавканьем грязи и шелестом сухих стеблей, углубляются в заросли, двигаясь в своеобразном тоннеле. Слышен тихий плеск воды и через несколько минут они идут обратно, также медленно, один за другим.
Одна из кобыл останавливается, нюхает воздух и беспокойно оглядывается. Это Светлобока, она значительно светлее всех остальных, с огромным белым брюхом. Жеребец, ушедший вперед, возвращается, смотрит на нее, затем нетерпеливо двигает головой в сторону и дергает хвостом, давая понять супруге, что бы она следовала за табуном. Но ее что-то беспокоит больше, чем присутствие вожака. Она поворачивает голову назад и недоуменно рассматривает свой большой живот, кожа которого в некоторых местах по бокам легко шевелится, выдавая присутствие в утробе матери не родившегося еще жеребенка. Не обращая больше внимания на жеребца, она поворачивается и решительно уходит в сторону зарослей тростника. Поняв, что она не пойдет за ним, Черногрив развернулся и ушел вслед за стадом.
На следующую ночь, под утро, у кобылицы, стоящей в гуще зарослей, начались схватки. Вскоре отошли околоплодные воды и сзади, под хвостом показались ножки малыша. Выбрав сухое место в глубине зарослей, она легла набо, и вскоре на свет появился белесый мешок — плодный пузырь, с шевелящимся в нем жеребенком. С трудом встав на ноги, Светлобока зубами разорвала оболочку пузыря, потянула край на себя, и оттуда вывалился свернувшийся калачиком мокрый жеребенок. Кобыла тут же стала тщательно его вылизывать, начав с головы, заставляя его развернуться. Малыш весь был покрыт светлой шерсткой, глаза его на лобастой головке были широко открыты, курчавый хвостик шевелился, а копытца его были «обуты» в специфический хрящевой «башмачок». Как только детеныш начнет ходить, этот хрящ отпадет сам собою. Прогибаясь под языком вылизывающей его матери, жеребенок старался между тем собраться в калачик и приподнять головку. Вскоре он обсох и его попытки поднять голову стали все настойчивее. Одновременно он начал расправлять ножки, видимо намереваясь встать. Он перенес центр тяжести на грудь и медленно, после нескольких попыток, поднял свой тощий круп, который подпирал дрожащими задними ножками. Стоя на запястьях, он осторожно, как бы пробуя, подставил под себя одну из передних ножек, затем, опершись на нее, подставил вторую. Мать при этом подталкивала его мордой снизу, помогая встать. Ножки у малыша дрожат и разъезжаются, но он упрямо собирает их и подставляет под себя. Вот он уже стоит на ножках и тянется, тянется к телу матери. Видимо, его привлекает тень под ее туловищем. А мать, в свою очередь, сама встает так, что бы около его мордочки оказались соски ее вымени. Вот Лобастик нашел наконец один сосок, осторожно пробует, жует его, дергает и присосавшись получает первую порцию молозива — густой белой жидкости, предшествующей появлению молока. Через полминуты он утомился, передохнул, снова пососал и наконец, умиротворенный, улегся у ног матери. Теперь за него она может быть спокойна — найдя вымя и получив порцию молозива, он теперь не пропадет — этот вкус и запах приведет его к матери всегда.
Во время этого, первого в его жизни общения, у жеребенка произошло запечатление на все чувственные факторы, составляющие теперь образ его матери. Это запах ее пота, тела, фекалий, молока, звук голоса, которым она успокаивала и подзывала его, вид ее большого теплого тела, тактильные ощущения прикосновения шелковистой шкуры. Все это многообразие ощущений детеныш благополучно запомнил и запечатлел как на фотопластинке на всю свою жизнь за первые десяток минут общения с кобылой. Теперь уж никто не сможет ему подсунуть другую маму. Поскольку у нее тоже произошло запечатление на запах, вид и голос своего первенца, теперь они найдут друг друга в любой толпе лошадей или на просторах Джунгарии.
Уже через час после родов мать и дитя покинули укромное местечко в зарослях тростника. Кобыла вела за собою жеребенка, послушно семенящего рядом с ее передними ногами. Они вышли на равнину у озера и мать начала усиленно пастись, не забывая посматривать по сторонам, а детеныш тут же плюхнулся на траву и заснул.
В отличие от парнокопытных (антилопы, олени) лошади не прячут своих новорожденных в траве или в кустах, а сразу же уводят за собой. Это заставляет малышей незамедлительно, сразу же после рождения вставать на ножки и следовать за матерью. Механизм этот выработался видимо при постоянной сопрокосновении с опасностями их жизни на открытых пространствах.
В первый день Лобастик больше спал, чем бодрствовал, но это не мешало ему вскакивать и тыкаться в соски матери через каждые 10-15 минут. Молоко у кобылиц очень жидкое, бедное жиром и белком, но зато сладкое, поэтому детки, чтобы получить свою дневную норму питательных веществ, должны чаще прикладываться к соскам матери. Иногда проснувшись Лобастик обнаруживал, что пасущаяся Светлобока отошла на несколько метров. Тогда поспешно вскочив на ножки, он бегом бросался за ней, а уже потом, из-за ее крупа оглядывал тот мир в который попал. Пока что, кроме уютного озерца и зеленой бархатной долины, окаймленной синими зубцами далеких гор, он еще ничего в своей жизни не видел.
Каждый день рано утром и поздно вечером приводил Черногрив свой гарем на водопой к озерцу. Но Светлобока пока что прятала малыша ото всех и лишь на третий день они объявились в табуне. Рядом с кобылой трусил Лобастик, стараясь не отставать от ее передних ног. Встречая пришелицу фырканием, лошади обступили ее, обнюхивая обоих. Особенно всех интересовало новое ушастое и глазастое создание, обладавшее такими великолепными изогнутыми ресницами. Но Светлобока крутанулась на месте, мелькнули ее копыта и любопытные были вынуждены отступить в стороны — связываться с кобылой, имеющей новорожденного, не хочет никто. Но вот взрослые тетушки опять сходятся, осторожно тянутся бархатными мордами к стригунку, нюхают и рассматривают это чудо. И опять мать разгоняет своих бывших подруг, беспокоясь за судьбу своего единственного и ненаглядного.
На протяжении недели еще две кобылы привели в табун по жеребенку. Теперь все матери держались вместе, возглавляя стадо. Присутствие малышей заставляло их быть всегда настороже. Они чаще других осматриваются и широко раскрытыми ноздрями нюхают воздух. Порывы ветра доносят до них шелест трав, трели жаворонков, клекот орлов, а иногда и далекий вой волков. Серые разбойники к табуну не суются, но отдельную лошадь могут загнать.
Вот что-то испугало Светлобоку и она принюхивается, высоко подняв морду, затем делает предупреждающий «вдох-выдох», с силой шумно пропуская воздух через ноздри. От этого звука настораживаются все члены табуна. Внезапно она срывается с места и сначала рысью, а затем галопом несется в выбранном направлении. Лобастик а за ним и все стадо несутся за нею. Рядом с матерями — их жеребята, а отход прикрывает недоумевающий жеребец — он так и не понял, куда и зачем бежим, поскольку сам никакой опасности не заметил, но не доверять кобылам он не может, ибо в степи они все — одно целое.
Прошло четыре дня, как Лобастик увидел свет. Он уже освоился в этом мире, где есть его так приятно пахнущая мать, с выменем, полным молока, где есть душистые травы и совершенно бесполезные подозрительно пахнущие яркие цветы, веселые бабочки, за которыми можно бегать вскачь и надоедливые мухи. В эти дни он все познавал впервые, причем, не только нюхая, но и пробуя «на зуб». У него уже есть два верхних и два нижних зацепа (резца) и вот, видя, как мать скусывает пучки трав, он ухватывает длинную зеленую стебелину тонконога и тянет ее на себя изо всех сил. Наконец, срывает и пробует жевать, умаявшись, подходит к яркому тюльпану, клонящемуся на длинном стебле, пристально его рассматривает, затем нюхает. Черный жук, растопырив жесткие надкрылья, с жужжанием пролетает мимо, заставляя жеребенка отскочить в сторону. Малыш еще не знает, что такое реальная опасность, чего следует бояться, а чего нет, но врожденное чувство подсказывает ему, что пока в этом мире ему нужно опасаться всего незнакомого.
Решив отдохнуть, он опускается на передние запястья, а затем, подогнув задние ножки, ложится на бок. Но вскоре его безмятежный сон нарушает какое-то существо, толкающее его в бок. Проснувшись, он вскакивает на ножки и видит рядом с собой свое зеркальное отражение. Это такой же малыш, только самочка и родилась она на пару дней раньше. Она явно удивлена и тянется к Лобастику мордочкой, пытаясь его обнюхать. Наш герой сначала хотел «дать стрекоча» под прикрытие матери, которая пасется неподалеку, но видя, что размеры пришельца не больше, чем у него самого, остался на месте. И что-то еще его остановило, видимо, особый запах этого существа, такой тонкий, яркий, желанный. Оба они осторожно тянутся друг к другу и обнюхиваются, их ноздри трепещут. Теперь Лобастик и Кариока будут много времени проводить вместе, а тот запах, что вскружил ему голову, еще часто встретится у него на пути и значительно повлияет на него, ибо связан с самкой, с Зовом Рода и с размножением.
Новорожденных в стаде уже четверо. Они еще почти не отходят от своих матерей и много отдыхают. Стоит табуну остановиться на отдых или сделать перерыв в пастьбе или переходах, как жеребята, семенившие рядом с матерями, плюхаются в траву. Они подгибают передние в запястье передние ножки, замирают на секунду в позе кузнечика и валятся на бок. Сначала они лежат на груди, подогнув передние ножки, вытянув задние и «повесив» голову на грудь. Но вот их уже разморило, и они откидываются навзничь, разбросав ножки как попало. Сон их довольно крепок и бывает, что лошади табуна пасясь, отходили на расстояние 5-6 корпусов, а жеребята все не просыпались. В таких случаях матери будят их фырканием или вернувшись, толкают ногой. Более старшие тоже ложатся отдыхать, но сон их уже не такой глубокий и они не откидываются навзничь. Жизнь в табуне и дикой природе учит быть всегда настороже. Взрослые же спят стоя, чутко шевеля ушами, а при длинных переходах и на ходу.
Проснувшись и потянувшись, Лобастик обнаруживает, что мать отошла от него довольно далеко. Он вскочил и, смешно подбрасывая круп, галопом бежит к ней на своих тонких «ходульках». По инерции проносится дальше, так же вскачь возвращается и, взбрыкнув, толкает мать в бок, приглашая ее побегать вдвоем. Кобыла отмахивается, но жеребенок бегает галопом вокруг нее, отбегает, подбегает, наскакивает на гладкий круп. Наконец, она делает вид, что хочет побежать за ним и поймать за хвост. С тонким ржанием счастливый Лобастик убегает, подняв стоймя свой курчавый хвостик.
На пятый-седьмой дни после рождения Лобастик и Кариока уже вовсю скусывали сладкие травинки и жевали их, постепенно обучаясь захватывать несколько травинок, а затем и целый пучок. Вскоре оба уже хорошо знали, что стебли и листья полыни горькие, а донника, клевера, вики, горошка и многих злаков — сладкие и уже предпочитали именно их. В дернине типчака они скусывали несколько травинок сразу, а например клевер или тонконог обгрызали по одному растению, выбирая их в густой траве.
Поскольку жеребята уже научились самостоятельно питаться, они все реже и реже подходили к своим мамам, что бы полакомиться молоком и, естественно, все больше находились вместе. Энергия переполняла их, и тратили они ее обычно в играх. Лобастик почти всегда начинал первым, задирая Кариоку. Он толкал ее в бок, взбрыкивал и бросался наутек. Кариока — за ним, и вот уже земля летит из-под копытец жеребят назад, и только ветер свистит в ушах и коротеньких торчащих гривах. Он сбавляет ход, самочка его догоняет, затем поворачивается и уже она в роли преследователя. Потом они несутся по кругу, наскакивают друг на друга, поднимаются на дыбы и толкаются передними ножками. Их полет над степью тут же подхватывается другими жеребятами и вот уже целый «детский сад» — 3–5 жеребят, увлеченно и задорно носится по лугу.
Все эти элементы игры им очень пригодятся в жизни. Особенно Лобастику и другим самцам, которые как настоящие мужчины будут отстаивать свой ранг, бороться за самку, защищать свой табун от соперников и волков. Но сегодня это игра и жеребята отдаются ей полностью и самозабвенно. Набегавшись, они успокаиваются и идут искать каждый свою маму. Затем, найдя, припадают к прохладным соскам и в блаженстве забываются. Жизнь прекрасна!
С приходом весны и появлением солнечных дней степь расцветает. Выбор трав у лошадей очень богатый и они пользуются этим, выбирая наиболее сочные и сладкие растения. Это различные бобовые (клевер, вика, люцерна) и злаки (мятлик, костры, вейник, житняк, пырей, типчак). Лошади спешат насытиться после голодной зимы, а ведь впереди другая суровая пора и нужно запастись белком и подкожным жиром.
Но вот становится теплее, и весна полностью вступает в свои права. На смену ярким весенним цветам-эфемерам, по сути — «калифам на час», приходят другие, более спокойных оттенков, но живущие уже почти все лето. Всего же за сезон степь меняет свой цветовой облик 7–10 раз, попеременно превращаясь из желтой в сиреневую, а затем в розовую и голубую. Это отцветают одни растения и им на смену приходят другие, затем, посмотрев на солнышко, они вянут и раскрываются третьи. Процесс это постоянен из года в год, с некоторыми вариациями. Некоторые соцветия лошади с удовольствием поедают, поскольку в них много питательных веществ. Так, зачастую, статные стебли козлобородника стоят без своих золотых лохматых шапок, а колючие стебли чертополоха — без круглых малиновых шаров, начисто срезанных лошадьми.
Жаркое солнце постепенно иссушает почву, сжигает яркие весенние цветы, степь приобретает все более желтоватые и бурые оттенки. Стебли степных трав грубеют, часть трав отмирает, все меньше растительное разнообразие и богатство, а зеленый цвет встречается все реже и реже. Это сужает меню лошадей и заставляет питаться все активнее и меньше привередничать. Сейчас они едят даже то, на что месяц назад и не взглянули бы. К этому времени южные склоны низких гор уже оголены, эфемеры и наиболее нежные из весенних трав полностью засохли и превратились в труху.
С приходом жары изменилась и жизнь лошадей. Теперь они выходят на пастьбу лишь в сумеречные часы и пасутся всю ночь, а с восходом солнца уходят в предгорья. Здесь вожак облюбовал себе лощину между двумя горушками. Одна из них осыпалась, и лошади прячутся в образовавшуюся нишу. К тому же, потоки воздуха, циркулируя по межгорным долинам и по сайрам, днем охлаждают лошадей и приносят чудные запахи о жизни степи и ее обитателей в округе. Жизнь продолжается!
Василий КЛИМОВ.
Аннотация
Пятьдесят миллионов лет эволюции диких лошадей на планете заканчиваются... Печальный финал уготовил им Человек, распахав степи, отловив и уничтожив их обитателей. Огромные просторы равнин Евразии он занял скотом, потом постепенно всё распахал, а обитателей степей разогнал и уничтожил. Дикие кони исчезли сначала в Европе, затем на Урале, в Сибири. Сохранились азиатские дикие кони лишь в Джунгарии, названные по имени легендарного русского путешественника лошадьми Пржевальского. Об истории появления в природе Азии и исчезновении последних диких лошадей повествует эта книга, предупреждая человечество о призрачности его «побед» над природой.
Монография посвящена лошади Пржевальского — эндемику Центральной Азии, редкому виду и последней дикой лошади на планете. Раскрываются история возникновения непарнокопалых в Евразии, особенности биологии диких лошадей в Природе и неволе, взаимоотношения с человеком, разнообразные формы поведения, помогающих им выжить на открытых просторах суровой природы Азии. Описана история открытия, изучения, поимки и завоза лошадей в Европу, расселения по зоопаркам мира и формирования современных линий, а также проблемы сохранения и возвращения в Природу. Эта книга — введение в Иппологию.
Для лошадников, любителей дикой природы и лошадей.
