Рубрика: "Участники резонансных событий для журнала "ЭкоГрад". Павел Лебедев про тушение лесных пожаров...
На Колыме, тайга не такая как в Сибири. Местность горная, сопки скалистые, фактически голый камень, поросший твердым мхом. Распадки промыты тающим все лето снегом (да-да, если лето не слишком жаркое, то порой местами снег так и не успевает растаять до зимы). А вот где есть вода, там уже что-то растет. На сопках это обычно кусты карликовой березы и стланика. Стланик, это такая елка. Только куст. Когда зимой на него ложится снег, под его весом ветки укладываются на поверхность земли, да так и зимуют, пока солнышко не позволит им освободиться и вновь выпрямиться. Порой, заросли стланика тянутся по бокам сопок на несколько километров.
Зато в долинах, где текут мелкие, горные реки настоящее буйство природы. Вот как-то так, река Сугой, впадает в Колыму:
Тополя, березы и конечно лиственница. Очень прочное, куда прочнее дуба дерево. А вместо листьев у него иголочки. Только иголочки не такие как у ели или сосны, а мягкие. Как листики, только иголочки. В детстве мы их ели, пока они молоденькие.
В общем, местами заросли такие густые, что пройти через них не получится. В зарослях валяются старые, поломанные деревья, засохшие мелкие деревца, которые не успели вырасти, и оказались в тени более шустрых собратьев. Кроме того, на берегах рек часто скапливаются упавшие в воду деревья, которые течением прибивает одно к другому и стволы лежат так годами, очень хорошо высыхая на ветру и солнце, они становятся очень горючими.
Вот вам «фоточка» местного жителя на фоне зарослей и сухих заломов. Молоденький и глупый, человека не боится еще.
Ну, и как вы понимаете, что если этот лес загорится, то будет гореть очень хорошо.
В середине девяностых я сидел без работы. У меня было двое детей, я только получил диплом о высшем образовании, а опыт работы у меня был только слесарем да кочегаром. Я хватался за любую деятельность, лишь бы как-то поднять благосостояние семьи. И вот прошел в поселке слух, что набирают людей на сезонную работу в местное отделение авиалесоохраны. Ну, что же. А почему бы и нет? И как итог, в моей трудовой книжке есть две записи о том, что я принят на должность десантника-пожарного в районное авиа-отделение. Две потому, что я отработал два сезона. Принимали на работу только на лето, с начала мая по конец сентября.
Набрали нас 8 человек. Плюс на постоянной основе там работали два парашютиста-пожарных (ну, то есть они уже профессионалы, в отличие от нас, сезонников), начальник авиабазы, завхоз, два пилота вертолета и борттехник. Пилоты в отделении появлялись очень редко, вертолет стоял в аэропорту и, на базе им было, в общем-то, нечего делать. Борттехник тот вообще не выползал из аэропорта и нянчился со своим вертолетом как с ребенком. Мы же приходили на работу к восьми утра и осваивали премудрости пожарного дела. Впрочем, премудростей там не много, потому по большому счету мы тренировались с утра час-другой и потом «пинали балду». Благо на базе стояли бильярдный и теннисный столы и было чем заняться. Естественно, что это в том случае, что в округе не обнаружены лесные пожары.
Тренировки заключались в том, что мы практиковались надевать подвесное устройство на себя, потом залезали на вахтовку в гараже, высотой метра четыре, цепляли трос за крюк в потолке и имитировали спуск с вертолета. Подвесное устройство, это система ремней, которые хитрым образом оплетают человека, в результате он в этом подвесном устройстве сидит (по типу парашютного, но с креплением на груди, а не плечах). К подвесному устройству крепилось спусковое устройство на груди, в которое запускался трос. И в зависимости от веса десантника заводился через ролики. Вот как-то вот так:
Это уже более современный вариант, у нас были попроще. Но принцип абсолютно тот же. Эта штука у вас на груди (на нее еще жестяной кожух одевается, так что трос никак не выскочит), а свободный конец троса в правой руке. Если вы потянете трос рукой, то спуск замедлится вплоть до остановки. Тут, как говорится… «Но есть нюанс». Пока вы спускаетесь с высоты 5-7 метров, ваш трос (кстати, трос тоже сматывался хитрым образом, чему нас тоже учили) большей частью лежит на земле. А вот когда вы десантируетесь с высоты метров 30-40, трос висит в воздухе и своим весом тянет даже без помощи ваших рук. На правую руку, кстати, одевается специальная перчатка, с нашитыми в области ладони кожаными накладками. Потому как от трения об этот трос, она нагревается и без накладок либо ожог заработаешь на ладони, либо не выдержишь и отпустишь, и полетишь к матушке земле значительно быстрее, чем надо. Убиться не убьешься, но ноги переломаешь.
В общем, тренировались мы пару недель, спускаясь с крыши вахтовки, а потом нас взяли, да и отправили в командировку на центральную авиабазу в «соседний» поселок. В кавычках потому, что 450 км. Но там это не расстояние. И вот тут началось самое интересное. Все по-взрослому. Настоящий вертолет Ми-8, настоящий спуск с настоящей высоты.
Поскольку на тренировки собрали отряды со всей области, из каждого района свой, то спуски выродились в некий соревновательный процесс. Итак, десантирование.
Вертолет висит на определенной заранее высоте, о которой предупреждает выпускающий. Первые спуски были пять-семь метров. Потом 15, потом 25-30 и финальные, как бы завершающие спуски - с сорока. Этот спуск был экзаменом, если не смог, то потом тебя не допустят к спускам, особенно в реальных условиях на пожаре. В день проходило два-три спуска, учитывая, что все мы сделали по 15 спусков, мы там больше недели этим занимались.
Подходит твоя очередь, встаешь, пристегиваешь спусковое устройство к подвесному. Выпускающий осматривает, чтобы все было правильно. Я на первом спуске ухитрился прицепить устройство не к подвесному устройству, а к поясному ремню. Волновался видимо. Выпускающий посмотрел на меня как на идиота. Я тут же понял ошибку и исправился. Потом, конец троса цепляешь карабином за балку, которая выступает над дверью вертолета. А длинный конец бросаешь вниз. (Если трос не развернулся, а запутался, то стыд и позор. Спуск отменяется, трос сбрасывается, там внизу его подберет инструктор. А ты остаешься в вертолете до посадки.) Садишься на пол, свесив за борт ноги. И плавно переносишь свой вес на веревку. Зависаешь, удерживая трос. А потом начинаешь его отпускать. И вжух! Но как это бывает в жизни, не всегда все проходит гладко. И порой десантник зависает между небом и землей. Причина в основном не правильное заведение троса между роликами, но бывает и утолщения на тросе, тогда вообще, как ты свой трос каждый сантиметр не изучил? И вот если «вжуха» не получилось, и ты застрял, то свободный конец троса закидываешь петлей вокруг специального уха на спусковом устройстве и фиксирует трос так, что он уже не может скользить. После чего раскидываешь руки в стороны. Все. Ты застрял, пилоты выносят тебя из условно опасной зоны и опускают на землю. В общем, тоже стыд и позор.
В момент касания с землёй надо навалиться всем весом на спусковое устройство и дернуть его вниз изо всех сил, чем ниже стащишь, тем лучше. Потому, что вертолет не висит идеально на одной и той же высоте. Его качает вверх-вниз порой на метр. И если ты не сможешь обеспечить провисание троса, то не сможешь его отцепить и будешь болтаться как мешок у самой земли. Пилоты, конечно, заметят и снизятся, но это произойдет не в ту же секунду и тебя может приложить об землю пару раз. Что тоже, стыд и позор.
Чтобы не облажаться, в нашем отряде запускали тросы с уменьшенным весом. То есть я, допустим весил 80 килограмов, а трос закладывал как на 70. Скользили быстрее, да и сдернуть в момент касания устройство гораздо легче… Дураки конечно. Никакого стыда и позора конечно же не было в том, чтобы поступать по инструкции, но хотелось показать другим, что мы самые лучшие.
На фотке кстати, типичные ошибки новичка. Ноги должны быть вместе, чтобы не подвернуть в момент касания с землей, а правая рука должна удерживать трос справа внизу, тут же он вцепился ей выше спускового устройства. Хотя конечно, может быть у него какое-то другое спусковое устройство.
Когда я спускался с сорока метров, это было нечто. Выглянув в дверь вертолета, я инструктора внизу не сразу заметил. Букашка на асфальте с высоты человеческого роста выглядит больше. Сесть на бортик и свесить ноги было еще нормально, а вот перенести вес и зависнуть… Когда завис, начал отпускать трос, чтобы поехать вниз, отпустил. Как висел, так и вишу напротив вертолета. Веса всей длины троса хватило, чтобы удержать меня на весу, пришлось толкать трос в спусковое устройство. Но через пару-тройку метров дело пошло. Да пошло настолько хорошо, что стало жутковато. Ветер свистит, трос ползет, перчатка греется. И чем дальше, тем скорость спуска выше, трос короче, усилий для торможения надо прилагать все больше. Перчатка уже горит, дым валит сизый, воняет паленой кожей, руку жжет, а до земли еще далеко… Когда до поверхности от моих ног оставалось метра три, я все-таки трос отпустил и довольно ощутимо приложился ногами об землю.
В следующем году я наученный горьким опытом, когда спускался с этой высоты, одел две перчатки. Правда, чтобы тормозить из-за двух перчаток приходилось сжимать веревку со значительно большим усилием, но это длится недолго, можно и потерпеть.
Все эти тренировки занимали в день часов пять. С дорогой на полигон и обратно. Остальное время орава мужиков болталась по территории базы и маялась бездельем. Поселок чужой, знакомых нет, в гости не сходишь. Лично я терся вместе с парашютистами. Укладывали-перекладывали парашюты. Они ведь тоже тренировались, только прыгали не с вертолета, а из грузового АН-24. Фактически на том же полигоне что и мы. Только мы с утра делали спуски, а парашютисты после обеда. И многие из десантников «тусили» там же, «болели» за своих. Расстилали на поле простынь, и парашютисты стремились приземлиться в ее центр (хоть это было совсем не обязательно, но соревнование же!). Отношение профессиональных парашютистов очень сильно отличается от отношения спортивных. Для них это работа. Опасная, но работа. Нет необходимости попадать точно в цель как у спортсменов, главное не угодить в лес, который рос в полукилометре. Ну, а простынь это так, понты. Хотя на самом деле, это очень красиво, когда ты стоишь внизу и, рядом с тобой опускается человек на парашюте. Спускается он довольно быстро и кажется, что вот-вот он хряснется на землю, но в последний момент он делает взмах руками, тянет на себя «клеванты» (прямо как крыльями взмахивает) и парашют надувается, увеличивается в размере, а парашютист зависает в нескольких сантиметрах над землей. И плавненько так – тюк! Становится на ноги даже не покачнувшись. Не всегда, конечно, так получалось, был случай, когда одного из них тащило ветром по грунтовой дороге и, он сильно ободрал себе ноги об камни. Но в основном они почти всегда прилетали куда надо и даже не падали на землю. Парашюты были у всех «крыло», так что управляемость у них была нормальная.
А еще, на базе, почти у входа в общежитие стоял «лопинг».
Два кольца, одно вращается по горизонтали, второе внутри первого по вертикали. Тут, конечно, красивый, покрашенный и современный. Там конструкция была попроще и местами ржавая. Вместо красивых ремней были обычные брезентовые полоски. Вставляешь ноги в ремни, просовываешь руки в петли и пожалуйста. Шесть степеней свободы. Я в первый же вечер залез в него и крутился практически каждый день по полчаса. А чего… Вечерами делать нечего, с вестибулярным аппаратом у меня проблем никогда не было, а молодость компенсировала силы, потраченные на бесплатный аттракцион. Как ни странно, никто кроме меня даже не попытался залезть в лопинг, даже парашютисты.
Однажды, пилоты самолета пришли к парашютистам в гости. С парой бутылок. Ну, а поскольку я с парашютистами постоянно общался, то пригласили и меня. И вот выпили мы, сидим болтаем о том о сем, ну я и высказал желание прыгнуть с парашютом. Пилоты на меня просто уставились:
–Так ты же парашютист!
– Нет, десантник я.
– Ну, как так-то? Я же сам видел, как ты на лопинге крутишься! Да ни один парашютист лучше тебя не сможет!
В общем, пилоты пообещали на следующий день взять меня в самолет и позволить прыгнуть. Для тех, кто сейчас начнет орать, что это невозможно, что там контроль и порядок, что никто не позволит и т.д. Просто скажу, что это была середина девяностых и, что это был крохотный таежный аэропорт, в котором было два диспетчера, уборщица и начальник порта. Вот он-то и обломил нашу затею. Когда я уже сидел в самолете, за спиной имея круглый парашют, а на груди запасной, когда АН-24 уже прогревал двигатели, из здания аэропорта выбежал начальник и, потрясая кулаками, бросился к самолету. Что он там орал останется тайной, потому как за ревом двигателей не было слышно. Но пилоты не стали взлетать. По рации получили запрет от диспетчера. Ну и пришлось мне покинуть самолет. Откуда начальник порта узнал, что я собрался прыгать, тоже неизвестно, видимо кто-то доложил. Так что, я так и не осуществил мечту юности, прыгнуть с парашютом.
Когда все тренировки были окончены, нормативы выполнены, инструктажи проведены, наш отряд вернулся домой, в свой поселок к родному бильярду и теннису. Ожидая вылета на пожар. И он не заставил себя ждать.
Но об этом уже в следующем посте.
Продолжение следует....
