Юрий АНДРИЙЧУК
Выпускник Литературного института им. А.М. Горького, драматург, журналист, член Союза журналистов г. Москвы
Появляется на свет человек.
Появляется на свет человек.
Где-то глубоко-глубоко в его микробездне таится заветный ларец, а в нём яйцо, а в яйце иголочка, на которой закодировано предписание: вырасти на столько-то, развить ум до такой-то степени, а чувственность, любовь до такой, жить так-то и так-то, беречь себя и умереть во столько-то, но главное – стремиться к такой-то цели, на что ему даётся талант.
Нет человека без таланта. Только не каждый может докопаться до него, слишком уж сильны тиски, в которые он попадает, входя в мир. Надо бы помочь ему, но нет – его убеждают, что он зависит от окружающих, и что его место определено уже самим рождением. Мир, оказывается, распределён до него: кому-то дворцы и храмы, праздность и удовольствия, а кому-то – вечное рабство, тревога за завтрашний день и забота о том, чтобы тем, первым, жилось в комфорте и покое. Кому-то – немногим – отстранённость от тех и других. И одиночество.
И лишь одному – ясли в хлеву под Вифлеемской звездой. И крестный ход на Голгофу.
Нервный
Жена говорит:
– Ты нервный!
Всё, всё, всё! Больше не повторится! Я спокоен! Меня ничто не задевает и не раздражает. Я ведь понимаю, не следует обращать внимания. Не стоит так переживать, – всё, в сущности, пустяки. Вот другие не замечают недостатков вокруг, и спокойны. Нервы берегут, клетки экономят. Теперь – всё, и я как другие! Пусть машины под окном сигналят или сиренят, пусть кто-то музыку громко включит, пусть сосед мусор мимо мусоропровода бросит, – мне нипочем. Пусть объявлениями оклеят все остановки и столбы, пусть коптят сигаретами так, что пройти по улице невозможно. Пусть! Прохожие ведь не вмешиваются в спокойное жизненное течение: одни делают вид, будто они глухие и слепые, другие делают вид, что это нормально, а третьи сами замешаны в этом безобразии. И все хорошо, никто не возмущается, не ссорится и не нервничает. Тишина. Один только я!.. Но отныне – тишины не нарушу! Не замечаю ничего, ничего не слышу.
Мы едем с женой на дачу. По дороге к гаражу не менее десяти недостатков, но я их не замечаю. На шоссе меня «подрезают» – я успеваю затормозить. И молчу. Продвигаемся дальше. Прямо под колеса мне кидается какой-то мужик – чудом, но все-таки объезжаю, вздыхаю, но – губы сомкнуты. Ни слова, ни полслова.
Но это!!! Кусаю губы и показываю рукой жене.
– Ну что снова? – сердится она.
– Посмотри, видишь на спуске моста написано: «Немогу без тебя!»
– Вижу, ну и что? Мало ли! Мост тебе жалко? А, может, это любовь!
Я не выдерживаю, и плачу от отчаяния:
– «Немогу» пишется раздельно!
Фокусы
Недавно по телеку показывали международный фестиваль фокусников... Кстати, наших там почему-то не оказалось... Какие только номера не откалывали эти артисты! Они летали, исчезали и снова появлялись; топились, но сухими выходили из воды; из цилиндра
доставали кроликов. Голос ведущего за кадром захлебывался от восторга и удивления! Он хлопал в ладоши и визжал, как малое дитя.
Наша семья наблюдала все это без эмоций. Не разделяла радости телеведущего. Я так думаю, что и другие отечественные семьи, оказавшись у телевизора во время передачи, не очень-то удивлялись увиденному. Это там, за границей все это кажется чудесами. Их народ такого не встречал. Мы же в своей повседневности сталкиваемся с чудесами почище. Масштабы у нас другие.
На днях в новостях показали вантовый мост во Владивостоке. Красивый, огромный. Принимали торжественно, говорили, что соответствует всем правилам современного строительства. Запас прочности превышает допустимый в несколько раз. Высокое начальство приезжало, чтобы перерезать ленточку.
А вчера, в новостях же, заявили о возбуждении уголовного дела в отношении строителей этого самого моста. Оказалось, что при возведении владивостокского чуда прогресса были украдены тонны металла. Есть свидетели, обвиняемые.
Вдумайтесь, при возведении железного моста были украдены тонны... не один-два килограмма, а именно тонны металла!
А мост стоит! И запас прочности превышает допустимый в несколько раз!
Вот это я понимаю фокус! Ну-ка, попробуй!
Я уже не говорю, как наши додумались растворять миллиарды бюджетных средств без всякой серной кислоты! То есть, банки на месте, счета записаны, движение средств прослеживается... – а денег нет. И у кого они – неизвестно. Фокус? Фокус...
А они нам – кроликов из цилиндра.
Вопросы оппоненту
(Грустно)
О чем ты думаешь, когда остаешься один? Какие вопросы задаешь сам себе и что отвечаешь? Вспоминаешь ли прошлое или занят только настоящим? А может, мысли о будущем посещают тебя? В такие минуты одиночества остаешься ли у письменного стола или ложишься на диван, где заложив руки за голову, впериваешь взгляд в потолок? Или, – что скорей всего, – ты подходишь к окну и видишь улицу. А там идет дождь. Внизу еще зеленеет газон, а деревья почти голые, лишь на некоторых черных прутьях остались желтые, пурпурные и, очень редкие, зеленые листья. Туман обволок многоэтажку в ста метрах от тебя, но видны желтые огни светящихся люстр.
Как ты оцениваешь себя наедине с собой? Свои поступки. Оправдываешь ли свою грубость, ссору с друзьями? Или все же сознаешься себе в том, что был неправ. Жалеешь ли себя?
Что ты думаешь об окружающих? Хочешь ли добра для них так же, как для себя? Или предпочел бы въехать в рай на их спинах? Искренен ли ты с ними? А с собой? Отдаешь ли отчет в своих поступках? Только честно. Или жалуешься на судьбу – кому? Себе! – что другие вот удачливее тебя, и что это несправедливо.
Грустно ли тебе? Радостно? Заедает ли меланхолия или прибавляется жизнеутверждающее позитивное чувство?
Если бы мне это знать! Тогда бы я не отвечал на все твои вопросы одним клише «Ты, что дурак?» И не стал бы торопливо затыкать тебе рот вульгарным и банальным «Да пошел ты»... Если бы знать... Если б мне вовремя хотя бы подумать о том, что в первую очередь стоило задать тебе эти вопросы, прежде, чем начинать спор.
Ищу работу
В детстве наше поколение мечтало стать летчиками, космонавтами, инженерами, строителями, врачами... Мы выросли. И теперь никто не хочет быть летчиком, космонавтом, строителем, врачом.
Скажите, где учат на таджиков, а то везде требуются.
Интеллигенция стесняется
Странная у нас интеллигенция. Все ссылаются на телесериалы в беседах и спорах, и всякий раз делают оговорку: «Я сериалов не смотрю». Не смотрит, но знает содержание, играющих там артистов перечисляет. И ему не кажется это странным. Да хоть бы и смотрел! Ради бога! Смотри себе на здоровье, кто ж осудит. Нет, стесняется. Стыдно, что такую дрянь потихоньку любит.
Толерантность
Я никого не осуждаю! Никого! Никогда! Кроме себя, и то – незаслуженно!
Агент 007
Какой герой! На машине всех обгонит, где хочешь проскочит! Стреляет изо всех видов оружия! Смел и находчив! Владеет всеми видами борьбы! Успевает и красоток облапошить-потискать, и обезоружить агентов вражеских служб! Успешен! Удачлив! Герой! Женщины без ума!
А ведь тоже – и гвоздя в доме не вобьет!
Любить по-русски
– В Советском Союзе всё было лучше! – говорит пожилой мужчина.
– Чем же лучше-то? – обижается либерал.
– Стабильность была!
– Да какая стабильность! Экономика падала! – кричит либерал, лицо его краснеет от возмущения, он задыхается.
– Нет, была! – не уступает пожилой. – Была!
– Да что там было стабильным? Ну, например?
– Погода! – твердо заявляет пожилой.
Тут либералу нечем крыть. Он беспомощно разводит руками, вздыхает и садится на скамейку.
Гуманное обращение
Сначала ему шею намылили, затем морду начистили. Но беда в том, что все это – исключительно в прямом смысле. Поэтому он вышел чистым, но не воспитанным.
Банальная ситуация
– Хочешь банан? – спрашивает Лена своего мужа.
– Нет! – он сидит в кресле-качалке и смотрит в потолок.
– Почему?
– Банально!
– Глупо: ради красного словца вредить себе... – Лена пожимает плечами, откусывает банан. – А по-моему, вкусно.
– Банально жить не запретишь.
– Ты о чем?
– О жизни! – он закладывает руки за голову и поворачивает лицо к Лене. – Люди живут так, как будто играются в песочнице. Они строят куличики, носятся с куклами, ломают машинки, веселятся разными забавами, дерутся даже за какие-то бумажки. Но это не игрушки. Жизнь – это серьезно. Между прочим, она могла достаться кому-нибудь другому. Но в пользу того другого что-то не сложилось, не совпали все «за», и он не появился на свет. А человеку повезло. Всё сложилось – многие, даже случайные, факторы... Вот так, человека Бог одарил жизнью, а он не ценит этого. Не понимает своей избранности, везучести. Не осознает, что жизнь его – это дар!
– Разве я спорю? – очищая кожуру второго банана, замечает Лена.
– Не споришь? – удивляется муж.
– Я сама так думаю. Подумаешь, открытие, – продолжает, не торопясь, она свое занятие.
– Если так... Тогда, тогда... – он нахмурил брови. – Отдавай мой банан
Прощание
Я все думал, почему мы так любим смотреть советские фильмы, и все не понимал. А теперь знаю: мы прощаемся со старым добрым миром. Дальше – тишина духа. Только реакция инстинкта.
С кем поведешься...
Мой пес мыслит: «Понабегали тут разные дворняги с других дворов! Лапу поднять негде!» Он любит на чистеньком. Особенно, окропить только что выпавший белый снежок желтеньким. Он относится к своим пометкам очень серьезно. Долго вынюхивает точку, прежде чем приложиться. Словно требуется поставить важную министерскую подпись. Наверное, желает, чтобы его метка была отчетлива и всем видна. Из-за этого мне приходится дольше с ним гулять: пока-то он выберет место! А сердиться на него – дело бесперспективное. Да и стоит ли? Люди ведь тоже любят написать на видном месте: «Тут был я!»
Караганда
– Папа, папа, а где находится созвездие Девы?
– Где, где! В Караганде! – буркнул отец раздраженно надоедавшему своим любопытством сыну.
А мальчик поверил. И ему понравилось это слово. Ка-ра-ган-да... Он запомнил. И больше не приставал к отцу, а, молча, вглядывался в глубину небосвода, пытаясь самостоятельно обнаружить эту самую Караганду.
– И как это на ней устроилось целое созвездие? – удивлялся он, не замечая никаких больших объектов на всем темно-синем полушарии. Его разыгравшееся любопытство не унималось, и даже росло.
Завтра же в школе он, конечно, расскажет, что знает, где прячется созвездие, и почему его не сразу можно найти на небе. И как все будут рады этому, особенно их строгая учительница, – быть может, она даже улыбнется. И морщинки на ее немолодом лице разгладятся от удовольствия. А как же! Ее самый непутевый ученик знает о самом увлекательном месте на свете – о Караганде!
Ребята сейчас смотрят телевизор или читают книжку, или играют на компьютере, или спят. Они еще не знают, что завтра их ждет открытие. Как приятно поделиться с товарищами своими знаниями! Да, пусть все услышат это красивое слово – Ка-ра-ган-да! – место, на котором размещается созвездие Девы.
Так размышляя, ступал он за папой, держась за широкую теплую ладонь его, и направив вверх свои ясные глаза, в которых отражались мерцающие, словно на новогодней елочке гирлянды, точечки Вселенной.
Оратор
Выходит на сцену человек современный, с кольцом в ухе, слегка небритый, самоуверенный. Пиджачок маловат – по моде, брюки заужены, и линия схода штанин сильно занижена (как у клоуна), ботинки толстоваты. Видно, что бывает человек за границей.
– Я хочу сказать вам, что все это... на самом деле... конечно... Да?.. Поэтому само собой мы... да? И так далее, и так далее, и так далее! А как же! Да? У народа клиповое сознание! Да? Нужны... как бы.. реформы! И все будет... супер! Это бренд! На самом деле нужен флэш! Да? Остальное – неформат! Реально! Да? Это... как бы... олрайт.
Бурные аплодисменты. Отовсюду слышно: «Какой умный! Красиво излагает!»
Пробивной, на лбу печать перспективы, хоть провинциал, малообразован и ничего не умеет делать. Каждый день показывают в телевизоре.
Не-на-ви-жу!
Театр
Блажен, кто...
В одном довольно известном театре, возникшем по блату на гребне неразберихи девяностых годов, работала одна актриса двадцати пяти лет. Нельзя сказать, чтоб она отличалась талантом, зато у нее был сильный голос и эффектная внешность с точки зрения современного спроса, как его понимают нынешние режиссеры. Однако уточним: стройные ноги её казались длинными из-за всегда короткой юбки и высоких каблуков, наличие груди средних размеров все-таки выделяло ее, но только среди худосочных «подруг». По мысли руководителя этого храма искусств, обладателя скандальной известности, она должна была привлекать современного зрителя своим легкомысленным внешним видом. А не менее легкомысленное поведение в отношении с мужчинами делало её главной претенденткой на исполнение ролей безнравственных девиц.
А таких ролей было много. Руководитель театра сам писал пьесы для собственных же постановок, поэтому персонажи получались на его вкус и понимание мира. Актриса не роптала, а даже наоборот, была довольна. Для нее главным было играть на сцене: такова уж жизнь у приемных детей Мельпомены, роль для них – чуть ли не смысл существования. По вышеозначенной причине играла она много и считала себя примой. Кстати будет добавить, что кругозор её был достаточно узок и скромен, и жажды к знаниям она никогда не питала.
Но вот однажды режиссер решил поставить в своем театре Библию. Немного-немало. Нюх к конъюнктуре у него был абсолютный, а время обратиться к духовному – действительно пришло. К тому же – эпатаж! И вот началось распределение ролей. Моисей, Иаков, затем Ной, Соломон... Вскоре перешли к апостолам. С замиранием сердца, всё так же в короткой юбчонке и на высоченных каблуках, наша актриса ждала своего назначения.
– А ты, дружок-пирожок, – обратился к ней режиссер, – будешь играть Марию Магдалину.
– О! Наконец-то нормальная роль! А то всё проститутки да проститутки! – победоносно закричала она, обводя коллег горделивым взглядом.
Мгновенная тишина повисла в воздухе. И тут же сменилась истерическим смехом. Все присутствующие корчились от хохота на своих местах и вытирали выступившие слёзы.
– А что я такого сказала? – спросила она простодушно и наивно в своём неведении.
Принципиальность
Если вы живете по принципу: отдай свой ужин врагу! – то я ваш враг.
Очевидное невероятное
В квартиру входит сантехник. В руках чемоданчик с инструментами. Лицо простовато, не ухожено, волосы острижены коротко. На нем засаленный костюм, рубашка потрепана, ботинки простые, на толстой подошве, нечищеные. И при этом он источает запах дорогого парфюма.
– Как называются ваши духи?
– Не помню, название-то заграничное – все время забываю, – улыбается он, осматривая неполадки в трубах, идущих к бачку туалета.
– А по чем брали?
– По чем? – он многозначительно хмыкнул, – Две зарплаты отдал.
В общем, сантехник справился со своей работой, получил вознаграждение и удалился. А я, оставшись один, задумался:
– Сантехник в грязной потрепанной одежде и с дорогим парфюмом... Сложно устроен человек, не поймешь его. Вот простой сантехник: а какие противоречия в голове!
Логика
Работа у меня тяжелая, приходится вкалывать. Я сильно устаю, но что будешь делать, когда хозяин требует. Бывало, так выложишься за день – домой еле ноги волочишь. Мне такой компот никогда не нравился. Я не ишак, чтоб отдавать все силы какому-то дяде.
Друзья мне посоветовали по утрам делать зарядку. Бодрость на весь день! Усталость снимает наперед! Я поверил.
А после первой зарядки, старательно проделав все требуемые упражнения, подумал:
«И зачем же я сам себя наишачил, да еще с самого утра?» Одно успокоение: не на дядю – на себя!
Беспощадное время
Старый актер: вместо волос – одна лишь бутафория, вместо зубов – декорация.
Новые технологии
Одни стукачи вокруг! Да хватит! Хватит стучать! Сколько можно! Что за мир! Что за люди! Сколько шума! Надоели!
И вообще, послушайте, зачем стучать? Можно же капнуть...
Облако без штанов
Снег с дождем. Это уже было в моей жизни, и я думал, что не повторится больше. Но вышло иначе. Он снова меня преследует, этот снег с дождем, и я не знаю, переживу ли осень на этот раз.
Отражаясь на мокром асфальте, я бреду по привычному пути к метро. Магазины не привлекают мой взгляд, и встречные прохожие, равно как и попутные, меня не интересуют. Весь сегодняшний мир мне безразличен, и существует для меня постольку, поскольку тело мое бренное присутствует в нем. Ты когда-то спрашивала меня, кто я есть? И смеялась, сама же отвечая: облако без штанов. Ты видела, что я беден, но считала, что я чист душой. Вот и вышло: облако без штанов. Нет, говорю тебе сейчас. Я не облако. Не человек, не зверь и не облако.
Я дух, случайно сложившийся из многообразия вариантов, и так же случайно опавший снегом с дождем на мокрый асфальт, отражающий мое тело сейчас вперемешку с желтыми и багровыми листьями клена и тополя. Не про меня мирская суета. Меня не трогает благополучие цивилизации, религия мне чужда.
Я субстанция, я сгусток энергии. Тело мое, отражающееся в твоих светло-серых зрачках, существует только для отвода твоих глаз. Оно не хорошо, не плохо. Оно только есть и все. Безыскусное, оно представляет собой символ, наподобие, как подаренный в память о любви медальон: не в нем дело, а в таинстве высокой привязанности – он же лишь напоминание о ней.
До времени, когда я женился, у меня не было жизни. Я только выживал. Но я готовился к ней. Я мало-помалу учился жить. И вот мне уже тридцать пять. Теперь, я казалось бы, должен знать жизнь и уметь пользоваться ее атрибутами. Да, должен... Моя память открывает путь, пройденный за все годы существования. Но зачем мне это помнить и знать? Люди живут настоящим и, некоторые, будущим. Так ли? Возможно. Мне следует закрыть дверь в холодные глубины моей памяти, запереть ее на засов, и повесить амбарный замок. Вход запрещен. Останется осмотреться вокруг и узнать себя настоящего... Только будет ли легче?
Как это глупо – топтать асфальт и пугать прохожих отсутствующим видом. Глупо мне существовать. Глупо. Не нужно. Тоска съедает. Жизнь ушла, а я остался. Зачем? Наверное, на то есть причина.
Звонит телефон. Привет. Ты хочешь знать, где я? Сейчас осмотрюсь. А, вот куда меня занесло. Я в центре, в кривом арбатском переулке. А что делаю, не знаю. Кажется, оцениваю себя. Нет, стою недорого. Погода скверная. Одет? Да, тепло. Зимние ботинки, те самые, что ты купила еще прошлой зимой. Носки с ворсом, теплый шарф. Кофту – поддел, да. Мне надо тут побыть еще. Сколько, не знаю.
Пока. Мокрый снег залетает в лицо, слепит глаза. Я поворачиваюсь боком и так иду. Куда? Зачем?
Да. О чем я думал? Глупо топтать асфальт... Боже, как хочется жить! Как приятна лирика мокрого снега. Мне тепло, ноги не промокают. Мысленно я представляю себя в образе отверженного. Это интересно, все равно как на сцене играешь роль. Только здесь ты стараешься для себя. Сам играешь и сам оцениваешь в качестве зрителя. Что может быть лучше?
А дома меня ждет жена и ребенок. Я поужинаю, и затем мы всей семьей посмотрим какой-нибудь фильм, который скачает с интернета дочка. У нее хороший вкус. Мы будем пить кофе и следить за действием фильма, за характерами персонажей, за режиссерскими уловками. Меня там любят и заботятся обо мне. Какое удовольствие иметь семью!
Пойду, пожалуй, домой.
