Под предлогом борьбы с хулиганством и нецензурной бранью в России разворачивается новая ювенальная кампания
Больше недели российское общество бурно обсуждает новый законопроект, одобренный профильным комитетом Госдумы: введение административного наказания за нецензурную брань в семье.
Эксперты и аналитики на ток-шоу спорят и размышляют, можно ли за это наказывать. На наших глазах отрабатывается технология влияния на массовое сознание, когда обсуждается то, чего нет, решается то, что не предлагалось, и результаты впечатляют.
Но в тексте обсуждаемого законопроекта «О внесении изменения в статью 20.1. КоАП РФ» никакого отсыла к семье нет (пояснительная записка не в счёт), а есть только удвоение штрафов и введение исправительных работ за хулиганство и нецензурную брань, что вполне объяснимо, ведь последняя корректировка закона была в 2003г. Сам законопроект – тоже не новый, его внесли в Думу в 2014 году, принятие отложили, но сейчас опят о нём заговорили.
Меж тем, главное изменение, которое не так активно обсуждается – это исключение из действующей стати 20.1. закона о мелком хулиганстве понятия «общественные места». От этого область действия сразу размывается, и где именно нельзя хулиганить и нецензурно выражаться, теперь каждый правоприменитель будет решать сам.
Примерно так же выглядит действие содержащегося в семейном законодательстве понятия «жестокое обращение», которое больше двадцати последних лет является главным критерием для отобрания ребёнка. Понятие есть, а суть не раскрыта, поэтому каждый работник опеки сам решает, что это такое: для кого-то – бедность родителей, для кого-то – скудность семейного меню, а для кого-то – шишка на лбу расшалившегося в игре малыша.
Правовая неопределённость – верный путь к злоупотреблениям.
Изменение общественного сознания
Когда три года назад законопроект об изменении статьи 20.1. был внесён в Думу, то СМИ дружно объявили, что «по словам экспертов, новая норма поможет и в борьбе с домашним насилием». Термин «домашнее насилие» - одно из ключевых выражений отечественного ювенального словаря, который частично составлен из заимствованных или переведённых на русский язык англоязычных понятий (например, «правосудие, дружественное ребёнку»), а также из понятий уже существующих, но с изменённым смыслом.
Подмена понятий – одна из самых эффективных информационных технологий, активно используемых в геополитическом пространстве для переидентификации наций. Например, к слову «насилие», изначально несущему в себе негативный смысл, добавляется позитивно окрашенное слово «дом», создавая новое понятие «домашнее насилие»; при этом в сознании человека дом становится «местом, где творится насилие». Это в корне меняет ценностные установки, в сознании общества насилие становится обыденностью, имеющей лишь разный уровень распространённости.
Аналогичное действие на сознание общества оказало и сконструированное в России в 2005 году по тем же лекалам понятие «насилие в семье» («семья – это место насилия»). Ювенальный лексикон всё более захватывает территорию смыслов российского общества, создавая фальшивые ценностные установки и формируя в общественном сознании ложные представления о семье как опасном месте и о родителях, как об источнике этой опасности.
Общество постепенно приучают смотреть на семейные отношения через призму «защиты прав человека внутри семьи». «Права человека превыше всего» - ключевой принцип и главный девиз либерального политического большинства во всём мире. При этом никого не смущает избирательность этого действия, когда происходит агрессивное навязывание приоритета прав неких меньшинств, обозначившихся по цвету кожи, состоянию здоровья или половым предпочтениям.
Ложь семейно-бытового насилия
Модельный закон о семейно-бытовом насилии продавливается во всех национальных государствах в последние годы особенно рьяно. В России его продвигает несколько весьма ресурсных групп влияния, разрабатывающих свои варианты, которые при этом имеют общие черты.
Так, под предлогом защиты детей от родителей, а женщин от мужчин предлагается все отношения в семье рассматривать как тот или иной вид насилия: физическое (насильственные действия), сексуальное (посягательство на половую неприкосновенность), психологическое (унижение чести и достоинства), экономическое (создание негативных материальных последствий) и т.п.; причём, виной тут считаются не только действия, но и просто намерения.
Минувшей осенью был внесён на рассмотрение первый из таких вариантов, разработанный юридической группой под руководством экс-депутата С.Мурзабаевой в Госдуме, а председатель Общественного совета по правам человека при Президенте Михаил Федотов, который ещё в 2014 году лично просил Президента внести этот закон от своего имени, сейчас снова заявил, что будет настаивать на его принятии.
Нецензурный разлом
Конечно, нецензурная брань – это очень плохо, а в семье, где есть дети, которых нужно правильно воспитывать, и вовсе недопустимо. Но норма статьи 20.1. КоАП РФ о запрете нецензурной брани в общественных местах действует в России с 2001 года, и за эти годы, наверное, должна была уже оздоровить наше общество полностью. Вместо этого наша страна именно с 2001 года наблюдала телепрограмму «Культурная революция», ведущий которой, бывший министр культуры Михаил Швыдкой доказывал зрителям, что нецензурная брань – это хорошо, и что именно она – неотъемлемая часть нашей культуры.
Отчасти благодаря его усилиям и появилась, к примеру, та самая часть «культуры» по имени Шнур, который в майке-алкоголичке скачет по сцене с матерными «шедеврами» собственного сочинения. Несмотря на явное нарушение законодательства и протесты общественности, никто его не наказывает и со сцены навсегда не изгоняет.
Другая часть обновлённой «культуры» в рамках так называемого «современного искусства» представлена целой плеядой молодых и не очень режиссёров, с их театральными постановками, зачастую призёрами «Золотой маски», и фильмами, номинирующимися, в том числе, на приз мэра Москвы, в которых, несмотря на законодательный запрет, открыто звучит нецензурная брань, и никакое «запикивание» грязных слов на экране не лишает их узнаваемости и разрушительной силы.
К сожалению, за прошедшие годы в нашем обществе сформировалось новое качественное содержание тех сфер, которые прежде могли служить эталоном нормативности: армия, полиция, бизнес, спорт, различные уровни власти частично превратились в места, где люди теперь просто «разговаривают матом». Отражением этих процессов стали школьные дворы, подростковые компании, социальные сети, где без сквернословия тебя просто не примут.
Нецензурная брань в России неожиданно утратила своё извечное отличие по признаку пола, когда «при женщинах» приличные люди «не выражались», и даже пьяница пытался заплетающимся языком извиниться за сорвавшееся крепкое словечко. Современные бесстыдно матерящиеся женщины, девушки, девочки – это пока ещё недооцененный специалистами уровень опасности для нации.
Как всё это регулирует правовая норма, существующая в России более пятнадцати лет? Кто-нибудь видел, как штрафуют за неприличные выражения полицейского на дежурстве, офицера на службе, большого начальника на совещании, или хотя бы двух крепких ребят, нецензурно общающихся между собой на транспортной остановке или во дворе дома у детской площадки?
А ведь законодательство есть, и оно по-прежнему действует.
С чем столкнётся общество
Ясно, что такую ситуацию никакими штрафами не изменить, и никто этим заниматься вообще не намерен, но вот для манипуляции или давления наказание за нецензурную брань – прекрасное средство.
Действительно, можно написать донос на шефа, который матерится на планёрке, можно – на прораба, эмоционально реагирующего на качество работы строителя, а можно – на соседа, с которым поругался. Мол, матерится он у себя дома за закрытой дверью, а дети его всё слышат.
Способ покарать ближнего через его детей некоторой частью общества уже отлично усвоен: самое верное средство наказать неприятную соседку по дому, неудобную родительницу в школе, отказывающуюся от прививок маму ребёнка – это сообщить в опеку, что в данной семье что-то не так. Как правило, простого сигнала достаточно, чтобы ювенальный маховик закрутился, и обидчик был в полной мере «отомщён». Ведь у опеки – план по работе с семьями, показатели эффективности и перечень необходимых мер, от которых зависят премии, а им ведь своих детей кормить нужно. Всё это свидетельствует об уже произошедших в общественном сознании злокачественных процессах, когда для рядового обывателя нажаловаться на ближнего – не стыдно, а отобрать у него ребёнка – не жалко.
Желающих использовать новую норму контроля граждан найдётся достаточно – это же не со Шнуром бороться. Заложенная в законопроекте расплывчатость сферы применения создаёт зону риска для каждого. У средней во всех отношениях семьи зачастую даже средств на недорогого адвоката нет, а сама она юридически неграмотна, и потому заведомо бессильна. Но и состоятельным гражданам расслабляться не стоит – их привычка крепко выражаться может быть весьма охотно использована кем-то, кому понадобился их бизнес, и он, не задумываясь, сделает в этой ситуации заложниками их детей.
Не следует также забывать, что и от сотрудников полиции руководство потребует результатов реализации новой нормы, и тогда весь состав отдела проведёт рейд по выявлению нарушителей, потому что в итоге им нужно писать отчёты, от которых зависит премия, а у них ведь тоже дети.
Ровно год назад, 3 июля 2016 года, был принят закон о декриминализации (отмене уголовной ответственности за некоторые преступления небольшой тяжести). Внезапно во второе чтение законопроекта попали до того не обсуждавшиеся поправки об уголовном наказании родителей за шлепок собственного ребёнка, и общественности пришлось приложить немало усилий для того, чтобы уже принятый закон был остановлен и исправлен.
Становится очевидным, что законопроект «О внесении изменения в статью 20.1. КоАП РФ» – это практически тот же самый скандальный «закон о шлепках», и можно предугадать, что в случае принятия где-нибудь ко второму чтению в его тексте появятся отсутствующие пока слова о том, что закон предполагает борьбу с семейно-бытовым насилием, и что наказания предусмотрены исключительно для категории «близкие люди».
Ювенальные силы традиционно выбрали лето как удобный момент для новой решительной атаки на семью. Была организована грамотная информационная кампания в СМИ, в рамках которой обществу предложили обсудить несуществующее предложение законодателей о введении принудительного контроля над семьёй. Как и ожидалось, общественность не стала читать текст закона и запрограммировано вступила в дискуссию о том, можно ли «наказывать семью за мат». Расчёт был верным: будешь выступать против закона – обвинят в поддержке любителей нецензурщины. «Нематерящаяся» часть общества молчаливо согласилась с ним, потому что терпеть это захлестнувшее всю жизнь сквернословие дальше действительно просто невозможно. На уровне сознания граждан произошло качественное изменение – общество неосознанно одобрило наказание семьи – правда, пока лишь в отдельных случаях, но это уже неважно, это просто критерии.
По имеющейся информации, в Государственной Думе началась активная работа одной из групп по продвижению закона «О семейно-бытовом насилии».
Людмила Рябиченко
