Любая религия имеет в своем арсенале апологетику – как систему защиты, но не всякой религии удаётся привести своё вероучение в соответствие с окружающей действительностью, которая помимо богослужебных ритуалов требует от верующих еще и социокультурной состоятельности. Именно эту диалектическую закономерность раскрывает профессор Мухетдинов, в своей статье «Л. Н. Толстой и ислам: к переосмыслению места мусульман в российском культурном каноне», вышедшей в журнале «Вопросы теологии» (2022 Т. 4, № 1. С. 92-109).
История мусульманских народов Северного Кавказа, Поволжья, Урала и Сибири полна драматических событий, ярких страниц и героических имён. Поэтому тема вхождения мусульманских народов в состав Русского царства, а затем еще Российской империи имеет для нас концептуальное значение. Ведь не зря предтеча научной историографии и социологии Ибн Халдун начинает свою «Мукаддиму» с перечисления дефиниций истории как дидактического учения. И статья доктора теологических наук, профессора Санкт-Петербургского Государственного Университета Дамира Мухетдинова в полной мере оправдывает метод Ибн Халдуна так, как направляет мысль мусульманской читающей аудитории на достижение своих законных прав – правовыми методами.
Иными словами в статье, назовём её сокращенно: «Толстой и ислам: к переосмыслению», смело затронуты такие дефиниции, к которым другие алимы/богословы даже не приближаются. И дело тут не столько в смелости, хотя и она важна, сколько в умении академическими средствами препарировать места с опасными патологиями. А таких мест в нашем российском обществе, которое Запад уже несколько месяцев подвергает беспрецедентно-несправедливым санкциям, еще не мало. Удивительно и даже странно, что они, проблемные места есть и сегодня, когда центры мировой цивилизации подошли к своей фантастической кульминации. Т. е. выходит, что каких бы высот не достигали наука и техника первозданные представления о религии, читай о догмах, и впредь будут будоражить умы верующих и неверующих. Да и в который уже раз атеисты ошиблись, списывая теистов с мировоззренческой авансцены.
Как бы то ни было, профессор Мухетдинов, развёртывая в статье свою апологетическую мысль, репрезентирует типические трактовки ислама со стороны крупнейших представителей российской культуры XIX века:
«– ислам как цивилизационный враг исторической России (Данилевский, отчасти западники и славянофилы);
– ислам как несовершенное христианство (Чаадаев) или потенциальное православие (евразийцы);
ислам как форма духовности, принципиально чуждая российской религиозности (Федоров);
– ислам как одна из богооткровенных религий, однако, менее совершенная, чем христианство (Соловьев);
– ислам как вероисповедание значительной части населения России, которое необходимо уравнять в правах с христианским населением и обеспечить ему возможность беспрепятственной культовой практики (евразийцы);
– ислам как одна из религиозных традиций, подобная историческому христианству: разделяющая с ним фундаментальные общерелигиозные истины и по-своему искажающая их в ходе исторического развития».
Для желающих ознакомиться более подробно с типическими трактовками ислама со стороны деятелей культуры дореволюционной России, профессор даёт ссылку на свою монографию. Но и того, что изложено в формате статьи достаточно для представления о том, каким было отношение в Российской империи к исламу и мусульманам. Поясняя свою критическую мысль о положении дел мусульман в России в XIX веке, профессор Мухетдинов пишет и о делах в текущей исторической действительности:
«Указанный недостаток отечественной рефлексии над цивилизационной спецификой России в полной мере воспроизведен в 90-е годы XX — начале XXI в. Возрождение русского религиозно-философского наследия, развитие идей, обосновывавших уникальность России как «государства-цивилизации», сопровождалось отсутствием внимания к исламу и мусульманскому населению. Если ислам и упоминался, то только мимоходом. Реальных попыток учета, осмысления российской мусульманской идентичности, а также ее интеграции в цивилизационную стратегию предпринято не было. По моим наблюдениям, это всегда сопровождалось крайне низким уровнем знания об исламе в среде российской интеллигенции».
Также совершено справедливо профессор сетует на то, что наша отечественная интеллигенция во многом переняла исламофобский дискурс Запада. Действительно упрёки в архаичности мусульман, угнетении женщин и тяжкие обвинения в терроризме стали навязываться общественному мнению на постсоветском пространстве после развала СССР. Запад сам порождал террористические чудовища типа Талибан, Алькайда и др., и параллельно с этим горланил на весь мир: «Ату мусульман! Они террористы». В этой связи удивляли и российские СМИ, и прочие деятели отечественной культуры и науки тем, что охотно подхватывали дезинформативные посылы агентов Запада, хотя и понимали прекрасно, откуда ветер дует.
Отсюда должно быть ясно, что мусульманское духовенство и здравомыслящие алимы/богословы были вынуждены отражать провокационные контенты в чрезвычайно сложных условиях.
Возвращаясь к эпохе дореволюционной России, надо сказать, что Мухетдинов не забывает отмечать и положительные стороны в отношении к мусульманам. Он говорит, что каждый из откликавшихся на тему мусульман «создал в разной степени справедливый образ ислама, который позволяет прояснить, что привлекало и что отталкивало в исламе выдающихся деятелей русской культуры». А такая информация дорогого стоит и, как материал тянет на несколько кандидатских, а может и докторских диссертаций. Однако беда в том, что полную правду по данным вопросам никто не скажет, а если даже скажет, опубликовать не решится, тем более в виде ученой диссертации.
Парадоксально, но факт. В таких казалось бы простых вопросах, что привлекает и, что отталкивает в той или иной религии, оказывается гнездиться совсем не простая интрига. Но это тема для совершенно другой публикации, а потому вернёмся, как говориться, к вишенке на торте, а именно к Толстому.
«В отличие от евразийцев и других крупных русских мыслителей, Л. Н. Толстой был знаком с исламом и воспитанными им людьми не только по книгам», – поясняет Мухетдинов.
Впервые Толстой побывал в Казани в 13-летнем возрасте, где оказывается его дед был губернатором с 1815 по 1820 год. Толстой учился в Казанском университете на отделении восточных языков, затем перевелся на юридический факультет, не закончив бросил учёбу и поступил на военную службу.
Также мы узнаём из статьи Мухетдинова о том, что Толстой переписывался с Верховным муфтием Египта Мухаммадом Абдо. Процитируем небольшую часть письма Толстого:
«Дорогой друг. Я получил ваше хорошее и чересчур хвалебное письмо и спешу ответить, чтобы уверить вас, что оно доставило мне большое удовольствие, поставив меня в общение с просвещенным человеком, хотя и другого вероисповедания, чем то, в котором я родился и воспитывался, но одной со мной веры, ибо вероисповедания различны и их много, но вера существует лишь одна — истинная...»
Конечно, рациональные суждения Толстого о вере и вероисповедании, у нормального мусульманина вызовет снисходительную улыбку. Тем не менее гениальный русский писатель внес в российскую культуры огромное КПД толерантности и гуманизма, которые оказались сильно попраны революцией 1917 года. Но так уж было угодно Всевышнему, что репрессии большевиков не смогли уничтожить культурный код Толстого, засеянные великим писателем семена толерантности и гуманизма дали новые всходы в постсоветскую эпоху.
Таким образом, мы должны прийти к пониманию, что основная мысль профессора Мухетдинова в вышеназванной статье заключается в необходимости обращать внимание на правовые и политические аспекты жизни, не ждать пока за нас кто-то что-то сделает, а самим трудится на поле социокультурного кода страны. Ограничиваясь молитвами и чтением текстов Священного Писания вряд ли мы заслужим довольства Всевышнего. Необходимо еще трудиться на земле, на заводах и в конструкторско-изобретательных лабораториях. И в этом аспекте еще раз просматривается естественная адаптация диалектики к основам ислама.
Если уже совсем просто и кратко говорить, то профессор Мухетдинов хочет нам внушить такую мысль: «Мы должны опережать иноверцев не только в единобожии, но еще в реальных секторах экономики, науки, права и т. д.».
Согласитесь, желание законное во всех степенях позитивного и шариатского права, которые хотя и являются антиподами, но по воле и мудрости Всевышнего Творца, легко укладываются в диалектический джихад или иначе: в рамки разумного отношения к жизни, труду и вечности.
Магомед СУЛТАНОВ-БАРСОВ
Все выпуски журнала «ЭкоГрад» в электронной версии читайте на pressa.ru,
Бумажные экземпляры спецвыпусков и книги В. Климова можно приобрести на OZON
