На Лазурном берегу Франции в Грассе , знаменитом многими именами (здесь не стало Эдит Пиаф и Колюша, тут же Патрик Зюскинд пометил часть событий своего "Парфюмера"), - так вот неподалеку от муниципальной библиотеки есть удивительный памятник , на открытии которого прозвучали слова нобелевского лауреата Дарио Фо, что этот памятник непременно должен быть устремленным не только к России из Франции,но и всему миру - ибо памятник путешественнику в тайный мир души, открывавшему ее по-русски, - ИВАНУ АЛЕКСЕЕВИЧУ БУНИНУ!
Забегая вперед, его возвращение на родину не состоялось: советское правительство после войны , когда вышел указ «О восстановлении в гражданстве СССР подданных бывшей Российский империи, а также лиц, утративших советское гражданство, проживающих на территории Франции», поручило эту деликатную миссию Илье Эренбургу и Константину Симнову; посол Советского Союза во Франции Александр Ефремович Богомолов - к слову, очень почитавший бунинский дар и много сделавший для того, чтобы Ивана Алексеевича стали публиковать в СССР,- дал специальный завтрак. Бунину передали отдельное письмо от дальней родственницы Анны Андреевны Ахматовой, писательницы Ольги Дмтриевны Форш (дочери генерала героя русско-турецкой войны Дмитрия Виссарионовича Комарова, двоюродной племянницы павла Флоренского), замечательного театрального художника и декоратор, знатока истории костюма Всеволода Теляковского (с покойным отцом которого Директором Императорских театров В.А.Теляковским был дружен, а мать Гурли Логиновна Теляковская некогда отиллюстрировала издание его перевода «Песнь о Гайавате»), внучки Дмитрия Васильевича Григоровича (писатель некогда поразивший юного Бунина роскошной енотовой шубой в пол, был по матери французом,его потомки уехали во Францию , и Лала (как называли внучку) зналась с Буниными, она едва не первой вернулась на родину деда - чуть ли не первой и разочаровалась! - но пока написала и отдельное восторженное на французском, что писателю дадут квартиру в Москве и вернут одно из орловских поместий предков), а также знаменитый организатор литератупных "сред" Николай Дмитриевич Телешов - некогда потомственный почетный гражданин, предки которого самостоятельно выкупились из крепостной неволи у одного из родственников самого Бунина! Но Иван Алексеевич встретил предложение, по воспоминаниям Симонова, сухо ,словами что "..хотелось бы съездить, посмотреть, как у вас там. Но тут же сослался на возраст и состояние здоровья , мол, стар, и друзей никого в живых не осталось. Из близких друзей остался один Телешов, да и тот, сказал, боюсь, как бы не помер, пока приеду. Эренбург возразил, но Бунин сказал, что боится почувствовать себя в пустоте. ".. А я привязался к Франции, очень привык, и мне было бы трудно от нее отвыкать. А брать паспорт и не ехать, оставаться здесь с советским паспортом — зачем же брать паспорт, если не ехать? " Мемуаристы писали о «барской осанке» Бунина, его врождённой элегантности, умении свободно держаться и естественно чувствовать себя в любом обществе. По замечанию жены Куприна Марии Карловны, её муж — даже в самых модных костюмах — рядом с Иваном Алексеевичем выглядел нескладным и неловким; но тут Бунин с оказией через приезжавших отправил фото Телешову , который отозвался ,что видит невозможно старую развалюху - как та сама Россия, которую воспевает писатель (впрочем, известно, что вынужденный подписать призыв Бунину о принятии гражданства и возвращении Николай Дмитриевич до крайности опасался, что друг молодости смолодушничает - и приедет!) Когда-то Владимир Владимирович Набоков - вне сомнения Нобелевская премия потеряла лицо ,прокатив великого писателя мимо лауреатства, - утверждал о Бунине как о «единственным писателем, который в наш кощунственный век спокойно служит прекрасному», - но после всей этой истории, когда в 1951 году в Нью-Йорке готовилось мероприятие, посвящённое восьмидесятилетию Бунина. Марк Алданов предложил Набокову прочитать на этом вечере какое-нибудь произведение юбиляра. Набоков ответил письменным отказом:
"Как Вы знаете, я не большой поклонник И. А. Очень ценю его стихи, но проза... или воспоминания в аллее... Вы говорите, что ему 80 лет, что он болен и беден. Вы гораздо добрее и снисходительнее меня — но войдите в мое положение: как это мне говорить перед кучкой более или менее общих знакомых юбилейное, то есть сплошь золотое, слово о человеке, который по всему своему складу мне чужд, и о прозаике, которого я ставлю ниже Тургенева?"
Ваня Бунин был младшим сыном в семье Алексея Николаевича и Людмилы Александровны Буниных. Он родился в Воронеже 22 октября 1870 года. Из девятерых детей Буниных в живых осталось только четверо — мальчики Юлий, Евгений, Иван и младшая дочка Мария.
Иван Алексеевич был чистокровным дворянином и по отцовской, и по материнской линиям. Бунины и Чубаровы (родня Людмилы Александровны) владели несколькими имениями и солидными капиталами. Однако Ване Бунину и многим другим сверстникам из его окружения не удалось вкусить той блестящей беззаботной жизни, которую вели прежние аристократы. Дворянство нищало и разорялось. Не стал исключением и Алексей Бунин, любивший, между тем, хорошенько покутить, закатить пир, сыграть в карты. Расточительность главы семейства привела к тому, что он в рекордные сроки промотал свое и женино состояния.
Сложное материальное положение привело к тому, что Бунины были вынуждены переехать в деревню Озерки (Орловская губерния), где находилось уцелевшее фамильное имение. Старшие сыновья получили базовое образование в гимназии, а вот на младшего средств не хватило. После пяти лет Елецкой гимназии, Иван возвращается в Озерки. Это, правда, не помешало ему стать блестящим учеником в домашней школе. Курс старших классов Ване преподает брат Юлий.
Несмотря на отсутствие образования в традиционном понимании, Иван Бунин был образованнейшим человеком. Кроме родного, блестяще владел иностранными языками и впоследствии подтвердил свое мастерство литературными переводами Лонгфелло и Байрона.
В 19 лет юный Иван Бунин выходит в люди. Он переезжает из родного имения в город Орел и быстро устраивается в газету «Орловский вестник» на позицию корректора. Его редакторской деятельности уже предшествовал дебют в печати — Бунин опубликовал несколько стихотворений в еженедельнике «Родина».
Работа в «Вестнике» в первую очередь отразилась на личной жизни Бунина. Здесь он повстречал свою первую жену Варвару Пащенко. Молодые переехали в Полтаву, где Бунин работал над стихотворными сборниками.Настоящая писательская слава приходит к молодому литератору в 1900 году. Тогда он уже побывал в Украине, вторично женился и развелся. Тогда же вышел ностальгичный рассказ о дворянской жизни «Антоновские яблоки». В следующем году Бунин становится лауреатом престижной Пушкинской премии, которую ему присудили за лирический сборник «Листопад» и перевод «Песни о Гайавате» Генри Лонгфелло.
Бунин продолжает писать стихи, создает повести «Деревня» и «Суходол», рассказы «Цифры», «Иоанн Рыдалец», «Астма», становится почетным членом Петербуржской Академии наук, много путешествует в компании третьей жены Веры Муромцевой.
Все шло успешно, и жизнь удавалась до тех пор, пока не наступил 1917 год, а с ним кардинальные перемены в жизни целого поколения.
Бунт 1905 года Бунин воспринял настороженно, но не без интереса. Революцию 1917-го встретил в штыки. Он никогда не оправдывал перемен, произошедших в России, смело называл Ленина «выродком», «нравственным идиотом» и горько скорбел о загубленной культуре и великой стране, утонувшей в кровавом месиве тупой братоубийственной войны.
Свои размышления Иван Бунин облекает в форму литературных очерков и выпускает книгу «Окаянные дни». Нет смысла говорить, что выйти она могла только за рубежом, а ее автор тут же стал обречен на вечное изгнание.
В 1920-м Бунин с женой уезжает во Францию и начинает неистово писать. Всю тоску по родному слову он выливает на бумаге. Теперь писатель полностью переключается на прозу. Стихи больше не сочиняются.
В 1933 году Иван Алексеевич Бунин стал лауреатом Нобелевской премии по литературе. Получение этой награды было голубой мечтой писателя. Радостную весть ему сообщили во время кинопросмотра, а уже на следующее утро весь Париж знал, что Бунин — лауреат Нобеля!
Он стал первым россиянином и русскоязычным писателем, получившим эту почетную награду и открывшим печально знаменитую череду отвергнутых родиной российских литераторов. Для Советской России Нобелевская премия была буржуазным клеймом на теле писателя.Вручение премии состоялось 10 декабря 1933 года в концертном зале Стокгольма. В нобелевской речи, над которой писатель работал в течение долгого времени, Бунин отметил, что премия впервые присуждена литератору-изгнаннику. Нобелевскую медаль и диплом лауреата ему вручил король Швеции Густав V. Писатель получил чек на 170 331 шведскую крону (715 000 франков). Часть премии Иван Алексеевич перечислил нуждающимся. По его словам, в первые же дни после известия о решении академии на его адрес поступило почти 2000 писем от людей, попавших в сложную финансовую ситуацию, поэтому «пришлось раздать около 120 000 франков»..Вернувшись из Швейцарии, Бунин чувствовал себя настоящим богачом. Человеком он, правда, оказался по наследственному непрактичным. Закатывал пирушки, угощая многочисленных друзей и знакомых, жертвовал деньги в благотворительные фонды, помогал открывать визы эмигрантам, затем вложил деньги в «беспроигрышное дело», прогорел и остался ни с чем.
Особое внимание следует уделить Бунину и его женщинам. Писатель был очень любвеобилен, постоянно увлекался, отчаянно бросался в любовный омут и жить не мог без музы, вдохновительницы.
Его первой серьезной привязанностью стала красавица Варвара Пащенко, с которой он познакомился во время работы в «Орловском вестнике». Между молодыми людьми возникла страсть настолько сильная, что несмотря на противостояние со стороны родителей, Варя и Ваня сбегают от всего мира в Полтаву и невенчанные(!) начинают жить своей семьей. Правда, вскоре молодая жена стала тяготиться жизнью с бедным писателем. Она привыкла к блеску, роскоши, дорогим нарядам и ресторанам. Варвара начинает принимать ухаживания кавалеров побогаче и в конце концов уходит от Бунина, оставив короткую записку: «Ваня, прощай. Не поминай лихом».
Варя вдохновила Бунина на «Жизнь Арсеньева», отдельная часть которого издавалась под названием «Лика».
Вторая любовь Бунина повстречалась ему под курортным солнцем Одессы. Экзотичная красота Анны Цакни (украинская гречанка) моментально пленила писателя. Роман Бунина и Цакни развивался очень красиво — на верандах дорогих ресторанов, в хмеле шампанского, в европейских столицах и уютных провинциях. Свадьба не заставила себя долго ждать. Правда, с первых же месяцев супружеской жизни стало ясно, что для быта их любовь не приспособлена. Споры возникали практически во всем. Знойная гречанка и холодный русский дворянин не сходились ни в темпераменте, ни во взглядах на жизнь.
В 1900 году пара подала на развод. После этого у них родился сын Коленька, но уже через пять лет мальчик умер. Трагедия разрушила последние надежды на восстановление семейства. Больше детей у Бунина не было..
Третьей музой Бунина стала Вера Николаевна Муромцева. Воспитанная образованная девушка из профессорской семьи пленила писателя, неоднократно обжигавшегося на яркой красоте и темпераментности. Муромцева стала верной спутницей Бунина на долгих 46 лет. Она была с ним рядом в годы счастья и во время невзгод. Она буквально растворилась в своем гениальном муже, прощая ему измены и кутежи, стоически перенося его крутой нрав, отвернувший многих друзей от Бунина.
После смерти Ивана Алексеевича талантливая Вера Николаевна опубликовала бесценные мемуары — «Жизнь Бунина» и «Беседы с памятью».
Четвертым закатным увлечением Бунина стала молодая писательница Галина Кузнецова. Стареющий гений и его молодая поклонница познакомились на пляже в Грассе. Обоими стремительно завладевает опасная любовь-страсть. Сперва Галина и Иван тайно встречаются на съемных квартирах, но вскоре об их связи становится известно вторым половинкам (у Галины был законный супруг). В это время Вера Николаевна Муромцева решается на страшный подвиг во имя любви к мужу — она позволяет Галине поселиться на их вилле под видом «литературной ученицы».
В таком двусмысленном положении Кузнецова прожила с Буниными десять лет. Никто не верил в «легенду об ученице», а потому в эмигрантских кругах смачно обсуждали престарелого ловеласа Бунина, аморальную разлучницу Кузнецову и безвольную Муромцеву, допустившую в своем доме такой разврат. Однако еще большим шоком стал уход Кузнецовой. Перегорев любовью к Бунину, она закрутила роман... с оперной певицей Маргаритой Степун.
Многолетняя связь с великим писателем не прошла зря, ее результатом стала главная книга в жизни Галины Кузнецовой — «Грасский дневник». По мотивам этих бесценных мемуаров в 2000 году был снят российский фильм «Дневник его жены».
В начале Второй мировой войны Бунины переехали на высокогорную виллу «Жаннет», находившуюся на выезде из Граса, рядом с Наполеоновской дорогой. Там Иван Алексеевич и Вера Николаевна почти безвыездно прожили около шести лет. Кроме них, на вилле постоянно находились друзья и знакомые семьи. Верхний этаж занимали Галина Кузнецова с подругой Маргаритой Степун — сестрой философа Фёдора Степуна. В 1940 году в Грас вернулся Леонид Зуров. В доме Бунина нашли временное укрытие американский пианист Александр Либерман и его жена. Согласно воспоминаниям Либермана, в 1942 году, когда он с супругой, узнав о предстоящих арестах иностранных евреев в Каннах, искал «подполье», Иван Алексеевич настоял на их заселении в «Жаннет»: «Так мы и сделали — и провели у него несколько тревожных дней». С 1940 по 1944 год в доме Бунина находился литератор Александр Бахрах, который сам пришёл на виллу с просьбой дать ему убежище. Муромцева устроила для него обряд крещения в небольшой церкви, а Зуров через знакомого священника оформил документы, которые во время ареста на улице спасли Бахраху жизнь. Впоследствии Александр Васильевич издал книгу «Бунин в халате», в которой, в частности, упомянул, что среди гостей писателя была и внучка Пушкина — Елена Розенмайер, привезённая Иваном Алексеевичем из Ниццы. В тот момент Бунин сделался почитателем Сталина , благодарил Небо, что в такую годину его родине послан такой вождь!
Художница Татьяна Логинова-Муравьёва, бывавшая в Грасе в годы войны, рассказывала, что Бунин постоянно слушал по радио английские и швейцарские сводки новостей. В его кабинете были развешаны карты, на которых писатель стрелками делал пометки. В дневниках он почти ежедневно фиксировал информацию о движении советских войск. Из радиосообщений и писем Иван Алексеевич узнавал о судьбах друзей: «Умерли Бальмонт и профессор Олан. Исчез из мира и из моей жизни Бальмонт! А живо вижу знакомство с ним в Москве, в номерах „Мадрид" на Тверской... Письмо от Веры Зайцевой: умер Нилус»
В 1947 году Бунин, у которого была диагностирована эмфизема лёгких, по настоянию врачей отправился на курорт Жуан-ле-Пен, расположенный на юге Франции[161]. Пройдя курс лечения, он вернулся в Париж и сумел принять участие в мероприятии, организованном друзьями в его честь; осенью того же 1947 года состоялось его последнее выступление перед большой аудиторией[162]. Вскоре Иван Алексеевич обратился к Андрею Седых с просьбой о помощи: «Я стал очень слаб, два месяца пролежал в постели, разорился совершенно... Мне пошёл 79-й год, и я так нищ, что совершенно не знаю, чем и как буду существовать». Седых сумел договориться с американским филантропом Фрэнком Атраном о перечислении писателю ежемесячной пенсии в размере 10 000 франков. Эти деньги направлялись Бунину до 1952 года; после смерти Атрана выплаты прекратились.
Едва ли не последним приветом от Родины был попавший сборник пьес Е.Л.Шварца - у умирающего еще были силы прочесть самостоятельно - и "Дракон" , "Под липами Берлина" , "Похождения Гогенштауфена" его очаровали , - Иван Алексеевич требовал послать телеграмму в Ленинград (ему соврали, что отправили - денег в семье на длинное послание не было) В октябре 1953 года состояние здоровья Ивана Алексеевича резко ухудшилось. В доме почти постоянно находились друзья семьи, помогавшие Вере Николаевне ухаживать за больным, в том числе Александр Бахрах; ежедневно приезжал доктор Владимир Зернов. За несколько часов до смерти Бунин попросил жену почитать ему вслух письма Чехова. Как вспоминал Зернов, 8 ноября его вызывали к писателю дважды: в первый раз он провёл необходимые медицинские процедуры, а когда прибыл повторно, Иван Алексеевич был уже мёртв.Он ушел во сне. Причиной смерти, по словам доктора, стала сердечная астма и склероз лёгких. Похоронили Бунина на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа. Памятник на могиле был сделан по рисунку художника Александра Бенуа.
Когда-то Куприн в разговоре с Иваном Алексеевичем однажды заметил, что у того «в каждой строке виден пот». По воспоминаниям сотрудника парижского журнала «Современные записки» Марка Вишняка, отношение к построению фразы в тексте порой доходило у Бунина до «болезненной щепетильности»; в издательства, с которыми он сотрудничал, перед сдачей рукописи в печать поступали его срочные телеграммы с просьбами поменять слово или переставить запятую. Своё желание немедленно внести последнюю правку писатель объяснял так: «Толстой потребовал от „Северного вестника" сто корректур „Хозяина и работника"... А я прошу только две!». Реформу русской орфографии, при которой из алфавита исчезли ять и ерик, Иван Алексеевич встретил весьма негативно, — он утверждал, что «„лес" без „яти" теряет весь свой смолистый аромат»
Удостоенный Нобелевской премии по литературе через четыре года после Бунина Роже Мартен дю Гар заметил, что "..после мсье Бунина тяжело соответствовать всем литературным критериям, которые должны отныне предъявляться к лауреатам"
Сэр Уинстон Черчилль не без юмора отозвался в 1953 году: "Ну вот я и нобелевский лауреат! Это что же : неужели тонны исписанных мной листов равняются хотя бы тоненькой книжечке Киплинга о мальчике из джунглей и высшей справедливости, "Синей птице" Матерлинка или строкам об утраченном и прекрасном Бунина?"
Наконец, Имре Кертес уже в XXI веке отметил, что у него "..не было бы премии без Венгрии, - а у Венгрии лауреата, если бы давным-давно не прочел Бунина!"
Геннадий Орешкин
