Памятники Бисмарку стоят во всех крупных городах Германии, его именем названы сотни улиц и площадей. Его называли Железным канцлером, его называли Reichsmaher, но если это перевести на русский, получится уж очень по-фашистски — "Создатель рейха". Лучше звучит — "Создатель империи", или "Создатель нации".
Ведь все немецкое, что есть в немцах, — от Бисмарка. Даже неразборчивость Бисмарка в средствах повлияла на нравственные критерии Германии."Бисмарк — счастье для Германии, хоть он и не благодетель человечества, — писал историк Брандес. — Для немцев он то же, что для близорукого — пара превосходных, необыкновенно сильных очков: счастье для больного, но большое несчастье, что они ему нужны".
Отто фон Бисмарк родился 1 апреля 1815 года, в год окончательного поражения Наполеона. Будущий победитель трех войн вырос в семье землевладельцев. Его отец в 23 года оставил военную службу, чем разгневал короля настолько, что тот отобрал у него звание ротмистра и мундир. В берлинской гимназии он столкнулся с ненавистью образованного бюргерства к дворянам. "Своими выходками и оскорблениями я хочу открыть себе доступ в самые изысканные корпорации, но все это детские игры. У меня есть время, я хочу руководить моими здешними товарищами, а в дальнейшем — людьми вообще". И Отто выбирает профессию не военного, а дипломата. Но карьера не складывается. "Я никогда не смогу выносить начальства", — скука жизни чиновника заставляет юного Бисмарка совершать сумасбродные поступки. В биографиях Бисмарка описана история, как юный будущий канцлер Германии влез в долги, решил отыграться за игорным столом, но страшно проигрался. В отчаянии он даже подумывал о самоубийстве, но в конце концов сознался во всем отцу, который ему помог. Однако несостоявшемуся светскому франту пришлось вернуться домой, в прусское захолустье, и заняться ведением дел в семейном имении. Хотя он оказался талантливым управляющим — путем разумной экономии он сумел увеличить доходы родительского поместья и вскоре полностью расплатился со всеми кредиторами. От прежней расточительности не осталось и следа: он больше никогда не одалживал денег, сделал все, чтобы в финансовом отношении быть абсолютно независимым, и к старости был самым крупным частным землевладельцем в Германии."Мне изначально претят, по самой своей природе, торговые сделки и чиновничья должность, и вовсе не считаю безусловной удачей для себя сделаться даже министром, — пишет в то время Бисмарк. — Мне представляется более респектабельным, а при некоторых обстоятельствах и более полезным возделывать рожь, нежели писать административные распоряжения. Мое честолюбие устремлено не к тому, чтобы повиноваться, а скорее к тому, чтобы приказывать".
"Пора в бой", — решил Бисмарк в тридцать два года, когда он, помещик средней руки, был избран депутатом Прусского ландтага. "Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и выборов", — скажет он потом. Дебаты в ландтаге захватывают его: "Удивительно, сколько дерзости — сравнительно с их способностями — высказывают ораторы в своих выступлениях и с каким бесстыдным самодовольством осмеливаются навязать такому большому собранию свои пустые фразы". Бисмарк так громит своих политических противников, что когда его рекомендовали в министры, король, решив, что Бисмарк слишком кровожаден, начертал резолюцию: "Годен, только когда безраздельно хозяйничает штык". Но вскоре Бисмарк оказался востребованным. Парламент, пользуясь старостью и инертностью своего короля, потребовал сократить расходы на армию. И понадобился "кровожадный" Бисмарк, который мог бы поставить зарвавшихся парламентариев на место: прусский король должен диктовать свою волю парламенту, а не наоборот. В 1862 году Бисмарк становится главой прусского правительства, спустя девять лет, первым канцлером Германской империи. В течение тридцати лет он "железом и кровью" создавал государство, которому предстояло сыграть в истории XX века центральную роль.
"Мне изначально претят, по самой своей природе, торговые сделки и чиновничья должность, и вовсе не считаю безусловной удачей для себя сделаться даже министром, — пишет в то время Бисмарк. — Мне представляется более респектабельным, а при некоторых обстоятельствах и более полезным возделывать рожь, нежели писать административные распоряжения. Мое честолюбие устремлено не к тому, чтобы повиноваться, а скорее к тому, чтобы приказывать".
"Пора в бой", — решил Бисмарк в тридцать два года, когда он, помещик средней руки, был избран депутатом Прусского ландтага. "Никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и выборов", — скажет он потом. Дебаты в ландтаге захватывают его: "Удивительно, сколько дерзости — сравнительно с их способностями — высказывают ораторы в своих выступлениях и с каким бесстыдным самодовольством осмеливаются навязать такому большому собранию свои пустые фразы". Бисмарк так громит своих политических противников, что когда его рекомендовали в министры, король, решив, что Бисмарк слишком кровожаден, начертал резолюцию: "Годен, только когда безраздельно хозяйничает штык". Но вскоре Бисмарк оказался востребованным. Парламент, пользуясь старостью и инертностью своего короля, потребовал сократить расходы на армию. И понадобился "кровожадный" Бисмарк, который мог бы поставить зарвавшихся парламентариев на место: прусский король должен диктовать свою волю парламенту, а не наоборот. В 1862 году Бисмарк становится главой прусского правительства, спустя девять лет, первым канцлером Германской империи. В течение тридцати лет он "железом и кровью" создавал государство, которому предстояло сыграть в истории XX века центральную роль.
Именно Бисмарк составил карту современной Германии. Еще со средневековья немецкая нация была расколота. В начале XIX века жители Мюнхена считали себя в первую очередь баварцами, подданными династии Виттельсбахов, берлинцы идентифицировали себя с Пруссией и Гогенцоллернами, немцы из Кельна и Мюнстера жили в Вестфальском королевстве. Объединял их всех только язык, даже вера была разная: на юге и юго-западе преобладали католики, север был традиционно протестантским.
Французское нашествие, позор стремительного и полного военного поражения, кабальный Тильзитский мир, а потом, после 1815 года, жизнь под диктовку из Санкт-Петербурга и Вены спровоцировали мощную ответную реакцию. Немцам надоело унижаться, нищенствовать, торгуя наемниками и гувернерами, плясать под чужую дудку. Национальное единство стало всеобщей мечтой. О необходимости воссоединения говорили все — от прусского короля Фридриха Вильгельма и церковных иерархов до поэта Гейне и политического эмигранта Маркса. Наиболее вероятным собирателем немецких земель представлялась Пруссия — агрессивная, стремительно развивающаяся и, в отличие от Австрии, национально однородная.Бисмарк стал канцлером в 1862 году и сразу же заявил, что намерен создать единый Германский рейх: "Великие вопросы эпохи решаются не мнением большинства и либеральной болтовней в парламенте, а железом и кровью". В первую очередь Reich, затем уже Deutschland. Национальное единство сверху, за счет тотального подчинения. В 1864 году, заключив союз с австрийским императором, Бисмарк напал на Данию и в результате блестящего блицкрига аннексировал у Копенгагена две населенные этническими немцами провинции — Шлезвиг и Гольштейн. Спустя два года начался прусско-австрийский конфликт за гегемонию над германскими княжествами. Бисмарк определил стратегию Пруссии: никаких (пока) конфликтов с Францией и быстрая победа над Австрией. Но в то же время Бисмарк не желал унизительного разгрома для Австрии. Имея в виду скорую войну с Наполеоном III, он опасался иметь под боком разбитого, но потенциально опасного врага. Главной доктриной Бисмарка было уклонение от войны на два фронта. Германия забыла свою историю и в 1914-м, и в 1939-м
3 июня 1866 года в битве при городе Садова (Чехия) пруссаки наголову разбили армию австрийцев благодаря вовремя подоспевшей армии кронпринца. После сражения один из прусских генералов сказал Бисмарку:
— Ваше превосходительство, теперь вы великий человек. Однако если бы кронпринц запоздал чуть подольше, вы были бы великим злодеем.
— Да, — согласился Бисмарк, — пронесло, а могло быть и хуже.
В упоении от победы Пруссия хочет преследовать уже неопасную австрийскую армию, идти дальше — на Вену, на Венгрию. Бисмарк прилагает все усилия, чтобы остановить войну. На Военном совете он издевательски в присутствии короля предлагает генералам преследовать австрийскую армию за Дунаем. И когда армия окажется на правом берегу и потеряет связь с теми, кто позади, "самым разумным решением будет пойти на Константинополь и основать новую Византийскую империю, а Пруссию предоставить ее судьбе". Генералы и убежденный ими король мечтают о параде в побежденной Вене, Бисмарку же Вена не нужна. Бисмарк угрожает свой отставкой, убеждает короля политическими доводами, даже военно-гигиеническим (в армии набирала силу эпидемия холеры), но король хочет насладиться победой.
— Главный виновник может уйти безнаказанным! — восклицает король.
— Наше дело — не вершить суд, а заниматься германской политикой. Борьба Австрии с нами не более достойна наказания, чем наша борьба с Австрией. Наша задача — установление германского национального единства под руководством короля Пруссии
Речь Бисмарка со словами "Поскольку государственная машина стоять не может, правовые конфликты легко превращаются в вопросы власти; у кого в руках власть, тот действует по своему разумению" вызвала протест. Либералы обвинили его в проведении политики под лозунгом "Сила выше права". "Я не провозглашал этот лозунг, — ухмылялся Бисмарк. — Я просто констатировал факт".
Автор книги "Немецкий демон Бисмарк" Иоганнес Вильмс описывает Железного канцлера как очень честолюбивого и циничного человека: В нем действительно было что-то околдовывающее, обольщающее, демоническое. Ну, а "миф Бисмарка" начал создаваться после его смерти отчасти потому, что политики, пришедшие ему на смену, были гораздо слабее. Восхищенные последователи придумали патриота, думавшего только о Германии, сверхпроницательного политика".
Эмиль Людвиг, считал, Что "Бисмарк всегда любил власть больше, чем свободу; и в этом он тоже был немцем".
"Остерегайтесь этого человека, он говорит то, что думает", — предупреждал Дизраэли.
И на самом деле, политик и дипломат Отто фон Бисмарк не скрывал своего видения: "Политика есть искусство приспособляться к обстоятельствам и извлекать пользу из всего, даже из того, что претит". А узнав про изречение на гербе одного из офицеров: "Никогда не раскаивайся, никогда не прощай!", Бисмарк заявил, что давно применяет в жизни этот принцип.
Он полагал, что с помощью дипломатической диалектики и человеческой мудрости можно кого угодно обвести вокруг пальца. С консерваторами Бисмарк говорил консервативно, с либералами — либерально. Одному штутгартскому политику-демократу Бисмарк рассказывал, как он, балованный маменькин сынок, в армии маршировал с ружьем и спал на соломе. Маменькиным сынком он никогда не был, а на соломе спал лишь на охоте, а строевые занятия всегда ненавидел
Хайек писал: "Когда парламент Пруссии вел с Бисмарком одну из ожесточеннейших в немецкой истории схваток по поводу законодательства, Бисмарк обыграл закон с помощью армии, которая разгромила Австрию и Францию. Если тогда лишь подозревали, что его политика совершенно двулична, теперь в этом не может быть сомнений. Читая перехваченный отчет одного из одураченных им иностранных послов, в котором последний сообщал об официальных заверениях, полученных им только что от самого Бисмарка, а этот человек был способен написать на полях: "Он в это действительно поверил!", — этот мастер подкупа, на многие десятилетия вперед развративший германскую прессу с помощью тайных фондов, заслуживает все, что о нем говорилось. Сейчас практически забыто, что Бисмарк чуть ли не превзошел нацистов, когда он пригрозил расстрелом невинных заложников в Богемии. Забыт дикий инцидент с демократическим Франкфуртом, когда он, угрожая бомбардировкой, осадой и грабежом, принудил к уплате грандиозной контрибуции немецкий город, никогда не поднимавший оружия. И только недавно была вполне понята история того, как он спровоцировал конфликт с Францией — только ради того, чтобы заставить Южную Германию забыть о своем отвращении к прусской военной диктатуре".
Всем своим будущим критикам Бисмарк ответил заранее: "Кто называет меня бессовестным политиком, пусть сначала испытает на этом плацдарме собственную совесть". Но действительно, Бисмарк провоцировал французов, как мог. Хитроумными дипломатическими ходами он совершенно запутал Наполеона III, разозлил министра иностранных дел Франции Грамона, обозвав того дураком (Грамон обещал отомстить). Очень вовремя пришлись "разборки" за испанское наследство: Бисмарк, тайком не только от Франции, но и практически за спиной короля Вильгельма предлагает Мадриду принца Леопольда Гогенцоллерна. Париж в бешенстве, французские газеты поднимают истерику на счет "немецких выборов испанского короля, заставших Францию врасплох". Грамон начинает угрожать: "Мы не думаем, что уважение к правам соседнего государства обязывает нас допустить, чтобы иностранная держава посадила одного из своих принцев на престол Карла V и таким образом, во вред нам, нарушила бы нынешнее равновесие в Европе и поставила под угрозу интересы и честь Франции. Случись так, мы сумели бы исполнить свой долг, не промедлив и не дрогнув!" Бисмарк посмеивается: "Это похоже на войну!"
Но торжествовал он недолго: приходит сообщение, что претендент отказался. 73-летний король Вильгельм не захотел ссориться с французами, и ликующий Грамон требует письменного заявления Вильгельма об отречении принца. Во время обеда Бисмарк получает эту шифрованную депешу, путанную и невнятную, он в бешенстве. Потом он бросает еще взгляд на депешу, спрашивает генерала Мольтке о боеготовности армии и в присутствии гостей быстро сокращает текст: "После того как императорское правительство Франции получило от королевского правительства Испании официальное уведомление об отказе принца Гогенцоллерна, французский посол еще предъявил в Эмсе Его Величеству королю требование, чтобы он уполномочил его телеграфировать в Париж, что Его Величество король обязуется на все времена никогда не давать согласия, если бы Гогенцоллерны возобновили свою кандидатуру. Тогда Его Величество решил не принимать второй раз французского посла и уведомил его через дежурного адъютанта, что Его Величеству нечего больше сообщить послу". Бисмарк ничего не вписал, не извратил в первоначальном тексте, он только вычеркнул ненужное. Мольтке, услышав новый текст депеши, восхищенно заметил, что раньше она звучала как сигнал к отступлению, а теперь — как фанфары к бою. Подобную редактуру Либкнехт назвал "преступлением, равного которому не видела история".
"Французов он провел совершенно замечательно, — пишет современник Бисмарка Беннигсен. — Дипломатия — одно из самых лживых занятий, но когда она ведется в немецких интересах и таким великолепным образом, с хитростью и энергией, как делает Бисмарк, ей нельзя отказать в доле восхищения".
Через неделю, 19 июля 1870 года Франция объявила войну. Бисмарк добился своего: и баварец-франкофил, и вюртенбержец-пруссофод объединились в защите своего старенького миролюбивого короля против французского агрессора. За шесть недель немцы заняли всю Северную Францию, а в битве при Седане император вместе со стотысячной армией попал в плен к пруссакам. В 1807 году наполеоновские гренадеры устраивали парады в Берлине, а в 1870 юнкера впервые промаршировали по Елисейским Полям. 18 января 1871 года в Версальском дворце был провозглашен Второй рейх (первым была империя Карла Великого), в состав которого вошли четыре королевства, шесть великих герцогств, семь княжеств и три вольных города. Подняв вверх оголенные шашки, победители провозгласили Вильгельма Прусского кайзером, рядом с императором стоял Бисмарк. Теперь "Германия от Мааса до Мемеля" существовала не только в стихотворных строчках "Deutschland uber alles".
Вильгельм слишком любил Пруссию и хотел остаться ее королем. Но Бисмарк исполнил свою мечту — почти насильно он заставил Вильгельма стать императором.
Бисмарк ввел выгодные внутренние тарифы и умело регулировал налоги. Немецкие инженеры стали лучшими в Европе, немецкие мастера работали по всему миру. Французы ворчали, что Бисмарк хочет сделать из Европы "сплошной гешефт". Англичане выкачивали свои колонии, немцы работали на их обеспечение. Бисмарк искал внешние рынки, промышленность развивалась такими темпами, что в одной Германии ей было тесно. К началу XX века Германия по темпам экономического роста обогнала Францию, Россию и США. Впереди была только Англия.
От своих подчиненных Бисмарк требовал ясности: в устных докладах — краткости, в письменных — простоты. Пафос и превосходные степени запрещены. Бисмарк придумал два правила для своих советников: "Чем проще слово, тем оно сильнее", и: "Не бывает дела, запутанного настолько, чтобы его ядро нельзя было вылущить в немногих словах".
Канцлер говорил, что пусть лучше никакой Германии, чем Германия, управляемая парламентом. Либералов он ненавидел всей душой: "Эти болтуны не могут управлять.., я должен оказывать им сопротивление, у них слишком мало ума и слишком много довольства, они глупы и нахальны. Выражение "глупый" слишком общее и потому неточное: среди этих людей есть и толковые, в большинстве своем они образованные, у них настоящее немецкое образование, однако в политике они смыслят так же мало, как смыслили мы в бытность студентами, даже меньше, во внешней политике они просто дети". Чуть меньше он презирал социалистов: в них он находил что-то от пруссаков, хоть какое-то стремление к порядку и системе. Но с трибуны он кричит на них: "Если вы будете давать людям заманчивые обещания, с издевкой и насмешкой объявлять ложью все, что было для них до сих пор свято, а веру в Бога, веру в наше королевство, привязанность к отечеству, к семье, к собственности, к передаче приобретенного по наследству — если вы все это у них отнимите, то будет совсем не трудно довести человека с низким уровнем образования до того, что он в конце концов, потрясая кулаком, скажет: будь проклята надежда, будь проклята вера и прежде всего будь проклято терпение! И если нам придется жить под игом бандитов, то всякая жизнь потеряет смысл!" И Бисмарк высылает из Берлина социалистов, закрывает их кружки и газеты.
"За каждое порученное дело должен отвечать один и только один человек", — этим принципом Бисмарк старался пронизать всю иерархическую вертикаль Германии. На вершине, естественно, он видел себя, ответственного за страну. Однако Бисмарка раздражали берлинские чиновники, опасавшиеся всяческой ответственности, которые, не желая принимать вообще никаких решений, пересылали ему на подпись всякую чепуху. Впоследствии немецкая дисциплинированность дала немало забавных примеров подобной иерархической системы, когда ответственность перекладывается все выше и выше. Один из них приводит в своей книге "Самоубийца" Виктор Суворов: "Свидетель — знаменитый русский актер Василий Осипович Топорков. Историю записал и передал мне протоиерей Михаил Ардов. Итак, во время Первой мировой войны Василий Топорков служил в русской армии и попал в немецкий плен. Сидит. А в лагерь русских пленных забредают поставщики всяческих товаров и услуг. И вот однажды пришел каталог знаменитой фирмы "Гагенбек", которая до войны, в ходе нее и после поставляла самых разных животных, в том числе и знаменитому дрессировщику Дурову. Русские офицеры обрадовались, и некоторые заказали себе зверюшек: кто белую мышь для дрессировки, чтобы на задних лапках стояла, кто говорящего бразильского попугая, дабы обучить его ненормативной лексике. А некий пленный штабс-капитан, маясь бездельем, решил заказать удава. Обратился с письменным рапортом к начальнику лагеря: хочу удава!
Начальник лагеря ответил категорическим (тоже письменным) отказом: удавов содержать не велено! Но приписал, что русский офицер имеет право обратиться к военному коменданту города и опротестовать решение. Что ж, штабс-капитан обратился. И комендант города ответил тоже письменным отказом. Но приписал, что русский офицер в данной ситуации имеет право обратиться к командующему корпусным округом. Благо в то время господа офицеры языками владели, штабс-капитан написал рапорт и... снова получил отказ. Правда, с припиской, что он имеет право... Долго ли, коротко ли, но добрался штабс-капитан до военного министра: что за порядки в немецких лагерях! Уже и удава иметь запрещается!
И тогда военный министр ответил также отказом: да, запрещается! И добавил: с этим вопросом пленный русский офицер имеет право обратиться к кайзеру. Что оставалось делать? Бедный штабс-капитан обратился. И получил окончательный ответ: штабс-капитану Иванову, пока он находится в немецком лагере военнопленных, содержать удава запрещаю. И подпись: Вильгельм. Вот это порядок!"
Военную систему тотального подчинения он перенес на гражданскую почву. Вертикаль кайзер — канцлер — министры — чиновники казалась ему идеальной для государственного устройства Германии. Парламент стал, по сути дела, шутовским совещательным органом, от депутатов мало что зависело. Все решалось в Потсдаме. Любая оппозиция стиралась в порошок. "Свобода — это роскошь, которую не каждый может себе позволить", — заявлял Железный канцлер. В 1878 году Бисмарк ввел "исключительный" правовой акт против социалистов, поставив приверженцев Лассаля, Бебеля и Маркса фактически вне закона. Поляков он утихомирил волной репрессий, по жестокости они не уступали царским. Баварские сепаратисты были разгромлены. С католической Церковью Бисмарк вел Kulturkampf — борьбу за свободный брак, из страны были изгнаны иезуиты. Только светская власть может существовать в Германии. Любое возвышение одной из конфессий грозит национальным расколом.
Бисмарк никогда не рвался за пределы Европейского континента. Одному иностранцу он сказал: "Как мне нравится ваша карта Африки! А вот взгляните на мою — Это Франция, это Россия, это Англия, это мы. Наша карта Африки лежит в Европе". В другой раз он заявил, что если бы Германия гналась за колониями, то стала бы похожа на польского шляхтича, который хвастается собольей шубой, не имея ночной рубашки. Бисмарк умело маневрировал на европейском дипломатическом театре. "Никогда не воюйте на два фронта!" — предупреждал он германских военных и политиков. Призывы, как известно, услышаны не были.
"Даже самый благоприятный исход войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах собственно русских... Эти последние, даже если их расчленить международными трактатами, так же быстро вновь соединяются друг с другом, как частицы разрезанного кусочка ртути. Это нерушимое государство русской нации, сильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью потребностей", — писал Бисмарк о России, которая своим деспотизмом всегда нравилась канцлеру, стала союзником Рейха. Дружба с царем, правда, не мешала Бисмарку интриговать против русских на Балканах.
Дряхлеющая не по дням, а по часам Австрия стала верным и вечным союзником, скорее даже — слугой. Англия тревожно следила за новой супердержавой, готовясь к мировой войне. Франции оставалось лишь мечтать о реванше. Посреди Европы железным конем стояла созданная Бисмарком Германия. Про него говорили, что он сделал Германию большой, а немцев маленькими. Он и в самом деле не любил людей.
В 1888 году умер император Вильгельм. Новый кайзер рос горячим поклонником Железного канцлера, но теперь хвастливый Вильгельм II считал политику Бисмарка слишком старомодной. Зачем стоять в стороне, когда другие делят мир? Кроме того, молодой император ревновал к чужой славе. Вильгельм считал себя великим геополитиком и государственным деятелем. В 1890 году престарелый Отто фон Бисмарк получил отставку. Кайзер хотел править сам. Чтобы потерять все, хватило двадцати восьми лет.
Бисмарк носил на пальце кольцо с надписью " ничего .История этого кольца относится к 1862 году , когда Бисмарк жил в Петербурге в качестве прусского посланника .Раз зимой он получил приглашение на императорскую охоту верст за сто до столицы .Будучи страстным охотником он выехал днем раньше .чтобы поохотиться в тех богатых дичью местах .Увлеекся , заблудился и , когда настала пора прибыть в назначенный для царсмкой охоты пункт ,очутился в незнакомой деревне ,совсем потонувшей в снегу .Зная немного по- русски, Бисмарк стал распрашивать крестьян .Оказалось до места назначенного верст двадцать . Отыскался и крестьянин, взявшийся "быстро" довести . Подали простые рзвальни, заложенные крохотными лошадками. Бисмарк усомнился :
-довезешь ли ? мне скоро надо .
-ничего ! - спокойно ответил влезший на облучок мужик.
-у тебя крысы , а не лошади, пробурчал Бисмарк.
-ничего !
Бимарк уселся. Лошади тронулись и миновав околицу, понесли с такой скоростью, что дух захватывало. Вьехали в лес; просека, пни и корневища на каждом шагу, сани то одним боком ударятся, то другим, но взлетают на ухабах. А мужик гонит во весь дух.
- Ведь ты меня вывалишь! - забеспокоился БИСМАРК.
А мужик только усмехается :
- Ничего ! .. - И как раз вывалил.
Бисмарк позже вспоминал :
Я стукнулся об какой -то пень .расцарапал лицо . Разозлился ужасно , схватил выпавший откуда -то толстый железный прут и бросился с ним на мужика , искренне желая поколоить его. А он сватил своими корявыми ручищами пригоршню снега и лезет , чтобы обтереть мне лицо : "Ничего!!!
Это изумительное русское "ничего " меня наконец обезоружило. Я покорился , влез в сани , и тем же бешеным карьером через четверть часа мужик доставил меня к месту .Я поблагодарил его , а железный прут спрятал на память и по возвращении в Петербург заказал из него кольцо с написью " НИЧЕГО " ...
-КОГДА мне приходиллось бороться с сомнениями ,-рассказывал далее Бисмарк ,- когда мысль и воля готовы были отступить перед риском и опасностью , я говорил по -русски "ничего" и смело шел к цели . Меня не раз упрекали мои добрые немцы, будто я иногда БЫВАЮ СЛИШКОМ УСТУПЧИВ ПЕРЕД РОССИЕЙ и в своей "русской политике не обнаруживаю той самоуверенности, решительности, какую привыкли видеть во мне в иных случаях На эти упреки я обыкновенно отвечаю : надо принять во внимание ,что в Германии только я один в трудные минуты жизни имею привычку говорить "ничего", а в РОССИИ ЖИВУТ СТО МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЕ ТАКЖЕ ГОВОРЯТ "НИЧЕГО".
Reichsmaher князь Отто Эдуард Леопольд фон Бисмарк-Шёнхаузен 30 июля 1898 года после нескольких инсультов. Первый последовал после кончины любимой жены в 1894 году. В 1896 году приехал в Москву чтобы присутствовать на коронации последнего русского царя Николая II. 1 января 1898 года он отправил телеграмму в газету в Берлин и Санкт-Петербург "Мне осталось полгода.Прошу жить долго и мирно",- впрочем, как ныне принято, это посчитали фейком, - историки спорят и сейчас - тогда не поверил почти никто.
В конце 1970-х образовалось движение социальных историков против биографических исследований. С тех пор стали выходить биографии Бисмарка, в которых он изображен или в крайне светлых, или темных красках. Общей чертой большинства новых биографий Бисмарка является попытка синтеза влияния Бисмарка и описания его положения в социальных структурах и политических процессах того времени[53]
Необычным путём пошёл Фриц Штерн, который написал в 1978 году двойную биографию: Бисмарка и приближенного к нему банкира Герсона Блайхрёдера[54]. Лотар Гал описал в 1980 году на примере Бисмарка образ «белого революционера», которым впоследствии пользовались Людвиг Бамбергер и Генри Киссинджер. В соответствии с этим образом Бисмарк, будучи ярым сторонником монархии, ради сохранения консервативных структур был вынужден разрушить существующий общественный строй и сделать модернизацию. Наконец, он высвободил силы, которые не смог удержать под своим контролем, и которые действовали вопреки современным тенденциям
Он оставил навсегда одну истину:"Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут - не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас опрадывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть"
--
Геннадий Орешкин
