В ТАСС прошел круглый стол "Парниковый эффект для экономики: первый год Парижского соглашения", посвященный социально-экономическим перспективам реализации Парижского соглашения для России.О возможностях и угрозах ратификации Россией Парижского соглашения "ЭкоГраду" рассказал руководитель Центра экологии и развития Института Европы РАН Сергей Рогинко.
Сергей Рогинко: Прошедшая недавно Конференция ООН по климату в Марракеше (7 по 18 ноября) стала поводом для нового раунда обсуждения вопроса: нужно ли Парижское соглашение России? Обычный довод сторонников быстрой ратификации – «мы ничего не теряем и ничем не рискуем». Так ли это и не скрываются ли за внешне мягким режимом обязательств Соглашения скрытые подводные камни? Эти обязательства, конечно, принимаются странами добровольно, но не стоит забывать о их обязательном пересмотре каждые 5 лет в сторону ужесточения. И если сейчас взятая нашей страной планка на 2030 год в размере 70% выбросов от уровня 1990 г. вполне по силам нашей экономике и объективно не требует жестких мер по ограничению корпоративных выбросов, то что будет, если каждые 5 лет эта планка станет регулярно опускаться на ощутимую величину? Тогда рано или поздно дойдет до принудительных заданий отраслям и предприятиям по снижению выбросов, с соответствующей финансовой нагрузкой на корпорации. Стоит также учесть, что свободу маневра до 2030 года нынешняя планка обеспечивает только при нынешнем (нулевом или отрицательном) росте экономики. А если экономика начнет всерьез расти (было же такое в «нулевые»)? Тогда ограничения на выбросы появятся уже через несколько лет и начнут «душить» реальный сектор.
Не надо забывать и о том,-продолжает Сергей Рогинко, - что со временем эта «мягкая» конструкция Соглашения, с добровольными обязательствами, принимаемыми «снизу вверх», может трансформироваться в жесткую структуру, диктующую странам их обязательства «сверху вниз». Возможность эта заложена в т.н. принцип «климатической справедливости». Что такое «климатическая справедливость», нам хорошо известно: это равные права для каждого живущего на планете на загрязнение окружающей среды, включая выбросы парниковых газов в тоннах СО2 – эквивалента. А в России, как известно, выбрасывается на человека в 2 раза больше, чем в среднем по миру. Мы готовы сократить выбросы в 2 раза? У нас на это есть средства? Мы будем транслировать эти ограничений на предприятия страны, доводя их до банкротства?
«ЭкоГрад»: Какие еще риски есть в ратификации Парижского соглашения?
Сергей Рогинко: Есть в решениях Парижской конференции и упоминание «цены на углерод», которое далеко не безобидно. И не надо питать иллюзий насчет того, что между ценой на углерод и углеродным налогом существует какая-то принципиальная разница. Ее нет, и введение глобальной цены на углерод (если его допустят) будет означать только одно: дополнительную финансовую нагрузку на все предприятия реального сектора. Выдержат ли это российские корпорации (и экономика в целом) – большой вопрос.
«ЭкоГрад»: Парижское соглашение по климату в последнее время притягивает к себе повышенное внимание. В чем причина?
Сергей Рогинко: Конференция ООН по климату в Марракеше была ознаменована небывалым замешательством сторон, вызванным итогами президентских выборов в США. Все, кто читал предвыборную платформу Республиканской партии, обратили внимание на жесткую критику «климатического экстремизма» - попыток возложить на человечество ответственность за глобальное потепление. Прочитав абзацы платформы, относящиеся к теме изменения климата, сразу понимаешь, почему команда Клинтон-Гора-Обамы так спешила с ратификацией Парижского соглашения. Текст начинается с азов климатической проблемы, с позиций главных сторонников антропогенной гипотезы глобального потепления - Международной группы экспертов по изменению климата (МГЭИК). Эта группа именуется политическим механизмом, далеким от научной объективности, ненадежность которого выражается в нетерпимости к ученым, не разделяющим их точку зрения. Поэтому и отношение к рекомендациям этой группы обещано соответствующее. Республиканцы заявляют о своем неприятии повестки дня как Киотского протокола, так и Парижского соглашения.
Что еще? В разделе по энергетике написано: «Мы выступаем против любого углеродного налога. Он может вызвать увеличение цен на энергию выше разумного, ударяя, прежде всего, по семьям, которые и так бьются изо всех сил, чтобы оплатить свои счета». Объявлено о смене подхода к альтернативным источникам энергии, включая отмену субсидирования: обещано, что налогоплательщики больше не будут оплачивать правительственные субсидии производителям ВИЭ. Любимчиков администрации по видам производимой энергии больше не будет: все виды энергетики, покрывающие потребности страны, будут это делать на основе рыночной конкуренции. В итоге сформулировано: «Изменение климата далеко от того, чтобы стать главным вопросом национальной безопасности. Это победа экстремизма над здравым смыслом». В чей огород пущены камни – понятно каждому, кто помнит, что именно Барак Обама год назад объявил изменение климата главной угрозой для США.
И наконец, вишенкой на торте можно считать требование немедленного прекращения финансирования Соединенными Штатами органов и мероприятий РКИК ООН и т.н. «Зеленого Климатического Фонда». Значение этой фразы трудно переоценить, особенно в контексте особой роли денежных вопросов для представителей США. Для которых деньги – уже последний довод; после них – только ракеты «Томагавк».
В ходе избирательной кампании теме изменения климата и Парижскому соглашению изрядно досталось от кандидата от республиканцев Трампа, который неоднократно заявлял, что считает мистификацией угрозу «глобального потепления», якобы катастрофического изменения климата в результате антропогенного воздействия. Трамп обещал на посту президента инициировать выход Соединенных Штатов из этого Соглашения и других «сдерживающих» международных договоров по климату. Такой выход облегчается тем, что Обама решился на процедуру ратификации, которую многие считают нелегитимной. Он ратифицировал Соглашение единолично, «собственной авторучкой», без одобрения Сената, заявив, что Соглашение как бы не является международным договором. Поэтому те отечественные эксперты, которые подгоняют Россию со сроками ратификации, ссылаясь на то, что все мировые державы уже ратифицировали Соглашение, как минимум, не просчитывают перспективы. И осторожная позиция России, не спешащей с ратификацией, оказалась в итоге самой дальновидной. Наши взгляды на проблему – это здоровый прагматизм, увязка экологических приоритетов с интересами экономического развития. То, что это созвучно с взглядами новой администрации США – только повод превратить климатическую тематику в площадку сотрудничества с нашими странами.,- подытожил руководитель Центра экологии и развития Института Европы РАН Сергей Рогинко.
Александр Перепечко
