Сейчас сложно задавать вопросы учёным. Фокус внимания простаивает без победных вершин и бурлящих кратеров прогресса, общество занято релаксом и строительством особо прочных скорлупок, креаторы прогресса массово десоциализируются (как президент РАН Александр Сергеев, который (на момент сдачи номера в печать) больше главой академии быть не хочет), в общем, унылая картина поздней когнитивной осени. Но радует то, что наши люди — как всегда, на коне!
19 сентября постоянному автору и эксперту «ЭкоГрада», президенту Нанотехнологического общества России, доктору технических наук, профессору, почетному президенту компании «НТ-МДТ Спектрум Инструментс» Виктору БЫКОВУ исполняется 72 года. По причинам, обозначенным выше (и не нами), актуальный разговор переносится на более комфортное время, а пока вспомним старый диалог почти двухлетней давности и оценим системный прогноз сегодняшнего именинника на инновационную ситуацию ближайших лет. Несомненно, что тренд научно-практической суверенизации может вскружить головы и влиять на брожение умов, но предсказания учёного — креатора механизмов с опытом комплексных решений, совсем не похожи на измышления специалиста — обладателя когнитивного флюса, увековеченного Козьмой Прутковым. И научный прогресс, чтобы мы ни говорили о контексте, мало зависит от вида из окна, на что нам вполне прозрачно намекает актор (если не сказать больше — пантакратор) научно-практических комбинаций Виктор БЫКОВ.
И ЭТО ВСЁ О НЁМ
Виктор Александрович Быков родился 19 сентября 1950 года в Саратове. В 1973 году окончил Московский физико-технический институт (факультет физической и квантовой электроники), работал в Научно-исследовательском институте физических проблем им. Ф. В. Лукина (ныне — ФГУП «НИИФП» НИЦ «Курчатовский институт», Зеленоград), пройдя путь от инженера до начальника отдела, а с 2011 года — заместителя директора этого института по науке. Кандидат физико-математических наук (1998), доктор технических наук (2001), профессор кафедры микроэлектроники МФТИ.
Во время работы в институте возглавлял исследования в области молекулярно-упорядоченных структур. Результатом исследований стала разработка метода ориентации жидких кристаллов, применяемых в производстве ЖК-индикаторов, создан новый класс материалов и опытные образцы экранов. В разные годы руководил разработкой туннельных и зондовых микроскопов СТМ-4 и «Солвер», платформы для зондовой нанолаборатории «ИНТЕГРА» и исследовательской платформы «НАНОФАБ». Разработанные под его руководством аналитико-технологические комплексы включают более 40 зондовых методик наноизмерений и нанотехнологических воздействий. Является автором и соавтором более 200 научных трудов, в том числе 160 заявок на изобретения и патенты.
В 1989 году вместе с командой выпускников МФТИ создает компанию МТД, которая в 1993 году была преобразована в ЗАО «Нанотехнология МДТ» (НТ-МДТ). Основное направление бизнеса — создание научного оборудования для исследований во всех областях нанотехнологий. Международное признание продукция НТ-МДТ получила уже в новом веке. Американский журнал Research&Development четырежды называл научное оборудование НТ-МДТ лучшими инновационными разработками года (2006, 2009, 2011, 2012), в 2010 году консалтинговое агентство Frost&Sullivan отметило НТ-МДТ за вклад в развитие отрасли и создание конкурентоспособной продукции.
Является одним из соавторов и руководителей «Наноэлектроника», «Электронное машиностроение». Президент Нанотехнологического общества России, председатель Гильдии предприятий высоких технологий и инноваций Московской торгово-промышленной палаты, лауреат премии Правительства РФ в области науки и техники 2004 года. В 2011 году награжден медалью ЮНЕСКО «За вклад в развитие нанонауки и нанотехнологий», лауреат международной премии «ROSNANOPRIZE-2014».
ИЗ АРХИВА «ЭКОГРАДА». ВИКТОР БЫКОВ: «В ГОЛОВУ ВЛАСТИ СТАЛ ВСЕЛЯТЬСЯ РАЗУМ» (интервью от ноября 2020 г.)
Наше общение с Виктором БЫКОВЫМ длится уже не одно десятилетие, и за это время реперные точки этого диалога успели сложиться в канон, а канон — стать ритуалом. Всякий раз не я беру у него интервью или задаю вопросы — это Виктор Александрович в абсолютно бесстрастной манере с небольшой толикой профессорской иронии принимает у меня экзамен. В его «Мир ― Системе», апеллирующей к Иммануилу Валлерстайну, есть издавна сложившаяся стабильность, позволяющая относиться к вторжению постороннего подчёркнуто снисходительно ― и мне, и сотням других контактёров давно определены их места в конфигурации диалога, и анекдотическое «не так сели» в этой системе не возникает. Оценки Виктор Александрович редко ставит высокие, но я к ним и не стремлюсь ― от профессора ждёшь маркеров и векторов комплексного развития, где наука, философия и практики нерасторжимы в ленте Мёбиуса, а экзамен неотделим от работы над ошибками. Но зато, вникнув в очередную внутреннюю метаморфозу системы Виктора БЫКОВА, понимаешь, как жить и выживать дальше. Так и живём.
Игорь ПАНАРИН.
***
— Виктор Александрович, прошло более года после нашей крайней встречи. Тогда мы говорили в том числе и о том, что есть изменения и ограничения, которые наложил COVID-19 на наши планы и их реализацию. Можем ли мы сейчас — через год — говорить о том, что Нанотехнологическое общество России выходит из этих ковидных ограничений и будет обновлять планы в сезоне 2021-2022 года? Если да, то о каких наиболее желательных событиях Вы могли бы рассказать и какие из этих событий могли бы анонсировать?
— Говорить, что ковид никак не повлиял на работу Нанотехнологического общества, нельзя — даже некоторые руководители региональных отделений от него пострадали, а это означает, что они не могут участвовать в конференциях, да и вообще действовать правильным образом им тяжело. Ну и, например, конференции Нанотехнологического общества всегда проходили в очном режиме, а в прошлом году — в онлайне. Это безусловно сказывается на общении людей. Да и, кроме всего прочего, болезнь — нехорошая штука, быстро не проходит, и у меня есть друзья, болевшие 4-5 месяцев. Сам я прививку сделал, не заразился, а вот академик Юрий Гуляев решил отметить 18 сентября 2020 года свои 85 лет ― и заболел после этого, до конца не оправившись даже до нынешнего момента. Это явно не грипп, гораздо боле серьёзная вещь.
Планы наши довольно стабильны, Нанотехнологическое общество ведь более 12 лет существует, есть традиции, наработки. Естественно, будет проводится очередная конференция в середине декабря, хотя придётся её провести в онлайн-режиме, проводятся региональные сборы, когда это оказывается возможным. Раньше мы это проводили чаще, теперь всё сложнее.
— Мы хорошо помним те площадки, которые Вы раньше формировали, например, в Общественной палате РФ, в других столичных научных сообществах. Что с ними стало в пандемию?
― Этого уже нет именно из-за ковидных ограничений. Если говорить о работе с Общественной палатой или конкретно с Евгением Велиховым (председатель президиума ООО «Российская ассоциация содействия науке», экс-секретарь Общественной палаты РФ. ― Ред.), когда наши семинары проводили рядом с Курчатовским институтом, президентом, а затем и почётным президентом которого он является, то уже больше года ничего нет.
— И на других площадках Москвы, получается, ваша деятельность свёрнута?
— Она не свернута, но проводится в других форматах — через интернет, Zoom. Хотя, к примеру, наши нанотехнологические семинары и экскурсии проводились в МИФИ каждый месяц — сейчас, естественно, всё заглохло.
— Кстати, на площадке Общественной палаты было очень много студентов, и после ваших выступлений в Нанотехнологическое общество вступало очень много молодых людей. Сейчас есть тот же приток молодёжи, какой был в эпоху россыпи Ваших публичных мероприятий?
— Значительно меньше. Сказать, что он совсем прекратился, нельзя, но что сильно уменьшился – это факт. Но и на последней конференции молодых ребят было достаточно много. Это же не просто наши желания — таков новый мир, который пришёл. Вот сейчас пишу отзыв на диссертацию, посвящённую адаптивной памяти, на основе которой можно делать нейроподобные системы «а-ля мозг». Они родственны нейронам по типу действия — могут обучаться. Ведь нейрон интересен тем, что если энное количество обращаться к нему, то с ним образуется связь гораздо боле сильная. Так же и здесь.
— Можно сказать, что уровень этой работы сопоставим с работами о графене?
— Если говорить о графенах, то там много шуму. Графен, углеродные нанотрубки нашли своё применение как добавка к бетону — хорошо связывает. У нас в Новосибирском академгородке образовано их производство с филиалами во многих странах. Сфера их приложения — добавки, которые модифицируют свойства красок, покрытий, их укрепляют и улучшают. Если же говорить про электронику, то там графен нигде не применяется. Конечно, Новосёлов и Гейм с ним прошумели сильно, получили Нобелевскую премию (2010 год), но это не тот материал, который активно применяется хотя бы где-то — нет таких приложений.
— И ещё про нанотрубки. Я помню доклады на Петербургских встречах лауреатов Нобелевской премии у Жореса Алфёрова, где утверждалось, что эти нанотрубки, если будут заполнены неким лечащим веществом, то, как серебряная стрела, могут быть доставлены к месту поражения.
— Никто не делает таким образом. Что доказано сейчас, кстати, и с помощью наших приборов, — они, по крайней мере, не являются вредными. Думали, что они канцерогены, инициирующие рак, — оказалось, нет. Попадая в организм в ограниченных количествах, они обволакиваются белками, модифицируются и спокойно выводятся ― просто пропадают. А увидеть их можно легко при помощи наших приборов, и проследить динамику их применения.
— Имеете в виду атомно-силовые микроскопы?
— Это рамановские — комбайн атомно-силовых и спектральных приборов, которые работают в режиме регистрации рамановского конверсионного рассеяния.
— Мы вспомнили о нанотрубках в пору всеобщих ограничений, когда нам предложили надеть маски, перчатки, вспомнили о тех докладах, где утверждалось, что специальные краски с нанотрубками могут нести или иметь дезинфицирующие свойства.
— Дезинфицирующие — сомневаюсь, а с кой стати? А по части увеличения срока службы покрытий — это вполне, они хорошо связывают материалы, унифицируют.
— Речь шла о том, чтобы добавить в краску нанотрубки с дезинфицирующим составом.
― Ну если туда напихать что-то внутрь, то наверное… Но нет сведений, что кто-то это производит.
— Но это может быть сформулировано как научно-инженерная задача, или Вы скептически на неё смотрите?
(мимика отторжения) Я бы не сказал, что это какой-то сверхпрогресс. Как модификатор — они хороши. Если туда запихать что-то, то это другой вопрос, но ведь важно, чтобы это «что-то» потом из нанотрубки и вылезло, а если оно просто будет там находиться, то что дальше? Ничего. Возникает вопрос: каким образом оно будет оттуда выходить? Скорее всего никаким. Как туда засела, так и будет там сидеть. Может, существуют какие-то активные модификаторы, но это отдельный вопрос. Пока я про такое не слышал.
— Я бы хотел напомнить о чудесном приборе НАНОФАБе, который Вы нам показывали 10 лет назад, помню, тогда мы входили в полностью герметичную комнату в шапках. Я в этой комнате сорвал цветочек, и он сейчас у меня вырос в огромное дерево. НАНОФАБ вырос в такое дерево?
— Многие работы были по крайней мере приторможены не по нашей инициативе. У нас несколько лет электроника и электронное машиностроение совсем не развивались. Сейчас же осознание приходит, что так жить нельзя. Были разные поползновения, что-де мы богатые и всё купим…
— После этого падали спутники.
— Само собой, но дело даже не в этом. Был у нас один такой завод, завозили его сюда из Нидерландов в течение 10 лет. Но дело в том, что и оборудование, и программное обеспечение нуждаются в стабильном сетевом сервисе. И запускать это оборудование должны были иностранцы, но потом, по первому свистку, связанному, очевидно, с политикой (присоединение Крыма), снялись оттуда. Всё это остановилось и до сих пор стоит, ничего не работает. Сейчас зависимость от внешних факторов очень большая, гораздо большая, чем была со времена СССР, ― в том числе из-за сетевых сервисов, сетевой иглы, которая позволяет выключить любой комплекс в любой момент. Если ты своего не развиваешь, то тебе нужно быть образцово послушным, прыгать на задних лапах и ни про какие Крымы и не думать ни в каком месте. Сказано тебе: делать вот это — делай, а не будешь — мы тебя накажем. Сейчас, слава Богу, уже не так. Сегодня как раз был разговор с одним из проректоров МИЭТа, где предполагаем сейчас делать лабораторию, — раньше сделать этого было нельзя, просто никто не финансировал. Деньги отсюда уходили большие, а вот куда девались они потом — это отдельный случай. Но сейчас ситуация для нас меняется в лучшую сторону, тенденция есть, что разум начал посещать наши руководящие органы. И случается это по простой причине — очень сильно обострились отношения между Россией и Европой, США.
— Теперь про нанотехнологический бум. 12 лет назад мы видели бравурные клипы про нано, было множество мероприятий, был Летний нанотехнологичесий лагерь в Пензе. Я его снимал для фильма «Россия без гиков», маркируя место нанотехнологий в выборе современной молодёжи. Я возил этот фильм (кстати, хронометраж — 52 мин) в Китай при поддержке РОСНАНО и увидел там к нему огромный интерес. Сейчас мы наблюдаем спад нанотехнологической шумихи, ну а насколько этот медийный спад соответствует реальной ситуации?
— Поясняю. Вы когда в первый раз услышали про нанотехнологии?
— В первый раз, наверное, в 2007-2008 годах.
— Ну а я — в 1976-м. Тогда, когда это только появилось. И услышал потому, что мы этим просто занимались, например, молекулярной электроникой. И в 1989 году мой отдел в НИИ физпроблем назывался «отдел молекулярной нанотехнологии». Нанотехнология была, есть и будет, потому что это естественный ход развития электроники, ― ведь сейчас другой, кроме наноэлектроники, вообще нет. Но у нас в стране электронику, к сожалению, как и некоторые другие отрасли, было решено верховными правителями из Вашингтона разрушить — «здесь этого всего не надо, пускай добывают нефть, газ, плавят алюминий, титан — и поставляют нам, а промышленность здесь не нужна — её нужно ликвидировать». И ликвидировали ― Зеленоград раньше был центром электроники, а сейчас он уже нет, и подобных предприятий уже ничтожно мало. Это был результат разрушения всей системы, когда люди вместо прогресса, развития занимались проблемами выживания, ездили, закупали штаны. Сейчас, конечно, по-другому закупают, но принцип не изменился.
Но уже, слава Богу, Россия сейчас стала независимой в продовольственной сфере. Сейчас в продаже сыр — не швейцарский, наш, и все едят, никто не помер. И это очень хорошо. И сейчас в голову власти начал вселяться разум, и предполагается начать развитие новой электроники. Но самый правильный ход развития ― тот, который прорисовал в своё время Сталин, по которому потом пошли китайцы. Это означает, что есть крупная промыщленность — плановая и находящаяся под управлением государства, и есть мелкая — небольшие компании, инициатива частного сектора. У нас такой уклад был разрушен, а в Китае — нет. И вот сейчас мы видим, как преобразовался Китай, ну а нас пока только движение есть. В Китае живут 1,4 млрд человек, у нас — в 10 раз меньше, а площадь у нас — в 2 раза больше. Поэтому без развития промышленности нельзя ожидать чего-то хорошего для нашей великой державы — она перестанет быть великой. Но сейчас есть положительная тенденция — а её долго не было видно.
Мы помним РОСНАНО, помним Анатолия Чубайса. Я с ним очень хорошо персонально знаком. Он мне говорил: «Ты существуешь не благодаря, а вопреки». И это правда. Они же не занимались никаким развитием, деньги брали и давали их не предприятиям, говоря: «Откроем проект, первоначально вы тратите деньги сами, если у вас что-нибудь получится, мы вам столько же дадим». Эти деньги клали в банк и жили на проценты — замечательно жили! Вот сейчас Чубайса оттуда попросили, РОСНАНО преобразовалось, во что оно превратится в конце концов — я пока не знаю. Но хуже от этого не будет точно. Потому что было шума много, а толку мало. Да и само это понятие «нано» было опорочено, говорили: «Это что? Чубайсятина, что ли?». Хотя никакого отношения Чубайс к «нано» не имел. И нанотехнологии — это естественный ход развития технологий, больше ничего. И как это развивалось, так и будет развиваться, как было нужно, так и будет нужно.
— Я хочу Вам напомнить о лекции в прямом эфире, когда Вы пригласили одного из школьников, рассказавшего о работах с наноэдьюкаторами. Это тогда вызвало большой интерес. Дал ли проект наноэдьюкаторов какие-то весомые результаты?
— Очень во многих классах — и в России, и по миру — стоят эти приборы. Они улучшились, туда в управление внесены элементы искусственного интеллекта, которые призваны облегчить их использование, чтобы получать хорошие результаты. Постоянная практика — вот сейчас открываем лаборатории, где будут стоять эти наноэдьюкаторы, и в уже упомянутой лаборатории в МИЭТе тоже будут классы с ними. Как эти эдьюкатры появились? Когда Жорес Алферов получил Нобелевскую премию (2000 год), надо было что-то дарить, «так вот, Жорес Иванович, эдьюкатор тебе в подарок» ― и первый, и второй варианты пошли ему. Так этот прибор появился в его Акалемическом университете (не знаю, как он будет дальше жить, наверное, присоединится к питерскому Политеху). Так что это никуда не пропало, всё благополучно развивается. Потому что они нужны — если использовать последние модификации, то на них можно делать хорошие исследовательские работы. Нет автоматизации, но она там, может быть, и не особенно нужна. Работать на них легко, хорошо, и вопросов нет. Так что это всё продолжается…
Беседовал Игорь ПАНАРИН, фото автора, Валерия ЛОМОВА, интернет-ресурсов.
ТАК ПИСАЛ «ЭКОГРАД»
Системный критик. Виктор БЫКОВ: «Остров Москва» ‑ это бред!» // ЭкоГрад. 2013. №3. С. 64-69;
Корреспондента «ЭкоГрада» нашла премия // ЭкоГрад. 2014. №11. С. 131-133;
Апологет нанопрогресса. Виктор БЫКОВ: «Мы увеличиваем энтропию Вселенной» // ЭкоГрад. 2014. №12. С. 164-177;
