Немало нового эмпирического социал-политического материала предоставляют украинские события, дополняя опыт низовых движений от американского Occupy Wall Street до «арабских революций». Практика подтверждает разделяемое мной субъектное понимание истории и политики, вбирающего материалистическо-марксистское, и прежде всего аксиому, что восстают те, кто благодаря экономической самодостаточности (или стремления к ней) обладают собственным интересом и потому склонны к социально-политической субъектности и протестуют против ущемления своих прав и свобод.
На Уолл Стрит в Нью-Йорке, на Майдан в Киеве, на Тахрир в Каире, на Болотную в Москве выходит именно эта современная низовая субъектность. Что касается людей без самодостаточной собственности, то у них нет собственного интереса, и они живут врождёнными инстинктами и рефлексами, внушаемыми извне теми или иными харизматиками, и потому легко поддаются демагогическим, провокационным и даже погромным призывам.
Социальная структура общества, социальный состав низовой субъектности и отношения собственности меняются с развитием производительных сил, и в позапрошлом веке при переходе от "аграрного общества" к индустриализму стремились к самодостаточности и субъектности мелкие собственники города и деревни и молодые рабочие, переехавшие из села в стремлении заработать и в идеале стать самодостаточными. Классический анализ социальной психологии низовой субъектности того переходного периода — в работе Карла Маркса «18 брюмера Луи Бонапарта» (1852).
На молодой рабочий класс и сделали ставку революционеры позапрошлого XIX века, они увидели в пролетариате кузнеца такого будущего, в котором свободное развитие каждого служит условием свободного развития всех, а эксплуатации человека человеком и частной собственности уже не будет — почти по Священному Писанию «И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Откровение 21:4). Такое мессиански-эсхатологическое понимание Рабочего свойственно было не только марксистам-коммунистам, но и последователям Фридриха Ницше, которых много было в России среди большевиков (Горький, Луначарский и др.). Рабочий воспринимался как ницшевский Сверхчеловек. Германский национал-социализм тоже усвоил эту мифологему. Вершина — трактат Эрнста Юнгера «Der Arbeiter. Herrschaft und Gestalt» (1932) (русские издания «Рабочий. Господство и гештальт» 2000 и 2002 года).
Ныне на наших глазах свершился переход от индустриализма к «экономике услуг» и «экономике знания», и нет уже пассионарности стремящегося к субъектности высокооплачиваемого и задающего тон в рабочем движении пролетария, и традиционный индустриальный рабочий класс фактически исчез, его заменила электроника. И изменился социальный состав низовой субъектности. «Экономика услуг» сопряжена с появлением мощного слоя лиц свободных профессий (креаклов), а «экономика знания» - со стремительным ростом не менее мощного слоя квалифицированных голов («капиталис» по латыни). Как и предсказывал Карл Маркс, наука превратилась в непосредственную производительную силу, и её голова-носитель стал частным собственником-капиталистом, так что частная собственность в богатеющем постиндустриальном «обществе знания» преодолевается умножением частных собственников. Ведь один самодостаточный частный собственник не эксплуатирует другого равного себе, а кооперируется-партнерствует с ним, что предвидел Ленин в трактовке зрелого социализма как «строя цивилизованных кооператоров». Фантастический успех Коммунистического Китая — реализация этой идеи.
СССР, в отличие от КНР, не совершил переход от всеобщей социализации бедных к форсированной субъектизации богатых (самодостаточных). Социалистическая уравниловка, восторжествовавшая после ухода Сталина, ударила по экономическому состоянию самых квалифицированных кадров с одной стороны и развратила массу населения халявой с другой. Всё вместе породило стремительное распространение пандемии шкурничества, произошел отрыв самых продвинутых граждан от государства с одной стороны и шкурно-иждивенческое отношением к нему с другой, причём в возникшем «обществе потребления», страдающем от дефицита потребительских товаров, взоры и мечты обращались к вроде бы изобильному Западу, и шкурничество оборотилось банальным «карго-культом». Больное позднесоветское общество легко поддалось западным соблазнам и самопредательски сдало свою тысячелетнюю страну (Русская Катастрофа-1991). Вакуум проектного идеала заполнил западнический либерализм для интеллигенции и досубъектный этнозоологизм для украинных народов. Русские оказались в ауте.
И когда ныне вопрошают, кто же вскормил бандеровцев, я отвечаю — русское самопредательство. Когда народ ради чечевичной похлебки отказывается от своего высшего предначертания, то на простор земли вырываются джины разобщения и раздора, и бандера - один из их. Нынешняя беснующаяся бандеровщина — не выползшие из схронов подпольщики, а бывшие пионеры и комсомольцы СССР. Да, они предали деяния своих отцов и дедов, строивших социалистическую Украину, но разве не предали советское прошлое с его Великой Победой нынешние власовцы, доминирующие в постсоветской РФ. Украинские бандеровцы и российские власовцы — порождения одного и того же самопредательства, родственные антидуши. У них, шкурных, по определению не может быть модернизационного проекта будущего, и они, страдающие фрустрацией, то есть комплексом неполноценности-неудовлетворённости, оборачивают энергетику своей злобы на войну с собственном прошлым, для обоснования которой выпячиваются непотребства отцов типа давнего «голодомора» и разжигается ненависть к «комунякам», «совкам» и вообще к «москалям». Ленин — вот объект, на котором фокусируется человеконенавистничество их человеческой несостоятельности, их фашистско-русофобская суть. Таково объяснение украинского ленинпада.
Итак, на Уолл Стрит, Майдан, Тахрир и Болотную выходила низовая субъектность, которая на Западе бьётся в тупике традиционной левизны, а на постсоветском пространстве слаба из-за пандемии шкурничества, погасившей пассионарность «русского духа», в арабских странах — из-за общей отсталости и засилья исламистов. В Европе небезуспешно приспосабливаются к постиндустриализму (к учёту интересов новой низовой субъектности) старые социалистические и социал-демократические организации, а вот в РФ, Украине, Египте пока не возникла партия типа Индийского Национального Конгресса или китайской Национальной партии (Гоминьдан), которая выражала бы интересы национальной низовой субъектности. Из-за этого низовая субъектность предстает пока рассыпанной и превращается в неорганизованную массовку, энергию которой перехватывают чуждые модернизации, но лучше организованные давно сформировавшиеся в досубъектном прошлом группы — компрадорско-либерастские и этнозоологическо-ксенофобские в РФ и Украине и реакционно-исламистские на Востоке. А у левых в результате перехода от индустриализма к «экономике услуг» и «экономике знания» к этому моменту ушла социальная почва из-под ног — испарился-рассыпался традиционный рабочий класс, не осталось и традиционного крестьянства. И новую социальную опору и соответственно новые подходы и лозунги отечественные левые не обрели.
Однако субъектный «код» коммунизма достаточно обширен и гибок, чтобы не только обеспечить мобилизацию переходных социальных слоев на социальную и национальную революцию, на взятие власти и на всеобщую социализацию бедного населения, но и по мере нарабатывания народного богатства перейти к «аффирмативной субъектизации». Такова суть «кооперативного плана» Ленина и нынешней «программы трёх представительств» и «достижения среднего уровня зажиточности» Коммунистической партии Китая (КПК). Отвергнуты замшелые левацкие догмы, преодолена «детская болезнь левизны в коммунизме» (Ленин В.И., 1920), творчески восприняты идеи Ленина о нэпе, который «всерьёз и надолго», и частная собственность немногих «снимается» не отменой оной, а выращиванием многих самодостаточных умных голов как «частных» носителей научного знания, которое превратилось в «непосредственную производственную силу» (Карл Маркс). Дэн Сяопин сумел ответить на вызов времени и вовремя приступил к своим «четырём модернизациям», а руководство СССР не удосужилось решиться на поддержку и развитие низовой субъектности, так и не смогло ответить на вызов постиндустриализма, и потому развалило советскую сверхдержаву. Не было ни уверенности, ни воли. Практика же КНР - критерий истины теории субъектности. К сожалению, «левые» РФ и Украины, включая КПРФ и КПУ, не воспринимают этого.
Поэтому «левые» смотрят на Болотную или на Майдан как баран но новые ворота, они не воспринимают низовую субъектность как «свою», они в растерянности, я пока не встречал хотя бы грамотного марксистского анализа происходящего в КНР и в других странах постиндустриального прорыва, которые совсем недавно отличались бедностью и отсталостью, нет ничего подобного анализу переходной ситуации, который 162 года назад провел К. Маркс в «18 брюмера». А самое удивительное - у нынешних «левых» РФ и Украины нет средств самозащиты, они голенькие и потому политически слабы.
Надо также сказать, что руководители Запада, подобно нынешним «левым», находятся в плену замшелых догм позапрошлого века, только не вульгарно-марксистских, а идеалистически-либеральных. Они не копают корешки базиса, а цепляют вершки надстройки. Для них пустая демагогия насчёт абстрактных «прав человека» затмевает реальные процессы десубъектизации и реакции. Поэтому США раз за разом из двух зол выбирают худшее (США обожглись в Ливии, когда выпестованные ими боевики проучила благодетелей, растерзав американского посла).
Ясно: разношерстные нацистко-фашистские и ксенофобско-реакционные «правые» в РФ и Украине организованы несравненно лучше, и у них есть реальная физическая сила. Значит, в нестабильной ситуации они с наибольшей вероятностью берут власть. Так и произошло на Майдане, где бандеровцы, оседлав энергию народного протеста против проворовавшегося и жалкого Виктора Януковича, прорвались к рычагам. И перерождение субъектно-либерального Евромайдана в нацистско-фашистскую, либерастско-бандеровскую контрреволюцию произошло 8 декабря 2013 года, когда при полном бессилии украинских «левых» был повержен и растерзан знаменитый памятник Ленина в центре Киева.
Изложенное выше субъектное понимание украинских и вообще постсоветских событий на глобальном фоне перехода от индустриализма к «экономике услуг» и «экономике знания» позволяет анализировать каждый частный случай прошлого и настоящего и прогнозировать будущее. Стержневой вектор истории человечества вообще и каждого общества и в идеале каждого человека - восхождение к субъектности через экономическую самодостаточность.
Ярким подтверждением написанного служит ситуация сегодняшнего дня, когда "левое" правительство Крыма, напуганное бандеровцами из Киева, приняла решение о долгожданном вхождении Крыма в состав РФ, а в свою очередь, "народный губернатор" предприниматель Павел Губарев самоотверженно бьется за "русское" самопределение Донбасса и всего юго-востока бывшей Украины.
Игорь Скурлатов
