Дагестан. Россия. Сегодня 6-я годовщина со дня убийства Гаруна Курбанова террористами. В честь Героя и Гражданина...
28 июля 2011 года рано утром возле своего дома от рук боевиков погиб руководитель информационно-аналитического управления Президента Республики Дагестан Гарун Курбанов. Вместе с ним был расстрелян и его водитель Исмаил Исмаилов. Преступление потрясло всю республику. Это слово о глубоко порядочном человеке, который вёл открытую непримиримую войну с экстремизмом. Оружием Курбанова было слово. Гарун Курбанов никогда не поступал вопреки своим принципам. Имея личные убеждения, он всегда умел их отстаивать и доносить до каждого, при этом ни в коем случае не ущемляя самолюбие и авторитет собеседника. Смелость открыто выражать свою позицию порой многим не нравилась. Такие мужественные профессиональные качества в сочетании с природной скромностью и исключительной порядочностью, несомненно, вызывали заслуженное уважение.
Орден Мужества (8 ноября 2011 года, посмертно) — за мужество и высокий профессионализм, проявленные при исполнении служебного долга
Посвящается...
Магомед СУЛТАНОВ-БАРСОВ
РАССТАВАНИЕ С МАРКСИЗМОМ: ОЧЕРК О НАСТОЯЩЕМ ФИЛОСОФЕ
Становление мысли об истине
Я, Курбанов Гарун Магомедович, искренне верил в идеалы коммунизма и столь же искренне в них начал разочаровываться в лихих 90-х гг.
Но прежде идеалов коммунизма мое детское сознание было исполнено верой во Всевышнего Аллаха. Мой дед Курбан-Кади, известный алим/богослов, чудом оставшийся в живых после репрессий 30-х гг., очень осторожно рассказывал мне о пророках Аллаха и классиках марксизма-ленинизма. И как ни странно, эти полярно противоположные личности синтетически аккуратно укладывались в моё детское сознание стараниями деда-богослова. И делал он это втайне от соседей и даже родственников, ибо запрет на семейное обучение основам религии в 60-х 70-х гг. ХХ века еще не был снят. КГБ СССР следило за людьми с религиозными знаниями глазами своих вездесущих осведомителей, а при выявлении таковых фактов заводило уголовное дело с гарантировано обвинительным приговором. Лишь в 80-е гг. были спущены из ЦК КПСС секретные директивы не сажать в тюрьмы за домашнее религиозное обучение.
Тем не менее, как теперь я понимаю, эти годы советской истории были эпохой синтеза социального и религиозного, что в общем плане образовала самую стабильную жизнь в мире. Ни в одной другой стране не было столь высокой социальной защищенности человека и общества, как в Советском Союзе. И хотя до коммунизма как бесклассового общества, мягко говоря, было далеко, марксистско-ленинский утопизм в сталинском ключе совершил чудеса индустриального прорыва. СССР вместе с соцлагерем успешно противостоял мировому империализму.
Но со времени победы Великой Октябрьской революции в России 1917 года прошло несколько десятилетий, а это ничтожно малое время для ментальных конверсий (превращений). Историческая память народов Советского Союза закономерно хранила элементы своих этнических и религиозных особенностей и руководство Коммунистической Партии Советского Союза это понимало и с каждым годом ослабляло и/или демократизировало моральные принципы строителя коммунизма, то есть гражданина СССР. И прежде всего в курсе исторической науки.
Вождь северокавказских горцев имам Шамиль был реабилитирован и в школьной программе по истории представлен национальным героем, боровшимся за свободу от царизма, ханов и беков, что воспринималось, как борьба против капитализма. Средневековый мусульманский богослов Аль-Газали (1058 – 1111) был включен почти во все советские энциклопедии, как мыслитель, оказавший влияние на развитие европейской философии и эти был сделан сладкий комплементаризм в адрес советских и ближневосточных мусульман. Так же Расул Гамзатов, подхватив новую тенденцию стал строчит в своей социальной лирике синтетические метафоры: «Клянусь Аллахом и революцией!»
Иными словами, запущенный Лениным идеологический механизм воинственного атеизма, истребивший на Северном Кавказа, и более всего в Дагестане, десятки тысяч священнослужителей, еще в конце 30-х гг. был ликвидирован Сталиным – Генералиссимусом Победы во Второй Мировой войне. Он же в конце этой самой масштабной и кровопролитной в истории войне узаконил свои Указом религиозную деятельность. Пусть и локально, ограничено ареалом распространения, но всё же узаконил. Открылись ряд мечетей и несколько медресе на территории Советского Союза.
В эпоху хрущевской «оттепели» и брежневского застоя в форме «развитого социализма», страна жила большей частью индустриальным потенциалом, накопленным за предыдущую эпоху. И всё то, новое, что создавалось вплоть до 1991 года, было инерционной потенцией сталинской эпохи.
Разумеется, я всего этого не знал тогда. Когда умер дед, мне было 7 лет. Он до сих пор у меня ассоциируется с тем, что богословы и философы называют «истиной». Он привил мне страстное желание (см. интенция) познать истину. Она мне представлялась чем-то таинственно-волшебно-благородным...
- Истина – ключ от рая. Перед владеющим истиной врата рая распахиваются настежь... Но-о! – дед поднимал к верху указательный палец и загадочно пояснял: – Об истине нельзя расспрашивать у людей, джины появятся... Мы их не видим, а они нас видят и слышат. И о том, что тебе известно об истине никому нельзя говорить – злые люди могут донести это до еще более злых людей...
Отец мой, директор Кункинской средней школы не вмешивался в завуалированные уроки ислама, которые давал мне его отец, стало быть, мой дед. Я замечал иногда, как он с блуждающей улыбкой слушал наши беседы, а потом уходил в свою комнату штудировать толстенные книги по диалектическому материализму. Он уже окончил к тому времени аспирантуру в Институте философии Академии наук СССР и защитил ученую степень кандидата философских наук.
Но не долго продолжалась моя детская религиозно-философская идиллия. Дед заболел и мои ученые беседы об истине, о том, что оно есть имя Аллаха (см. Аль-Хакк) и, что нет на свете ничего дороже истины, прервались. В наш дом зачастили врачи, хотели увести деда в больницу, но он отказался от госпитализации. Вскоре дед умер. И я никак не мог взять в толк, как такое может быть. Ведь он мой дед, а это значит, он не может умереть. Кто теперь будет рассказывать мне про истину.
Позже, уже в старших классах, истину я объяснял себе, некоторым образом абстрагируясь от Аллаха, как нечто прикладное, овладев которым можно осчастливить мир. И не важно, что между мною и миром лежит пропасть, важно, что на самолёте её можно перелететь. Но с какого момента или пространственной линии начинается и заканчивается пропасть между мной и миром я не знал. Эту задачу мне еще предстояло решить...
Мой путь к философии
Школу я окончил в свои неполные 16 лет с Золотой медалью. И, конечно, мыслил этот мир в парадигме советской школьной программы, которая была насквозь атеизирована. Только это вовсе не значит, что все дети, учителя и даже советско-партийные работники были атеистами. Рабоче-крестьянское население Советского Союза большей частью было верующим, но качественно оторванным от догматизма. В единственную в стране и потому господствующую Коммунистическую Партию вступали и верующие, и атеисты.
Заложенные дедом основы ислама ушли куда-то в имплицитные глубины сознания, а на поверхности бушевали социально-прогрессивные интенции, ведущие меня в ногу со временем. Сознание своей причастности к великой мировой державе – Советскому Союзу, победившему злейшего врага человечества – гитлеровскую Германию переполняло меня гордостью, а Холодная война, развязанная США и Англией против СССР и соцлагеря вызывало возмущение.
Первая попытка поступить на философский факультет Московского государственного университета им. Ломоносова, не увенчалось успехом из-за возрастного ограничения. Тогда отец быстро вернул меня в Махачкалу и сдал документы в Дагестанский государственный медицинский институт, который я окончил с отличием. Прошел ординатуру в Каспийской городской поликлинике и два с половиной года успел поработать врачом. За это время мне удалось исправить несколько десятков диагнозов, которые ставили больным нерадивые врачи.
И хотя я находил в медицине своё призвание, философия не переставала будоражить мой ум. Работая врачом, я производил штучные продукты здоровья, а философская деятельность мне представлялась настолько проективной, что может своими актами охватывать умы тысяч или даже миллионов людей. Я был солидарен тогда с делёзовско-гваттарским концептом: «Философы – врачи цивилизации» (Делёз Ж. Гваттари Ф. «Что такое философия?»), о которой я слышал из вражеских радиостанций «Голос Америки» и «Свобода», которых я слушал, чтобы быть в курсе вражеских планов по отношению к нашему Соцотечеству.
В годы учебы в Мединституте и работы врачом я часто вступал в условную полемику с Лермонтовым, открестившимся от обязанности исправлять пороки людей, предварительно составив портрет порока своего поколения в лице вымышленного героя Печорина[2]
- Но позвольте, уважаемый поэт! – восклицал я мысленно. – Вы до сих пор не превзойдены в описании природы Кавказа и нравов кавказцев, а так же тончайших движений порока и добродетели. Вы достигли предельных оснований в классификациях добра и зла, преступлений и благородства... Так, кому же, как не Вам, надлежит сделаться исправителем людских пороков?!
Случалась у меня условная полемика и с царём античной философии Аристотелем, который вопреки своему собственному принципу, перенятому у Платона, что «Человек есть существо обучаемое», начал свой выдающийся трактат с алогичного утверждения: «...если философствовать начали, избегая незнания, то ясно, что стали преследовать знание из жажды разумения, а не ради какой-нибудь нужды»[4].
А он-то как раз и не найден до сих пор.
Маркисзм как наука и утопия
С того момента, когда я понял, что может представлять собой критерий истины, как таковой, и, что он до сих пор не найден в мировой наукой, в мое сознание закралось сомнение о том, что марксизм есть наука. Это навело меня на мысль о необходимости более тщательно изучить вопросы демаркации науки и псевдонауки, в результате чего я увидел на каких глиняных ногах держится марксизм-ленинизм. И какое чудо то, что в России победила социалистическая революция и впервые в истории было построено государство рабочих и крестьян.
Сейчас и тогда по-разному оценивают возникновение социалистического государства. Это было большой трагедией для династии русских монархов и аристократии всех народов империи. Так же жернова мясорубки гражданской войны и Интервенции в России коснулись все слои общества. Но затем, как показала постсоветская история, принесенные СССР и соцлагерю жертвы оказались платой за право социализировать жизнь в ареале бывшей Российской Империи.
И как бы сегодня, не изгалялись либералы, демонизируя СССР и Сталина, всемирная история показывает, что не было эпохи ни на Западе, ни на Востоке, когда бы людей не истребляли и не эксплуатировали беспощадно. Одна Столетняя война между Францией и её союзниками, с одной стороны, и Англией с её союзниками, с другой, чего стоит! В ходе неё совершались злодеяния похлещи тех, что приписывают большевикам и передовому отряду партии Ленина и Сталина – чекистам и НКВД-шникам, соответственно. Но об этом, как и о многом другом, в том числе расовой сегрегации в США, функционировавшей вплоть до 70-х гг. ХХ века, либералы «дисциплинировано» молчат. Умалчивают расовые тенденции в США, имеющие место быть и сегодня: например, периодический отстрел афроамериканцев белыми полицейскими.
А как же иначе?! Ведь хозяин кормит собаку не для того, чтобы на него лаяла. Так и либералы приучены защищать права человека и идеалы демократии строго избирательно, строжайшее соблюдая негласное правило «двойных стандартов». И вот перед этой банальной идеологической практикой Запада оказался бессилен марксизм вкупе с ленинизмом. Они, идеализированные учения, оказались настолько продажными, что к началу 80-х гг., к смерти Брежнева, в органах партийной власти доминировали скрытые ревизионисты и потенциальные предатели Соцотечества.
Переход от философии к государственной службе
Защитив кандидатскую и докторскую диссертации по философии, а так же многолетней публицистической деятельности, я получил в 2002 году задание высшего руководства Республики Дагестан создать и возглавить радиовещательную компанию РГВК «Дагестан». В течение года задача практически была выполнена. До 2007 года мне совместно собранной мною командой удалось перевести радио- и телевещание на цифровой формат, что позволило смотреть наши передачи в любой точке мира по Интернету.
Затем мне было поручено руководством республики возглавит Министерство по национальной политике, информации и внешним связям. А еще через два года я стал начальником Управления по информационной политике и пресс-службы Президента и Правительства Дагестана. Здесь предо мной открылись большие перспективы реализации философских идей в их прикладных значениях, направленных на исправление людских пороков.
Двухтысячные годы в Дагестане были самыми трагичными в результате масштабной деятельности экстремистско-террористических группировок. Едва ли не каждую неделю совершались теракты, уносившие жизни, как сотрудников правоохранительных органов и должностных лиц, так и ни в чем невинных граждан, случайно оказавшихся в зоне взрыва или обстрела террористами. Счет убитым в результате терактов за эти постсоветские годы перевалило за тысячу человек. И сколько еще будет продолжаться это безумие можно лишь гадать, невольно сходя с рациональных форм мышления – к иррациональным.
Конечно, государство в лице ответственных лиц в органах власти делают всё возможное, чтобы остановить вереницу убийств под лозунгами веры. Но строгий эмпирический анализ указывается на то, что этот террор не прекратится, пока идет передел сфер влияния на мировой арене. И сколь бы фантастическими не казались цели террористов – создать государство «Имарат Кавказ», их деструктивная насквозь идеология до сих пор не разоблачена. Отсюда законный вопрос: Почему? На стороне государства все законопослушное население страны и научно-творческая интеллигенция, подавляющее большинство СМИ, Армия и Полиция. Террористов уничтожают в ходе КТО (контртеррористических операций), а боевиков меньше не становиться.
Самое странное, почти парадоксальное, в звериных вылазках террористов то, что их преступления находят понимание и солидарность в умах определенной категории населения. А раз так, то не удивительно, что ряды террористов постоянно пополняются новыми рекрутами, искренне верящими в благо, через смерть и разрушения. Стало быть, порок гнездится в святая святых человека, в у самого основания сознания... Как раз там, где имеют компетенцию философы.
Следовательно, в комплекс мер и методов противодействия религиозно-политическому экстремизму и терроризму следует включить – философию. Но высшие руководители республики скептически отмахиваются от этого предложения, говоря, что террористы философских бесед не ведут и тем более статей не читают. И все с этим доводом соглашаются. Один только писатель Магомед Султанов-Барсов с ними не согласен, он свято верить в прикладную силу философии и выдвигает самые невероятные Предложения для повышения эффективности в борьбе с этим злом. В них явно чего-то не хватает. Надо будет поработать над ними и снова выдвинуть на обсуждение Правительства, чтобы затем представить Президента РД.
В самом деле, если исходить из 11-го тезиса Маркса о Фейербахе, в котором говориться, что философы должны изменить мир, выходит, что Барсов прав, а чиновники – заблуждаются в функциональных возможностях философии.
В чем же тут дело? Борьба с людскими пороками химера или объективная необходимость? Тут нужен концептуальный анализ...
Звериная вылазка террористов
...Шел второй день Международного экономического форума в Махачкале. Начальник Управления информполитики утром вышел из дома и направился к машине, чтобы поехать на форум. Но поджидавшие в засаде террористы выскочили из укрытия и открыли шквальный огонь по Философу и его водителю, ни о чем таком не подозревавшему.
Кому от этого стало лучше? Чего добились террористы? Проклятия и презрение народа и Господа бога! А Философ, как минимум вошел в историю республики как принципиальный государственник, чиновник, пытавшийся исправлять человеческие пороки методом философского проектирования, что до него 1000 лет и после него вот уже 6 лет никто не делает. Философия лежит на откупе у вузовских профессоров-конформистов. Они зарабатывают свой хлеб на философии тогда, как она должна создать условия для мирного труда всему обществу...
(Продолжение следует).
[2] Там же. Стр. 276 – 277.
[4] Кант И. Критика чистого разума. / Пер. с нем. Н. Лосского сверен и отредактирован Ц. Г. Арзаканяном и М. И. Иткиным; прим. Ц. Г. Арзаканяна. – М.: Эксмо, 2015. – 736 с. Стр. 95.
