Авиакатастрофа в "Шереметьево" (Трагедия в "Шереметьево": 41 жертва альянса "Суперджета" и "Аэрофлота" (СПИСОК ПОГИБШИХ, ВИДЕО)) ставит слишком много вопросов, на которые потенциальные виновники - как во власти, так и в бизнесе - совсем не расположены отвечать. Этому соответствует парадоксальный обвинительный тренд в адрес экипажа самолёта, который хотя и поддерживается аффилированными с виновниками СМИ, но по причине своей диковатости даже сейчас успеха не имеет. Причины трагедии, в том числе и в статусе долгоиграющих рисков, постепенно выходят наружу. В этом процессе мы представляем экспертную сторону - академик РАЕН Вадим МАЛЬЦЕВ в беседе с главным редактором "ЭкоГрада" Игорем ПАНАРИНЫМ обращает внимание на то, что гибель пассажиров самолёта от удушья могла произойти из-за наличия горючих и токсичных материалов во внутренней обшивке салона, делающих в момент катастрофы этот риск определяющей угрозой, с которой не совладала (и, возможно, не могла совладать) установленная американская система пожаротушения. Тот же технологический риск, связанный с токсичными и горючими материалами внутренней отделки, принёс России в последнее время рекордное число жертв пожаров в зданиях - "Хромая лошадь" (156), "Зимняя вишня" (60), далее везде и, судя по всему, надолго, если предостережение Вадима МАЛЬЦЕВА и "ЭкоГрада" не услышат в очередной раз.
Игорь ПАНАРИН: Добрый день, в эфире журнал «ЭкоГрад», у нас на связи наш постоянный эксперт Вадим Мальцев, доктор химических наук, академик Российской академии естественных наук. Вадим Васильевич, я хотел бы Вас привлечь к экспертному обсуждению трагического случая в Шереметьеве, о котором сегодня все говорят. 41 человек погиб, по предварительным данным, пятеро находятся в тяжелом состоянии, 31 человек спаслись, и сейчас мы только отходим от шока, от этой информации, Любая трагедия должна чему-то научить, а чему здесь мы можем научиться? И опять же есть такая версия, которую лоббисты сегодня продвигают, что во всем виноват экипаж – чтобы таким образом, найти крайнего, снять и остроту проблем, и остроту обсуждения. Что вы увидели в этой трагедии, на что следует обратить внимание?
Вадим МАЛЬЦЕВ: Я как специалист по трудногорючим материалам, когда узнал, что большое количество людей задохнулись от токсичных продуктов горения, первым делом подумал о креслах самолетных. Внутри кресел поролон, мягки, снаружи сталь. И то, и другое ничем не обработано, видимо, было. А я как раз только что закончил статью – исследование состава, который делает поролон негорючим. Вот сравнили обычный поролон, который сгорает за 15 секунд, и пропитанный нашим составом поролон, который после 106 секунд над газовой горелкой так и не загорелся. И, в частности, в этой статье разоблачаются провокационные заказные заявления, что якобы поролон не очень горючий, он не более опасен, чем древесина, и прочие-прочие глупости. В этой статье я привожу факты, именно факты – результаты исследований токсикологов, которые на примере двух полиуретановых материалов (а поролон – это мягкий полиуретан) показывают, что налицо очень высокая токсичность дыма при горении этих материалов. Поэтому поролон чрезвычайно опасный, так его характеризуют токсикологи, которые провели огромную серию экспериментов. Было время, когда поролон покупали и использовали в самолетах, но фирмы, которые покупали, пропитывали ткань, которая одевается в самолетные кресла. Два года мы им поставляли состав, а потом эта фирма исчезла. Сейчас мы сделали состав, который в десять раз более эффективен и совсем не токсичный, безвредный. И, как я уже в свое время в наших с вами беседах я говорил, что мы работаем, создавая огнезащитные составы, только на отечественном сырье. Технологии наши отечественные, и оборудование, на котором мы получаем, тоже российское. И мы могли бы если бы наши составы широко развернуть, при определенной поддержке, то мы могли бы в деревянных домах полностью предотвратить пожары. Техника стала показывать опасность пренебрежения незнанием по негорючим материалам, или трудногорючим. И я уже вам рассказывал, что трагедия в Кемерово, в «Зимней вишне», где 37 детей погибли, когда загорелся этот сухой бассейн с поролоновыми кубиками, – можно было бы всего этого избежать.
– Вы говорите, что поролон опасен. А какие еще могли быть, по вашему мнению, опасные материалы применены?
– Потенциально опасными объектами считаю в первую очередь кресла, потому что там очень велика масса горючего материала. Кто летал хоть раз в самолете, знает, что самолет насыщен креслами. Второе – это отделка салона. Значит, в принципе, все эти материалы должны быть негорючие, или первой группы по горючести, воспламеняемости, дымообразованию и токсичности. То есть цифра 1 показывает очень высокую степень огнестойкости, очень малую воспламеняемость. И индекс распространения пламени должен быть равен нулю. Что именно использовалось для отделки салона SuperJet, я не знаю и ничего придумывать не буду. Но я абсолютно не уверен, что при отделке салона использовались материалы именно первой группы. Потому что производители токсичных и пожароопасных материалов – это очень настырные люди. Даже я бы их не людьми назвал, а человекообразными существами, которые с чудовищной энергией стараются всунуть свои материалы. Так, в перинатальном центре в Кирове, в 10-этажном здании, отделали полы материалами, выделяющими токсин, который вызывают уродство зародыша в чреве матери. Хорошо, главный врач вовремя спохватился, и я там дал рекомендации – и это ликвидировали всё, токсичность. Но это наиболее вопиющий пример, а так сколько угодно примеров совершенно безответственного поведения. Но эти производители – это чудовища просто. Они, например, для отделки вагонов проталкивают стеклопластик, декоративный стеклопластик – мало того, что он токсичный, он еще и достаточно сильно горючий. И что использовали в SuperJet – я не знаю. Если бы я контролировал вот эту безопасность, в вагонах, в самолетах, то ни одна бы мышь не проскочила, ни одна вошь не проскочила с токсичными или горючими материалами. Но кто этим ведает – откуда я знаю. Я знаю только, что очень часто используются неформальные связи, замешанные на деньгах.
Вот две опасности. Неизрасходованного топлива я не касаюсь, поскольку это не мой вопрос, но мне кажется, что тут всё достаточно очевидно. И я абсолютно не удивлюсь, если при разборке комиссией опять будет, как вы правильно сказали, – гон на пилотов, на погоду, молния ударила, хотя никакой грозы не было (по метеоданным, в отдельных районах Подмосковья в день катастрофы 5 мая гроза всё же была, а в Москве – ливневый дождь – Ред.). И вот, попомните мои слова, ни слова не скажут о горючести материалов. Как было в «Зимней вишне» – там же ни слова. И пожарных кляли, и двери какие-то закрытые, не открыты, и электропроводка, но ни звука про то, что всё здание, начиная от стен и переходя к внутренней отделке, было отделано горючими и токсичными материалами. И ни слова про поролон. Единственный человек в России, кто публично это произнес, – это президент Путин, который сказал, что надо бы вообще-то с материалами разобраться. Но это его заявление было проигнорировано. Никто так материалов и не коснулся. Так что вот это безобразие, я не знаю, наконец, когда это прекратится. Когда в СССР я работал с вопросами токсичности инженерных материалов (с 1972 года в качестве заведующего лабораторией санитарно-химических исследований полимерных строительных материалов в институте ВНИИ Стройполимер. – Ред.), то в моем ведении было 18 заводов по всему СССР – и никто не проскочил с токсичными материалами. Я всех прижимал как вшей тифозных. Они выли, но выполняли. И я еще давал рекомендации, как сделать материалы нетоксичными. Но сейчас, видимо, такого контроля нет. А раз этого нет, то и будут повторяться эти трагедии. Вот посмотрите, и мы вместе посмотрим. Ни слова не будет сказано про горючие материалы. Сказали, что от дыма люди погибли, на этом все закончилось.
– А что касается организационных мер, как Вы считаете, был ли в достаточно степени соблюдены необходимый комплекс организационных мер при эвакуации?
– Думаю, что нет, не были. Вы же летали в самолете, я много раз летал, и десятки, сотни миллионов людей наших летали самолетами. И все помнят, как стюард или стюардесса показывают надувные жилеты, как они расправляются, как они там сами надуваются. Но, при этом ни разу самолет в море не сел. А если упал, то никакие жилеты не нужны. Но ни слова никто не сказал, не написал об эвакуации в случае пожара. А жилеты никогда никому не пригодились. Вообще. Поэтому должны быть, конечно, меры на случай пожара на земле, и с аварийными выходами связанные, и с организацией, как вы правильно совершенно заметили. Вот, вы сказали, что первые 30 человек вышли с чемоданчиками. Значит, они эти чемоданы с верхних полок-то снимали. А какие же чемоданы, когда такой страшный случай, когда надо в мобилизационном экстренном порядке всем без всяких чемоданов выбегать оттуда, чтобы задние могли тоже выйти? Так что ваше предположение абсолютно правильное, что вместо того, чтобы размахивать жилетом этим, как он надувается, объяснять, надо, как вести себя при пожаре.
– Что касается системы пожаротушения. Понятно, что если там было разлито топливо, наверняка тушение было бы проблемным. Но способна ли какая-то эффективная система пожаротушения справиться с огнем?
– Я думаю, что технически вполне приемлемо смонтировать в наиболее пожароопасных местах, скажем, ближе к топливным бакам, углекислотные огнетушители, которые при повышении температуры или при фиксации пламени инфракрасными датчиками автоматически бы начинали работать. Именно углекислотные огнетушители – потому что там, где топливо, неэффективны водяные, они замерзают и так далее. А техника изготовления углекислотных огнетушителей у нас в России давным-давно существует. Вполне можно смонтировать, думаю даже, что там, где идет засос воздуха, какие-то монтируют огнетушители. Я, конечно, не знаю этих технологических секретов, но думаю, что это есть – чтобы не загорались пары топлива. Это вполне возможно. Но занимается ли кто-либо этим – этого я не знаю.
– На самолете была установлена патентованная американская система очень уважаемой фирмы (Autronics/CurtisWright. – Ред.), всё было в конструкции предусмотрено…
– Ну, если было предусмотрено, то молодцы, что я могу сказать.
– А почему они не сработали, как Вы думаете?
– Не сработали – значит, системы недостаточно совершенные.
– Даже патентованные?
– Ой, я вас умоляю. Это еще ничего не значит. Я много патентов читал и читаю. И я вам могу сказать, что абсолютно ничего не гарантирует. Так же, как не гарантируют так называемые сертификаты. Во всяком случае, в нашей стране. И американское – я не уверен. Кто его испытывал, кто давал разрешение – этого я не знаю.
Фото Валерия ЛОМОВА
