(Повесть)
Познакомились мы с Коляном на рыбалке лет пятнадцать тому, и мужику в тот день не везло. Да как могло повезти, если местной рыбы не знает? Ну, я ему пару секретов подсказал, а он мне угощенье поставил – не любил в долгу оставаться. Так и подружились – семьями.
Колян в наши края из Бостона прикатил. Что ему здесь понадобилось, бог его знает. На севере и с работой лучше, и жизнь проще. Это только потом как-то выяснилось, что у его жены нелады со здоровьем – кости ломит и сердце пошаливает. Холода ей ни к чему, вот и сменили климат.
У Коляна было много приятелей. Такой он человек. Но самый верный друг у него – внучка Сонька Золотая Ручка. И на рыбалке, и если в доме что надо перестроить, и в лесу на охоте – след в след по звериной тропе. А так вполне нормальный ребёнок. Вместо украшений, правда, у девочки в столе разводной ключ, дрель на семь скоростей, десяток отвёрток и инструкция по эксплуатации Доджа. Мужик, бывало, лезет под машину масло менять – Сонька за ним. Любимая песня – по матушке того хмыря, который подвеску Мазды придумал.
Колыбельные страсти
Помнится, когда внучка родилась, задница еще из мамаши не выбралась, а голова уже права качала. Вся в маму и в бабку. Присматривался к младенцу Колян: щёки, как у бурундука, второй подбородок, глаза навыкат и нос кнопкой от звонка, как у бабушки, а не рубильником, как у деда. А уши-то! Уши! У Коляна они как у летучей мыши, а у ребёнка маленькие, приплюснутые. Ничего от себя во внучке не находил. Ну и хрен с ним. Может потом появится.
Первое время Коляна к ребятёнку близко не допускали, как существо грубое и бациллоносителя. Засюсюкали дом на смерть. Недели на две баб хватило, а потом стали Коляна к делу пристраивать.
Как-то вечером зашел я к ним с бутылкой. Мамаша на кухне торт печёт, бабушка шарики на компе гоняет, а Колян люльку качает. И характер у мужика был не из слабых, и фигурой в Илью Муромца, а влип в это дело по полной.
Ну да делать нечего, и Колян, как человек основательный, стал под всё это мужскую разумную мысль пристраивать.
По Коляну молочные дети делятся на два сорта: спокойные и те, у которых зубы режутся. А когда у Соньки ещё и колики в желудочке наступали, бедное дитё орало, как резанное, и ничего поделать с этим как бы нельзя. Мать тогда хватала орущего ребёнка в охапку и металась по дому, надеясь приспать уговорами. Суровая бабушка советовала положить дитё в койку и дать накричаться вдоволь, мол, придёт время – отрыгнёт и успокоится. А Колян садился около кроватки на табурет, клал свою огромную тёплую лапу на крошечный больной животик и начинал массировать по часовой стрелке. Поняли? По часовой! Ежели массировать против, то может случиться запор. Лёгкий массаж обычно успокаивал ребёнка, и он засыпал под немудрёную песню:
Где-то в дальнем далеке за городом
Я не взял из под подушки нож…
Таких песен Колян знал уймову кучу… Или кучеву уйму? Короче – море. А когда они кончались, начинал травить истории из своей босяцкой юности. Дочка как-то прислушалась к его болтовне и возмутилась:
— С тобой, батя, ребёнок материться будет раньше, чем ходить.
— Ну а кто тогда в этой стране научит Соньку живому русскому языку? – возражал Колян, – вот говорят, что в Рязанской колонии сидел генерал-лейтенант…
— А за что? – тут же поинтересовалась любознательная бабушка.
— То ли что-то украл, то ли не давал кому-то украсть. Так вот, он умел так материться, что со всего бывшего союза воры в законе к нему на концерты приезжали, – успокаивал дам Колян, – с дорогими подарками!
Плюнули тётки воспитывать мужика и принялись толковать за своё, женское.
— Эти колики, – вздохнула молодая бабушка, – от недоедания. Не хватает грудного молока ребёнку.
— У меня, когда я начала супчики овсяные есть и витамины принимать, молоко в груди прибавилось, – гордо сообщила дочь.
Колян и здесь не промолчал, свои пять копеек вставил, типа как пошутил:
— А ты, красавица, травку на поляне перед домом пощипай. А то я заколебался стричь. Коровы, знаешь ли, только ею и питаются, а молоко вёдрами дают.
Женщины взвились скандалом выше потолка, а Колян оправдывается:
— Я ж за экономию для семьи. Бензина меньше расход и продуктов тоже. Не козу же заводить.
Бабы в разнос пошли, и дитё им начинает подвывать. А это уже лишнее. Пора кончать хохмить и ребёнком заняться. Не любил Колян тех, кто мечтал о переключателе для дитяти. Нажал на кнопку – спит. Другую – на рояле играет, третью – домашнюю работу делает. Тьфу ты, господи, не ребёнок, а телевизор цветной. Дитё – живое существо и до всего должно своим умом дойти, душой к этой жизни прикипеть. И наплакаться всласть, и насмеяться вдоволь. А чтобы удачное дитё получилось, его чувствовать надо, общаться с ним, стараться его хитрый язык понять.
Колян, тот классно приспособился Соньку понимать. Если «агу», это значит «дай палец поиграть». Если «гуль-гуль», то «оставьте меня в покое, занята погремушкой». Если «уа-уа» – «дайте пожрать ребёнку». Если «ай-яй-яй» – «пора памперс менять». Ну а если «ге-ге, буль-буль» и рот квадратом, то – «заткнитесь, пожалуйста, и не мешайте спать». Женщины в таких случаях тут же замолкали, а Колян ребёнку соску в рот и ну колыбель качать.
А фиг тебе! Внучка уже спать передумала и давай играть – соску выплёвывать. Выплюнет и лыбится. Чем дальше выплюнет, тем улыбка шире и глаза шкодливые. Дома это ещё терпимо, а вот на прогулке, если забыл соску верёвочкой привязать – горе. Колян однажды полторы мили в округе прочесал, пока соску нашёл. Жлоб длинноногий, етить его в колено!
Гуляльный дедушка
Дите растёт удачное, слов нет. Уже ползает, а потом и на четвереньках. В глазах ребёнка появляется интерес к жизни за порогом дома, и в эти возрасте, кроме вовремя покормить и спать уложить, важно детёныша хорошо выгулять. Здесь Колян со своим длинными ногами оказался очень к месту.
Каждое утро часам к семи в комнате Коляна появляется невыспавшаяся дочка Александра с Сонькой на бедре:
– Это твой любимый дедушка, посмотри на него, он хочет с тобой поиграть, – и, облегчённо вздохнув, передаёт в руки небритому няню своё чадо.
Бедрами Коляна бог не наградил, и внучка, пока дед новости на компе ищет, пристраивается на его нешуточном животе. Но это ненадолго, Сонька на руках сидеть может минут на пять, не больше, начинает скучать и выкручиваться на свободу. Тогда Колян опускает дитё на ковёр и идёт к умывальнику бриться.
Вы пробовали когда-нибудь бриться, если по ноге и выше – на плечи лезет проворное чадо, чтобы сорвать с носа очки? Здесь только один выход – усадить дитё в коляску, пристегнуть ремнями, добриться на скорую руку и выезжать за ворота.
К прогулкам с дитём Колян относился ответственно – не как некоторые. Никогда не забывал прихватить телефон, соску основную, соску запасную, бутылочку с грушевым соком, бутылочку с молоком и трость бамбуковую – собак гонять.
Телефон – штука крайне необходимая, поскольку женщины в семье Коляна обожали дистанционное управление дедом и внучкой. Колян к современным беспроволочным телефонам относился нехорошо – слишком много функций. Телефоны его тоже не любили, вечно терялись, соединяли, с кем попало, а иногда, разочаровавшись в хозяине, кончали жизнь посредством самоутопления на рыбалке.
Соска обычно находилась у Соньки во рту, а иногда за бортом экипажа. Попытка приспособить к соске дужки от очков не удалась – опасно, видите ли, это. Колян как-то два вечера угробил на изготовление, а Александра, увидав конструкцию, упала в обморок, и бабушка схватила долговременную икоту от смеха. Наверняка притворялись. Такую идею на корню загубили ведьмы блондинистые. В голове у них только одна мечта: чтобы мужики были порядочными, а женщины – как хотят. Зла на них не хватает!
Запасная соска хранилась в специальной коробочке на случай, если основная всё-таки выпадет из коляски. Лучше перебдеть, чем недобдеть, поскольку однажды получил Колян редкий скандал от жены:
— Ты, урод старый, что творишь? Соску об штаны вытираешь?
— Почему – урод, за что – урод? Штаны только из стирки. И по телеку вчера рассказывали, что во рту больше микробов, чем в заднице. А ты соску облизываешь, прежде чем ребёнку дать!
Только разве бабу переспоришь. Вот и возил Колян с собой запасную соску.
Молоко в коляске нужно, чтобы с половины прогулки не рвать когти домой в сопровождении мощной внучкиной сирены «уа-уа». А голосок ей бог дал – все птицы в округе от удивления замолкали. Как только Сонька подавала сигнал к приёму пищи, Колян тут же рулил в ближайший тенёк, присаживался на камень и превращался из гуляльного дедушки в кормящего. С молоком у деда свои счёты. Врачи советовали держать ребятёнка на мамином молоке, как можно дольше. Только вот с этого молока животик у Соньки пучил. Поэтому кормил Колян Соньку в два приема: сначала давал половину, потом брал на руки и грел животом, пока «булька» через рот не выйдет. И только после этого докармливал. Кроме того, хитрый дед приспособился кормить дитё, когда оно спит. Во сне девочка ела не так жадно и воздух не захватывала.
Грушевый или сливовый сок должны быть в коляске обязательно, и необходимы для нормальной работы желудочка. Соки разводятся водой один к одному и используются до кормления или после, а иногда и вместо. Как получится.
Трость для гоняния собак представляла собой бамбуковую палку (этой травы здесь до хрена и больше) длиной около метра. Собаки по Америке обычно гуляют с хозяевами, чаще всего приветливы, но однажды такая вот шавка подошла к Коляну с тылу и, виляя хвостом, укусила за икру, подлая. Так что таскать палку с собой вошло у Коляна в привычку, а собаки, видя такое, преисполнялись уважением и обходили стороной, дружелюбно облаивая.
Частенько с Коляном и Сонькой выходил на прогулку домашний кот Обормот – огромное, как для этого племени животное, полосатое, очень своенравное и когти, как ножи. Кот никому не давал себя гладить, а Соньке позволялось за хвост таскать, уши жевать, как подушку пользовать и даже (что вообще сверх наглости) из котячей миски корм выедать, если взрослые отвлеклись... Из всей домашней живности только коту разрешали самостоятельно на улицу выходить. Попугай Кеша, умевший материться на четырех языках, сидел в клетке, рыбки – в бассейне, черепаха – в аквариуме, а Обормот вышагивал перед коляской королём, хвост трубой:
– Смотрите, какой у нас хозяин большой и хозяйка красивая! А я самый грозный кот в округе. Меня даже собаки боятся, и каждый второй котёнок – от меня.
Для прогулки Колян выбирал широкие дороги, поскольку тротуар на юге Америки как подарок судьбы - пешеходы в тех краях редкость. Катит, бывало, молодой дед свой экипаж по левой стороне лицом навстречу машинам и приветствует водителей поднятием руки: «Мол, вижу тебя и благодарю за безопасную езду». Ему отвечают тем же. Но если водила на приветствие не реагирует, а болтает по телефону, то Колян съезжает на обочину и прикрывает коляску собственным телом. Такие чмыри болотные мало что видят на дороге сквозь туман неприятностей на работе или вчерашнего семейного скандала.
По ходу движения Колян разговаривал с ребёнком, обращая его внимание на птичек, красивые почтовые ящики на столбиках около домов, на сами дома, деревья, цветы, белочек, приветливых соседей и запаркованные автомобили:
– Это Форд Эксплоурер. Дорогая, мощная игрушка для больших мужчин и маленьких женщин – восемь цилиндров. Можно, как тягач для лодок использовать, и безопасная. Хороша первые пять лет, а потом начинает сыпаться. А это Шевроле Каприз Классик. Раньше на них полиция ездила, сейчас копы на Люмины пересели. Глянь, какой классный Приус. В нем два мотора – электрический и бензиновый. Экономная машина, но в ремонте дорогая. Правда, редко ломается.
– Ты дывы, - вдруг перешёл на украинский Колян, – показуе поворот налево, а звертае направо! Водила нэдоношеная, повбывав бы!
Сонька слушает внимательно и взгляд ловит. Это только кажется, что младенец ничего не понимает. Очень даже всё понимает. Особенно Сонька Золотая Ручка. Та ещё кадра растёт.
Всё бы на прогулке хорошо, только вот памперс поменять – дурацкая проблема. Если от дома далеко заехал, надо искать кусты погуще, чтобы никто не увидел. Могут и в полицию позвонить, а те нарушение норм морали припишут. Америкосы в этом деле странные на всю голову. Голышом даже на пляже не смей дитё гулять пустить. Годика нет, а трусы на пацанку изволь напялить.
Двух-трёх часовые путешествия полезны для аппетита и цвета лица Соньки, да и Коляну не вредны. Кроме того, прогулки давали возможность подружиться с большим количеством людей, что для общительного дедушки и такой же внучки просто рай земной. А ещё в коляске можно неплохо повеселиться. Например: засунуть в рот руку, ногу, соску и при этом петь – на радость зрителям.
Единственное, что не нравилось Соньке, это когда коляска останавливалась надолго. Дитё тут же начинало возражать и требовать продолжать движение. Деду, если и хотелось бы передохнуть минутку в тенёчке или потрепаться со знакомым о погоде и рыбалке, приходилось выбирать другое место и время.
Катит мужик коляску по Америке и гордо так осматривается. На голове шляпа грибком - многострадальную лысину от солнца закрыть. Под правым коленом магнитный ремешок - говорят, что суставы лечит. Левая ступня эластичным бинтом замотана. Очки сильные, как телескоп. А в остальном орёл орлом, весь такой длинный и редкого здоровья, если не присматриваться. Не стыдно соседям показаться. Те, конечно, приветствуют, ребятёнком любуются. Советы дают по-аглицки. На русском они ни бельмеса. Тёмный народ, Ну и Колян им на аглицком отвечает. Соседи понимают, поскольку вежливые.
Всё вроде путём, а дите ёрзает. Недовольное чем-то, значит. На улице плюс двадцать и солнышко такое ласковое. Осмотрелся воровато Колян, одеяло долой и пеленку развязал. Дитё в воздухе руками, ногами замолотило, соску выплюнуло и улыбка до ушей. Совсем, как на той черно-белой фотке, где Колян ещё грудным пацаном был.
Гулял Колян с внучкой два часа утром и два часа вечером, когда солнце низко и не жарко. В тёмное время суток Колян прогулки не практиковал, поскольку на дорогах появлялись недоросли в машинах, спешащие за пивом в магазин. Особенно неприятны были обкуренные компании в праздники или выходные дни. Могут «срубить» бампером не только почтовый ящик, а и зазевавшегося пешехода.
Любимой погодой для Коляна и Соньки был сильный ветер – смеялось дитё, как будто бабушка щекотала за живот, мама целовала пятки, а дед рожи корчил. Чуб и пейсики девочки задорно закручивались в штопор, а руки воевали, пытаясь поймать струи ветра.
Катит мужик коляску по Америке. На голове шляпа грибком, под правым коленом магнитный ремешок. Левая ступня эластичным бинтом замотана. Очки сильные, как телескоп. А в остальном орёл орлом, если не присматриваться. Соседи приветствуют, ребятёнком любуются. Советы дают по аглицки. На русском они ни бельмеса. Тёмный народ…
Вроде бы всё в порядке, а дите вякает. Недовольно чем-то. На улице пюс двадцать и солнышко такое ласковое. Осмотрелся воровато Колян, одеяло долой и пеленку развязал. Дитё в воздухе руками, ногами замолотило и улыбка до ушей. Совсем, как на той фотке, где Колян ещё грудным пацаном был.
Короче, дружили Колян и Сонька. Классное дитё выросло – и самокат починить может, и борщ сварить и соседскому пацану в глаз завинтить, если провинился. Только на Коляна совсем не похожее. Видно ему уже и не дождаться этого. Ну и хрен с ним.
Кабанчик в коньячном соусе
Сонька ходить так и не научилась – сразу начала бегать. По понятиям Коляна бегунковый возраст – это с той минуты, как на ноги стала и до той, пока замуж не выскочила. У каждого в доме на эти времена своя задача определилась. Мамаша Сонькина деньги зарабатывала и училась, поскольку медики в Америки должны этим делом всё время заниматься, чтобы не дай боже от конкурентов не отстать. Ну и общее руководство осуществляла. Бабушка на уборках лямку тянула, занималась музыкальным образованием внучки и в бассейн на тренировки возила. А Колян дитё готовить еду учил, как это сам понимал, каяк девочке ремонтировал, на рыбалку и охоту таскал. Вы видели когда-нибудь в джунглях мужика с детской коляской? Я видел. Это был Колян. Заглядываю в коляску, чтобы посмотреть на улов или, что там мужик пристрелил, а там Сонька грызёт лесной фрукт подозрительного вида и лыбится. Я Коляну:
– Ты чо, крокодила на живца ловить надумал?
– Дурак ты, Семёныч, и шутки твои дурацкие, – обиделся Колян, повернулся было уходить, но успокоился и говорит, – ребёнка с пелёнок следует учить на природе жор искать. Тогда точняк нигде не пропадёт и здоровьем бог не обидит.
А ведь прав оказался. Росла девица как на дрожжах, аппетитом вся в деда.
***
Колян любил не только поесть, но и друзей угостить. Дочь его Александра пекла замечательные торты, жена Людмила славилась заливной рыбой и салатом «селёдка под шубой», а Колян умел такое отчебучить, что потом гости пару месяцев только зубом цыкали:
– Были у Коляна, а там кабанчик в коньячном соусе!
Дикие кабаны на юге Штатов мелкие, но зато их до хрена и даже больше, чем надо. Охотиться на них некому, поскольку среди профи такая добыча не считается достойной. Вот и размножаются дикие свинки, как хотят, перемалывая лесную подстилку в труху и размешивая в непролазную грязь. Ловлей кабанов и отправкой их в свинячьи заповедники занимается специальная фирма. Просят за это дело недёшево, а в нынешние кризисные времена и совсем неподъёмно. Поэтому охота на кабана не пресекается, а даже поощряется. И разрешение стоит копейки.
Да только Колян и эти копейки не любил платить. И гоняться по болотам за резвыми животным тоже не любил. Лень – двигатель прогресса, и Колян, немного подумав, сконструировал кабаноловку. Похожа была эта конструкция на клетку размером метр на два, высотой в метр, с поднимающейся торцевой стенкой и прочным дном. Стенка-дверца удерживалась в поднятом состоянии тросиком и захлопывалась, когда кабан забирался внутрь полакомиться кукурузными початками. Установить конструкцию следовало в том месте, где кабаны водились, и Колян сговорился об этом с фермером, которому на днях недорого трубы для воды к насосу подвёл. Фермер имел от кабаноловки двойную выгоду. Дикие свини портили ему угодья и пугнуть их считалось делом полезным. Кроме того, Колян считался хорошим строителем и делал работу добросовестно. Такую дружбу следовало поддерживать.
Короче, затащил свою кабаноловку Колян на полянку в лесу и стал дожидаться результата. Если вы думаете, что он в кустах комаров кормил, так заблуждаетесь – домой уезжал. На его ловушке маленький радиопередатчик был установлен. Этакая герметичная коробочка с антенной. Передатчик тихонько себе передавал сигнал в эфир: «пи-пи-пи», а как только клетка захлопывалась – прекращал работать. Почему так? Ну, если наоборот, то возможен вариант: зверь в ловушке, передатчик по какой-то причине не включился, и Колян не поехал за добычей. Дикой свинье нужно много воды, и если воды нет, то она через пару суток подохнет от жажды и стресса, а мучить животных у мужика в обычае не было. Кабаноловка была установлена в лесу милях в двадцати от посёлка, в котором жил Колян. Сигнал был небольшой, зато приёмник в доме Коляна мощный и антенна на сосну заброшена. Бесконечное «пи-пи-пи» могло кому угодно голову прогрызть, поэтому звук у приёмника был на нуле, зато рядом магнитофон пристроен. Когда сигнал в контуре приемника пропадал, маг включался. И это было мудро.
Сигнализация завыла в среду в пять утра. Услыхала жена истошное «хепи бёрздей ту ю», вытолкала мужа с супружеского ложа, высказала всё, что думала об охоте, и, спрятав голову под подушку, опять заснула. Колян бросился к магу и с трудом найдя в темноте нужную кнопку, выключил. Со вкусом поскрёб лапой всё положенные места, горестно вздохнул, натянул штаны, сапоги, тельняшку, штормовку и шляпу. Зевая вышел к машине, погрузил свёрток с брезентом, чтобы добычей кузов не испачкать, примостил карабин за сиденье. Вернулся в дом, налил кофе в термос, вытащил из холодильника кусок ветчины, уложил мясо на ломоть хлеба, вышел из дома, запер за собой дверь и полез в кабину. Там его ждал сюрприз. На пассажирском месте сидела, завернувшись в шерстяной клетчатый плед, его девятилетняя внучка Сонька. Чертыхнулся:
– Ты что здесь делаешь?
Девочка пожала плечами:
– Сижу и жду, когда мы поедем. Небо уже сереет, а ты всё собираешься.
– Матери сказала? Скандалить будет. Охота – не женское дело, – проворчал Колян.
– Записку оставила.
– На, перекуси, – Колян отломил половину бутерброда, выдал девочке и завёл машину. Сонька и мотор довольно заурчали
Включил фары, снял машину с ручного тормоза и выехал со двора. Показалось свежевато, и Колян включил печку, чтобы кабина слегка прогрелась. Добрались на место к рассвету. Хозяин фермы мистер Браун (у них Браунов, как у нас Ивановых) уже суетился на дворе около трактора, но услыхав сигнал, вышел к воротам и распахнул створки:
– Как поживаешь, мой друг? (У америкосов, если ты не враг, так значит друг). Чем могу помочь? О! Да ты с внучкой?
– Не сидится барышне дома. Мать стирку с уборкой задумала, вот девица и слиняла, чтобы ей с утра пораньше работу не придумали, – проворчал Колян, вытащил из кармана бутылку с марочным виски и поставил на капот трактора.
– Загоняй машину во двор, я дам тебе лошадь.
Колян поднял правую бровь.
– И повозку, – добавил фермер.
Колян пошевелил левой бровью.
– И ведро кукурузы…
Колян хлопнул своей огромной ладонью по плечу щедрого хозяина фермы:
– Благодарю, сэр, – загнал машину во двор и потопал к конюшне.
***
Лесной участок прилегал к ферме и начинался сразу за прудом. Дорога через лес использовалось не часто, а после вчерашнего дождя только звери оставили след на песке. Колян вёл лошадь за узду, а Сонька бежала перед ним зигзагами и развлекала вопросами. Деду это не мешало, поскольку он и сам был не дурак поговорить, да и дорога располагала.
– Что это за след?
– Ракун прошёл, енот по нашему.
– А это кто?
– Оленёнок с матерью.
– А здесь тропка в палмето.
– Это тропа аллигатора, он по ней из озера к озеру ходит. Заметь – широкая, но низко под ветки ныряет.
– Ой! Смотри! Какая огромная кошка след оставила.
– Хозяйка леса здесь была. Пума. Молодая ещё.
Лошадь дёрнулась в поводу, Колян успокаивающе похлопал её по морде и дал корку хлеба.
– На людей пума не нападает. Умная тварь. Потому и выжила. А вот кабанчика нашего может забрать, – озаботился Колян.
Не забрала пума кабанчика. Побродила вокруг клетки и ушла в лес, не захотела с железкой связываться. Видно, не голодная была. Или брезгливая.
Кабанчик молоденький, но уже в хорошем весе, лежал в углу клетки и ноль внимания на пришельцев. Пума напугала беднягу так, что зверь наметался, набегался и устал. Колян попросил Соньку отвернуться, снял с плеча карабин:
– Прости меня, господи, прости и ты зверь лесной, – дослал патрон и выстрелил в ухо кабану.
***
Домой вернулись с триумфом. Правда, выговор получили от Сонькиной мамочки. Девочке надо было с утра в бассейн на тренировку, а она на охоту за дедом пошлёндрала. Не такое уж и горе, как для Коляна: в школе Сонька считалась лучшей пловчихой, в команде пловцов ловче всех играла на пианино, а среди пианистов своего возраста почиталась, как великий математик. Что ещё девочке надо? Почаще бывать с дедом на свежем воздухе, а не просиживать ночами за компьютером.
Зверя Колян с внучкой смолили на заднем дворе соломой. Когда скоблили и мыли шкуру, то извозились – не дай боже вам так. Потом Колян вскрыл брюхо и вынул внутренности. Печёнку жена тут же на сковородку с луком жарить пристроила, а тушку Колян уложил в бадью, залил подсоленной, перченой водой с травами и на газовую горелку поставил. Прокипятил хорошенько, вынул свинку, дал остыть, чесноком нашпиговал, сладким перцем паприкой щедро натёр, укропа в брюхо насыпал и в коптилку пристроил.
Можно бы по американскому рецепту добавить коптильный раствор прямо в воду, но Колян такие фокусы не уважал и предпочитал коптить по старинке с некоторыми, конечно, современными понтами.
Для копчения Колян приспособил старый холодильник. Вынул полки, в крышу здоровенный крюк ввинтил и рядом пару дырок просверлил для лучшей тяги. В задней стенке ближе к земле вырезал окошко и приделал трубу метра два длиной, дёрном обложил, а другим концом пристроил к маленькой электрической духовке. В духовку положил обёрнутую фольгой яблоневую стружку, на крюк в холодильнике кабанчика подвесил, дверцу захлопнул и разрешил Соньке выключатель повернуть. Если всё правильно сделать и трубу водичкой время от времени поливать, то на свиную тушку дым от тлеющей стружки попадает уже холодным. Расход электричества, конечно, не маленький, но не надо суетиться угли подкладывать, как в отцовской коптилке на Херсонщине. Да и электричество в Америке дешёвое, а уголья дорогие. Коптиться зверю положено дня три. Как раз к Новому году будет готов.
К такому кабанчику хрен положен и соус фирменный. Колян хрен в русском магазине покупал, а соус готовил сам. Брал пол-литра сливового сока с мякотью, четыре головки чеснока давил чесночницей, добавлял перец и соль по вкусу. Потом отмеривал в стакан сто граммов коньяка, треть заливал в соус и тщательно размешивал. Остаток коньяка допивал и соусом занюхивал.
Колян полагал, что жрать – дело свинячье, но кабанчик в коньячном соусе – это больше чем еда. Это искусство! А к Новому году такое подать на стол сам бог велел.
Авокадо с чесноком и яйцами
Свою жизненную программу Колян считал выполненной. Дом с помощью сестры и банка построил. Детей и даже внуков вместе со скандальной, но любимой женой вырастил. И четыре дерева около дома посадил: апельсин на сок, мандарин для еды, манго, чтобы лакомиться, и авокадо для салатов. Апельсин прижился хорошо, но много сока хранить негде, и Колян раздаривал плоды всем подряд. Мандарин стоял три года, а потом листья какая-то тля пожрала. Пришлось выкорчевать. Манго разрослось выше крыши дома, от него тень на полдвора, а в июле много плодов. Недаром июль называют месяцем манго. Всем хватает: и семье, и зверям, и птицам. А авокадо, хоть мелкое, но вкусное, в этом году не уродило. В феврале администрация графства задумала насекомых травить с самолёта. Вот мухи, которые опыляют этот фрукт, и передохли, так что урожая еле птицам хватило.
Поэтому, когда двенадцатилетняя Сонька напомнила деду, что пора съездить за авокадо в лес, Коляну пришлось согласиться, хоть последняя неделя на работе выпала трудной. Пришлось в центре посёлка траншеи под трубы копать, а занятие это нелёгкое из-за большого количества на участке подземных коммуникаций, которые разрушить – не дай боже. Вот экскаватор и стоял себе в сторонке, а Колян больше лопатой и кайлом орудовал.
Собрались не мешкая и выехали. Машиной тридцать миль прокатиться – не проблема, бешеной собаке – семь вёрст не крюк. Но вот подход к заброшенному саду не прост. Вначале заехали в парк «Озёрный» и немного поплутали по его дорогам, пока нашли достойную стоянку поближе к намеченному месту. Там оставили машину и нырнули в чащу леса. Мили через три продрались через заросли к болоту. За болотом – бесхозный сад на острове. К нему ни дорог, ни троп нет. С двух сторон грязь непролазная, на севере озеро, на востоке глубокий овраг с ручьём, какие-то поросшие лианами развалины и ржавые металлические конструкции.
В саду росли одичавшие горькие апельсины, мелкие мандарины, выродившиеся груши и огромное дерево авокадо высотой с трёхэтажный дом. Плоды у него большие, зелёные и душистые. На нижних ветках ещё не поспели, а ближе к вершине – в самый раз. Сонька вынула из рюкзака ведро, обвязалась концом верёвки и белкой взлетела на самый верх дерева, только красные обтрёпанные шорты в листве мелькнули. Ловко перебираясь с ветки на ветку, внучка собирала плоды в ведро и опускала верёвкой деду. Колян перекладывал авокадо в рюкзак и отправлял посудину обратно.
Упаковав два рюкзака, Колян скомандовал:
– Всё, хватит! Спускайся вниз, макака краснозадая.
Сонька соскользнула змейкой на землю и стала в позу. Ножки точёные, ручки загорелые, щёчки яблочком наливным, реснички длины необыкновенной, губки строгие, но бантиком, глазища, как на греческой иконе:
– Кому макака краснозадая, а кому любимая внучка Сонька Золотая Ручка.
Легко бросила на широкое плечо тяжёлый рюкзак с добычей и потопала, распугивая перед собой лозиной всякую тропическую нечисть. Прочная девочка. Как она педофила около стадиона вырубила! Помощник шерифа рассказывал – правой в дыхалку, коленом в лицо и левой в сонную артерию. Еле откачали беднягу. А может офицер, что и напутал. Колян Соньку не так учил. Пару боксёрских груш измочалили. Могли бы не откачать.
Всё смертно под луной, только красота и сила наших девочек вечны!
Добрались домой без приключений. Даже ни одну белку по дороге не задавили, поскольку вовремя притормаживали. У тех привычка перед самыми колёсами дорогу перебегать, а потом паниковать, туда-сюда метаться. И хоть белки в этих местах вместо крыс, но всё равно жаль красавиц. Для птиц-стервятников сбитые машинами белки, еноты и олени – обычная пожива. Вон сколько чёрных трупоедов с красными шеями вдоль дорог ошивается.
Дома, как обычно, не без замечаний. Мол, почему у Соньки все ноги поцарапанные, как в таком виде завтра на тренировку идти, да и Колян обещал вернуться пораньше, но припозднился. Даже вроде и не скандал, а вместо похвалы прокатило.
Добычу выложили на веранде, отсортировали и самые мягкие – на кухню. Не к месту вспомнилось, как лет двадцать тому, когда ещё на Украине жили, жена Людмила привезла из Польши авокадо на пробу. Не спелый, конечно. Их такими и собирают, чтобы при перевозке не испортились. Плодам после покупки положено недельку на подоконнике дозревать, так кто же знал… Поспорили немного (фрукт это или ягода), разрезали, не дождавшись пока мягким станет, долго соображали, как его есть, поскольку мякоть и косточка не вкуснее мыла. Так и выбросили.
Отобранные плоды Колян вымыл, вдоль разрезал, косточки отделил и жене передал – Людмила мечтала вырастить такое же дерево перед домом. Потом Колян чайной ложкой из шкурки мякоть выбрал, с толчёным чесноком и майонезом перемял, добавил варёное яйцо кубиками и опять в шкурку пристроил. Внучка тёртым сыром посыпала, ягодой клюквы украсила, на блюдо ромашкой выложила, плёнкой укутала и в холодильник уложила дозревать. У Коляна и Соньки за столом всё должно быть по уму и красиво: и еда, и сервировка, и гости. Завтра у бабушки день рождения – стоило постараться.
Карп под пивом
– Самая вкусная рыба в мире это карп, приготовленный Коляном, – хвасталась втайне от мужа его жена Людмила. Я ей верил, как не верить, если так оно и есть. Но чтобы приготовить карпа, нужно его иметь. В диком виде он на юге встречается крайне редко. В продаже бывает только в русских магазинах, куда его привозят из Нью-Джерси или даже из Канады, стоит он бешеные деньги, а они не у всех водятся. Да и не привык Колян покупать рыбу, если можно поймать.
Для ловли карпа нужен плотный туман. Именно такой и случился утром накануне пасхи. Поднялся Колян, как положено, засветло. Оделся тихонько, чтобы не разбудить шестнадцатилетнюю внучку Соньку, а то непременно увяжется. Взрослая вроде девица, а серьёзности и степенности никакой. Пошел Колян в сарай, чуток порылся, привычно поругивая себя за бардак, нашёл сетку-летунью, на Украине такую парашютом называют, вышел к машине и положил сетку в кузов.
Протёр зеркала от росы, засунул своё огромное тело в тесноватую кабину и тяжело вздохнул. На пассажирском месте спала Сонька и сопела в обе дырки конопатого носа. Видно, с вечера забралась, чтобы рыбалку не проспать. Захлопнул дверь мужик сердито, внучка проснулась, потянулась сладко и погладила узкой тёплой ладонью по небритой щеке Коляна. Всю злость как рукой сняло. Вся в бабушку. Точь-в- точь – Людмила в те времена, когда Колян отбивал её у зареченских парней. Знатно, помнится, кулаками помахали! Отломил Колян половину бутерброда, захваченного в дорогу, протянул внучке, хлебнул кофе из термоса, завёл машину и порулил со двора.
К рассвету добрались на место к большому пруду при распределительном центре гипермаркетов. Пруд обнесён проволочным забором и живой изгородью. На северном его берегу в будке около дороги сторожа сидят, которые машины на склад пропускают и за прудом следят, поскольку в нём водится карп. Хозяева склада китайцы очень эту рыбу уважают, завезли малька и откармливают до гигантских размеров. Разводят рыбу для себя, химии в корм не дают, воду в чистоте содержат, а посторонних любителей рыбы сторожа гоняют беспощадно.
Подъехали к озеру с юга, запрятали машину в кустах, нашли в посадке тропу аллигатора и поползли под колючими ветками живой ограды и под проволочным забором. Испачкались на славу, но хорошо, что не встретились нос к носу с каким-нибудь монстром из семейства крокодиловых. На берегу пруда в тумане за пять метров ничего не видать, не то, что будку сторожей на другой стороне. Развернул Колян сетку, приготовился и застыл. Был у него только один бросок, а после этого следовало немедленно сматываться.
Вот оно! По воде прошла мелкая рябь, и огромные круги от всплеснувшейся большой рыбы дали знак: «Пора!». Колян метнул сеть с раскрутки, как спортивный молот бросают, и она, раскрывшись метров на семь в диаметре, плюхнулась в воду. Колян потянул стропу, и сетка, проволакивая грузы по дну, стала закрываться. Стропу рвануло, и Колян понял – попалось что-то очень крупное. На другом берегу загалдели невидимые в тумане сторожа. Один убеждал другого, что это аллигатор на рыбу охотится и пора бы его пристрелить. Уж больно крупный и наглый.
– Сторожа могут пальнуть, – смекнул Колян, – в своём праве.
Нужно было поторапливаться, и мужик рывком вытащил парашют на берег. В сетке бились три рыбы: огромный карп кило на десять и пара поменьше. Сонька раскрыла мешок, Колян свалил добычу вместе с сеткой в него и помчал к лазу под оградой. Сонька - за ним, радостно повизгивая. Теряя пуговицы и обрывая куртки о шипы лиан, выбрались из зарослей, бросились в машину и по газам!
Дома получили от Сонькиной матери и жены Коляна скандал мощнее обычного. Соньке что? Спряталась в своей комнате и в Интернет нырнула. А Колян на кухне, пока карпа чистил, такого наслушался! «Бандитская морда» было самым ласковым.
Ну, короче, почистил мужик рыбину, солью натер, майонезом внутри и снаружи щедро сдобрил. Хвост, чтобы не пересох в духовке, фольгой алюминиевой обмотал. Нашёл литровую банку стеклянную, налил на три четверти пивом, добавил лавровый лист, луковицу, душистый перец, тридцать граммов водки и пучок укропа. Надел карпа брюхом на банку, поставил на противень и сунул в разогретую духовку. Еле поместился по диагонали красавец. Потеть рыбине в духовке положено час с копейками, пока волшебный запах по всему кварталу не пойдёт. А тем временем жена с дочерью от скандала остыли и вместе с Сонькой стол накрыли.
– Добро пожаловать, гости дорогие! На столе яйца крашенные, пасха святой водой краплёная, колбаса домашняя и карп на пиве. Христос воскрес!
Приснился Коляну странный сон
Колян на «подружиться» лёгкий, я тяжеловат, но припал он мне к сердцу – огромный такой, в тельняшке, сноровистый на редкость. И без подлянки, как некоторые…
Тельник Колян даже на пляже не снимал - вся грудь и спина в наколках. Стеснялся, что ли. Говорю ему:
– Чего стесняться, здесь каждый второй с тату.
А он в ответ:
– Я не людей стесняюсь, а себя. Не всё там по понятиям… По молодости и по глупости напортачили.
Это он уже потом, через пару лет за бутылкой рассказал, где это так получилось:
– Первый раз сел по малолетке. У сестры Юльки два пацана велик отобрали и ну по переулкам кренделя выписывать. Сеструха – в плач. Пацанов я догнал и выделил обоим, что положено. Не рассчитал маленько – старшему два зуба расшатал. А у того дядя районный прокурор. Ну и влепили мне по году за каждый зуб.
Второй раз сел, когда на заводе работал. Шёл как-то мимо гаражей, а там два мужика с воротами возятся. Открыть не могут. Я им по дури и помог замок сковырнуть. Откуда мне было знать, что и гараж, и машина не их. Мужики мне: «спасибо», сели в машину и уехали, а менты через минуту прискакали, пока я репу чесал, что за это «спасибо» купить.
Третий срок вообще ни за что дали, по привычке что ли, да и надо было кому-то дать. Грабёж квартиры директора магазина на контроле у местного начальства стоял. Грехи у меня, конечно, были, как без грехов с моей биографией, но в этом деле я ни при чём, и улик никаких. Оперативники подсуетились – что надо подкинули. И судья в курсе был, и прокурор. Совсем мелочь дали, но потом добавили, потому что последним словом моим было: «Чтоб вам приснились слёзы моей дочери».
Когда вышел, решил линять подальше от неприятностей и сына с дочкой заодно из дерьма вытаскивать. Оба по моим следам гулевать собрались.
Колян рассказывает и посмеивается. Я ему:
– Чего ж тут весёлого?
А он мне на украинском:
– То, кумэ, нэ смих, То я так плачу.
Глянул ему в глаза – сухие, но и обычной насмешки в них не увидел.
Как ему удалось с такой биографией в Америку вырваться, Колян не рассказывал, да я и не спрашивал. Не моё это дело. И ещё, скорее всего, не Колян он вовсе. А по мне хоть хрен собачий, лишь бы человек был хороший.
***
Прочный был мужик Колян, казалось бы сносу нет, но вот и ему приснился странный сон: будто идёт по дороге, а ей конца и края нет. Устал, сапоги развалились, душа болит, а присесть отдохнуть негде. Так всю ночь и промаялся.
Утром спросил у жены Людмилы, что бы этот сон мог значить? Та порылась в Интернете, подумала и сообщила:
– Всё это к большим неприятностям. Что ты задумал, старый бандит?
Колян по обычаю отбрехался и пошёл в гараж какой-никакой порядок наводить, а Людмила озаботилась. Снам она не верила, но предчувствиям доверяла. Если мужа что-то тревожит – жди приключений для всей семьи. Так оно и получилось.
Так вот, звонит мне как-то Колян и просит Шевроле съездить в Клир Вотэр. Грузовиком, мол, далековато, а бензинчик четыре доллара за галон. Я, конечно, смекнул – зачем. Время от времени у Коляна такое уже случалось. Любопытные спрашивали, на кой хрен ему эти житейские трудности, а он в ответ:
– Должок отрабатываю.
Известно, что за должок. На спине рана колотая, ещё на родине братки поспособствовали – какие-то старые счёты. Бомжи тогда подобрали, у себя спрятали и лечили, как могли. Чудом выжил. Вот Колян время от времени в Клир Вотэр и наведывался. Там бомжи в сквере у моста со всего света собирались. Кто хипует, а кто просто так. В этот раз поехал он на моей малолитражке и привёз «чудо в перьях», вернее, в чирьях. На груди тату: орёл и самолётный пропеллер - видно, из бывших летунов. И рана на спине кровоточит, ничего опасного, но грязная.
Жена, конечно, в плач, но Колян только в мелочах уступчивый. По крупному, если дурь какая в голову придёт, хрен своротишь. Людмила покричала, руками помахала и давай рану обхаживать, а она может – на родине при хирурге медсестрой работала. Рану почистила, чем-то присыпала, лейкопластырем залепила и пару уколов вставила – сами знаете куда.
Тут дочь Александра с работы приехала. А в доме вонища, как в Херсоне на вокзале. Поскандалила чуток, но в полицию звонить не стала. Не принято было такое у них. Бомжа кое-как отмыли, одёжку в стиральную машину сунули, спать уложили и давай совет держать, что мол, делать. Ни до чего толкового не договорились, только перегрызлись.
Утром ни свет ни заря чудо проснулось и давай по дому бродить, штаны свои искать. Видно, на свободу намылилось. Морда серая, сопли зелёные, весь трясётся – ломка у него, и по русски ни бельмеса. Выдали ему одёжку, чудо в плач – вместе со штанами какую-то «дурь» постирали. Колян ему – стакан с вискарём, а тот не желает, на улицу рвётся.
Отворило чудо бомжастое дверь, чтобы бежать из дома туда, где можно «дурью» затовариться, а во дворе Сонька с мотоцикла спрыгивает. Вся в коже и заклёпках. А когда шлем сняла, мужик пропал. Такой еще не встречал: статная, коса рыжая, глазища, как у Барби, а здоровьем от неё – утренний бриз в душу. И запах: парное молоко с лёгким оттенком хорошего моторного масла и попутного ветра. Коко Шанель отдыхает!
Внучка приехала из колледжа домой на деда посмотреть, как он там химичит – мать что-то такое позвонила невнятное. Сонька в дверь, а на пороге чудик длинноволосый стоит. Тощенький задохлик, жалкий кокой-то, неухоженный и лицом, как воробей. Точняк – «чудо в перьях». А из-за него дед выглядывает. Рядом они, как шкаф и швабра смотрятся.
– Привет, пернатый, – девица широким плечом парня легонько отодвинула с дороги, как обожгла. С тех пор кличка Пернатый к парню и приклеилась. Не оторвёшь.
Заходит Сонька в хату, деда по щеке погладила, мать и бабушку чмокнула и хватит. Не любила эти их телячьи нежности. Поздоровалась и на кухню порулила – что там вкусненького в холодильнике? Студенты в Америке не голодают, да только время на поесть не всегда есть. Схватила кусок ветчины и по дому в обход. Рыбок в аквариуме покормила, с попугаем поговорила, кота за хвост подёргала. Пернатый за ней как привязанный ходит и труситься перестал. Не смог, несчастный, уйти из дома. Гнали бы – всё равно бы вернулся.
На завтра Сонька в колледж укатила. Мотоцикл у неё – крутой Харлей, хоть и не новый. Дед его на распродаже купил, а девица машину отремонтировала и вылизала до зеркального блеска. На багажнике надпись золотом: «Сонька Золотая Ручка». Без байка в наших местах не интересно, и команда у Соньки собралась нехилая. Красивый народ, но с характером. В обычные дни кто за прилавком стоит, кто в автомастерской горбатится, кто в банке деньги лопатой гребёт. А когда соберутся и колонной на хайвей вырулят – гром и молния! Люблю я это.
С Пернатым надо было что-то делать, и взял его Колян к себе на работу помощником. В первый же день заехали миль на сорок вглубь Флориды, дал Колян Пернатому лопату и показал, где траншею копать. От скважины в коровник воду следовало провести. А земля с каменьями и корнями. Так вместе по жаре весь день до вечера и проколотились. Без кирки и лома – ни шагу. Толку от парня было не много – еле на ногах держался, но траншею вырыли, трубы пластиковые уложили, на следующее утро землёй забросали и воду подключили. И так каждый день. Когда легче, когда скучнее… Тяжело пришлось Пернатому, только и жил ожиданием выходных дней: по субботам Сонька с друзьями приезжала – переполох в доме устраивать. Охота, рыбалка, дайвинг и всё такое же. Тот ещё отдых. По мне – так легче ямы копать.
Потрепала рабочая жизнь Пернатого, зато у него аппетит появился. А через месяц, когда мозоли затвердели, совсем полегчало парню. Денег Колян ему не давал, на бумажку записывал, сами понимаете почему. Тот и не просил. Знал, что не дадут.
Год проработал и собрался домой. Отец у него в Вирджинии нехорошо приболел. Пернатый к этому времени окреп, мясом оброс. Цвет лица, как положено строителю, кирпичный. Взгляд твёрдый, чистый. И в доме за это время ничего не пропало. А это дорогого стоит.
Заплатил Колян ему всё сполна и Субару старенькую одолжил, чтобы было на чём подарки родителям отвезти. Рыбка солёная и вяленая, икорка кефали и свининка копчёная от хозяина. Варенье и фрукты от Людмилы. Рубашка вышитая крестиком от Александры и штурвал от парусника, обросший ракушками, от Соньки. Нашла его на подводной охоте, берегла, но не пожалела. Упаковали машину и отправили в дальний путь.
***
Через пару недель заруливаю я к Коляну, а он стоит на паркинге перед домом около новенького Хаммера и затылок чешет. В руках папка с документами и записка от Пернатого. Мол, Субару обратной дороги не выдержит, так я вам это на замену присылаю. На крыше машины каяк красного дерева для Соньки, в кабине ящик с виски разных сортов для Коляна, индейская одежонка для Александры и комп навороченный для бабы Люды. Вроде бы всё в радость, а Колян не доволен:
– На хрена попу гармонь. Жрёт этот жеребец горючку, как бешеный, а в кабине места - кот наплакал. Хорош бы яхту таскать, так у меня её нет. Семёныч, может купишь машину?
– А мне этот броневик к чему? Я таких денег до конца жизни не соберу. Пойдём лучше твой виски пробовать.
Зашли в дом и принялись бутылки открывать под солёные грибочки и копчёную рыбку. А тут Сонька прискакала:
– Пьянствуете старики-разбойники? Подарки обмываете? Таким Макаром это чудо в перьях скоро опять по миру в рваных штанах пойдёт.
Колян налил ещё по рюмашке и Соньке предложил. Та, конечно, в отказ и в свою комнату нырнула. Кроме сухого шампанского ничего спиртного не пила. Да и то, если в праздник. Я Коляну с вопросом:
– В чём проблема? Вроде бы у Пернатого всё путём устроилось?
– Не очень. Сонька жаловалась – дурит управляющий Пернатого. Родители уже не справляются, а парень в бумажных делах никакой. Прислал Соньке базу данных, попросил разобраться, что к чему, ну она и нарыла всяких нескладух. Не зря столько лет в студентах.
Появилась Сонька в минихалатике:
– Дед, я хочу к Пернатому съездить. Надо кое-что на месте посмотреть, отвезёшь?
А чего бы нет? Колян своему времени хозяин, а Сонька колледж добивает, пора работу искать. На следующий день мотоцикл в кузов дедовского фордика загрузили и уехали.
***
Не понравилось Коляну у них в Вирджинии. Соньке что, сразу в дела с головой. А там чёрт ногу сломит. Пять ферм, три завода, доходные дома, акции-шмакции, железная дорога ни к селу ни к городу, а в придачу – аэродром с лётной школой. Родители Пернатого от всего этого в санаторий для пожилых переехали и дела сынишке передали. Рады, что в ум вернулся, а тот в делах ни хрена не чешет. Ему бы больше около самолётов крутиться. Сонька все проблемы на себя перевела, управляющего – в шею и через суд по миру пустила. Лучше бы по доброму дала уйти, так ведь кто знал, как всё обернётся. Заместителю, который потолковей, зарплату вдвое подняла, ну тот и рад стараться – грехи подчищать да гайки закручивать.
Соньку местные поначалу невзлюбили – русской ведьмой окрестили. Носится по окрестностям на мотоцикле, вся в коже и глаза бешенные. С ней для понта два рэднэка отмороженных на Харлеях и адвокат на Хонде. Правда, со временем соседи вроде привыкли, а позже и остальные притерпелись, поскольку Пернатый со своей роднёй за ней стеной стоял, да и бизнес в округе в гору пошёл.
Только вот Колян заскучал. У них каждый при своём деле. Пытался было к аэродрому прибиться – крыло отрихтовать, или мотор перебрать. Его на самолёте, конечно, покатали и вежливо отодвинули в экскурсанты. Охота и рыбалка неплохие есть, так егеря в дом сами всё приносят. Никакого с этого интереса. Ну и пить америкосы не умеют. Наедятся, а потом с рюмкой вокруг столов часами ходят – языки чешут. Нашего застолья здесь не понимают.
Короче, потынялся Колян в барском доме с этажа на этаж и домой уехал, а Сонька там прижилась. Говорит, что не может этого самолётного обалдуя оставить. Может оно и к добру. Девочка уже взрослая. Нечего ей около стариков ошиваться - пора жизнь устраивать.
***
Три года пролетели незаметно. Это часы идут, а годы - те летят. Идёт Колян по Вирджинии, коляску детскую толкает. В коляске правнучка – ноги мачтами кверху. На левой – золотой крестик верёвочкой подвязан, на правой пеленка с вензелем развевается, как флаг на ветру. Ещё на горшок не ходит, а уже баронесса, понимаете ли. Хромает за коляской старик, а спина прямая, усы седые да пышные, глаза выцвели, но зоркие – всё примечает. Вышагивает гордо по деревне, соседям кланяется. Те ему – почёт и уважение. Как-никак сам Колян, дед Соньки Золотая Ручка правнучку выгуливает. У них это в редкость.
Пернатый просил не суетиться около ребёнка, для этого, мол, специальные люди есть. Да только Колян ни в какую:
– Это кто же ребятёнка русскому языку научит, пока твоя Сонька на балах у губернатора местных дам строит? Ваши бебиситеры? Так они по русски не говорят и на чистоте сдвинутые. Дитё должно на природе жить, в одной койке с котятами и щенками спать и с бациллами дружить, а не химией их гробить. Развели тут аллергию всякую. В наши времена и болезни такой не было.
А природа вокруг сказочная. Леса, горы, реки в седых бурунах. Птицы и звери совсем как у нас в Карпатах. Душа отдыхает.
***
Был я там, в Вирджинии. Вызнал, как всё случилось. Шёл Колян с правнучкой по дороге, а из-за угла джип Чероки на полном ходу выскочил и прёт в лоб на коляску при всём честном народе. Было у деда полторы секунды на выбор и вариантов не густо: коляску с бетонки долой и за ней нырять, или самому с дороги прыгать и коляску за собой. Короче, дед успел коляску в кювет сбросить, а сам не увернулся. То ли нога подвела, то ли водила газанул. Пожил Колян хорошо и умер легко. Я ему завидую.
Сонька убивалась по деду очень и после похорон бросилась убийцу искать. Тот скрылся, бывший управляющий за ним. Говорят, что он заказал. Дед был ему ни к чему, он хотел ребёнка достать, чтобы Золотой Ручке в самое сердце ударить. Нашла обоих Сонька на другом конце страны. Где поймала, там и закопали. Сильная тётка, скажу я вам, ни своей крови пролить не боялась, ни чужой. Я бы с ней в разведку пошёл, если бы она меня взяла. Обошлась без меня. Ей там местные помогли, в тех местах в каждой семье по мотоциклисту. Полиция, конечно, искала пропавших, но не слишком старалась. Шериф у них с понятием.
Был я на могилке у Коляна. На камне выбито: «Доброта спасёт мир». Хотелось бы верить. Да только ниже кто-то карандашом черканул: «Не верь. Не бойся. Не проси». Лучше обо всём этом не думать и не гадать, страшно жить станет. Цивилизация, етить её в колено, если далеко в лес не заходить
Материал подготовила
Алёна Подобед
