В ГМИИ им. Пушкина открылась выставка «Прерафаэлиты. Викторианский авангард» — первая в России масштабная экспозиция представителей британской плеяды художников XIX века, повлиявших на живопись века двадцатого. К Пушкинскому музею уже стоит большая очередь. К сентябрю, когда экспозиция закончит работу, место в очереди нужно будет занимать у храма Христа Спасителя.
Эту выставку ждали очень долго. Прерафаэлитами, авангардистами Викторианской эпохи, живо интересовались в России еще в XIX веке. Они были у всех на слуху, но никто их не видел. Сначала мешала испортившая отношения двух империй русско-турецкая война. А потом декаданс прорвался революцией, и стало вовсе не до того...
Открывшаяся вчера выставка стала возможной благодаря личной инициативе Ирины Антоновой и сотрудничеству возглавляемого ею ГМИИ с галереей Тейт. Это уже третий межмузейный проект. До прерафаэлитов музей проводил обстоятельные выставки Уильяма Тернера в 2008 году и Уильяма Блейка в 2011-м. И, надеется Антонова,
это не конец музейной англомании: уже несколько лет существуют планы провести выставку малоизвестного у нас английского портрета XVIII века.
В самой галерее Тейт выставка прерафаэлитов прошла в прошлом году, и большая ее часть переехала в ГМИИ. Отличия выставочных проектов в том, что в Лондоне богаче было представлено прикладное искусство прерафаэлитского братства, а в Москве полнее, уверяет Антонова, показана живопись. Ряда работ, в силу хрестоматийности известных каждому англичанину, в Тейт не было, зато их привезли в ГМИИ.
Пик любопытства к художественному новаторству прерафаэлитов случился в России на рубеже эпохи модерна. Для русского интеллигента была очевидна параллель английских экспериментов с критикой традиций Российской императорской академии и поиском национальных корней в русской мысли.
Сергей Дягилев считал появление прерафаэлитов выдающимся событием в истории искусства; однако, по его мнению, национального духа в живописи Сурикова, Репина, Васнецова было больше.
Движение прерафаэлитов возникло в 1848 году на волне волнений чартистов, тогдашнего созидательного класса. «Народная Хартия» требовала справедливых выборов. Среди интеллигенции распространялось недовольство последствиями социального и экономического прогресса.
Группа молодых художников в поисках новой эстетики английского искусства объединилась в «братство».
Само название «прерафаэлиты» прозрачно. Обучение в Британской королевской академии (и сходным образом в Российской императорской) заключалось в овладении приемами мастеров позднего Ренессанса, в первую очередь Рафаэля. Прерафаэлиты же обратились к раннему итальянскому и фламандскому искусству.
Семеро студентов объявили академическое искусство вторичным, упадочным.
Аналогичные соображения спустя несколько лет привели к выходу из императорской академии передвижников.
Основанный на иконографии XV века жанр религиозной картины соседствует у членов братства с бытовым жанром и картинами на шекспировские сюжеты. Апеллируя к чистоте образов Средневековья, прерафаэлиты претендовали на создание нового национального стиля. И как любое авангардное начинание, их деятельность не раз подвергалась критике. Наивность в трактовке религиозных сюжетов, их практически лубочная «правда жизни» была востребована новой промышленной элитой Англии, но запросам индустриальной цивилизации лучше отвечала только что появившаяся фотография.
Движение прерафаэлитов осталось в истории как важный и немного смешной этап между романтизмом и символизмом.
Их авангардный синтез традиции и инноваций нашел место не только в национальном английском искусстве. Русское передвижничество идейно было близко братству прерафаэлитов, хотя опиралось не на европейское Средневековье, а на Византию. На выставке в ГМИИ есть небольшая картина Уильяма Дайса «Муж скорбей», при взгляде на которую любой вспомнит «Христа в пустыне» Крамского.
Наши передвижники не удостоились названия «авангардистов» лишь потому, что следующее поколение русских художников было много более радикальным.
Новаторство же и эстетические претензии прерафаэлитов очевидны. Ирина Антонова нашла возможность поставить их в пример отечественным современным художникам. «Посмотрите на наш постмодернизм,— говорила Антонова. — Это было мощное явление, но оно сейчас рассыпалось. Сейчас искусство на перепутье и обращается к разным источникам. Можно сколько угодно экспериментировать, но смотреть назад все-таки необходимо».
Сравнить эстетические новации Васнецова и Врубеля с поисками викторианских авангардистов можно будет до конца сентября. Выставка займет все лето, и это, кажется, разумное решение: стиль братства прерафаэлитов представляется русскому глазу забавной смесью лубка и передвижничества, смотрится очень легко, и музей станет прекрасным укрытием от жары и духоты.
