Геннадий Карюк — советский и российский кинорежиссёр и кинооператор, преподаватель, лауреат премии «Ника», Заслуженный деятель искусств Российской Федерации перед премьерой своего фильма «Кинооператор: творец или ремесленник» ответил на вопросы корреспондента журнала ЭкоГрад
Ваш фильм об операторах. С кем вы успели поработать в качестве оператора?
В качестве оператора я работал над кинофильмами Киры Муратовой, Марлена Хуциева, Георгия Данелии. Карена Шахназарова, Станислава Говорухина, Александра Прошкина, Леонида Аграновича и др.
Творец
Не так давно прошёл ваш мастер-класс в рамках проекта «Кинооператор: творец или ремесленник». Поделитесь впечатлениями от встречи.
Замечательный проект Александра Носовского. Встреча прошла в Доме Актера. Ребят было много. Вопросы задавали. Поговорили о профессии, вспоминали о съёмках первых фильмов Киры Муратовой и картину мою посмотрели – «Мама». . С Ниной Руслановой и Зинаидой Шарко. Мой режиссёрский дебют. А фильм ещё никто не видел. Я пятьдесят лет ходил мимо шкафа домашнего, там какие-то коробки стояли. А в прошлом году полез, достал эти коробки, смотрю – «Мама». Ёлки-палки, я вспомнил. Пошёл на Мосфильм, мне оцифровали. И вот теперь фильм живет. Теперь надо бы прокатное удостоверение получить.
Название проекта обыгрывает дихотомию любой творческой профессии. А как вы думаете, кинооператор — это творец или ремесленник?
Я бы сказал, что это творец.
Думала, вы скажете: и то, и другое. Значит, кинооператор — это художник.
Конечно. Вот я, например, из чего состою. До ВГИКа учился в архитектурном институте — не закончил его, но познал какие-то основы зодчества. Например, дачу построил по своим эскизам. Очень компактный дом, малая форма. И мастерские строил. Это раз. Я командовал возведением декораций. Почему я? Для того, чтобы получить точную композицию кадра — чтобы хорошо кадр смотрелся.
То есть, вы руководили застройкой на площадке?
Конечно! Например, в Алтестово [Одесская область] на картине «Короткие встречи» со мной работал Олег Передерий и его жена, они художники-постановщики. Мы с ними разработали чайную с верандой среди холмов. Выстроили её таким образом, чтобы архитектурно она была очень простая по форме, её главная задача – вычитать свет. Веранда открытая, свет идёт отовсюду. И вот мы поставили стену тёмную, она свет перегораживает так, что какая-то часть пространства оказывается в тени.
То есть, вы, изначально зная мизансцену, понимали, где будут находиться артисты, и исходя из этого работали?
Да. Под эти задачи мы создали архитектурный облик чайной. Всё было спланировано. Мне нужно было, чтобы на лица героев ложились тени. Оператор создаёт изображение в фильме, то, что зритель видит на экране. Поэтому он творец. Оператор должен знать законы живописи.
Вы рисуете?
Морские пейзажи. И ещё есть картина со слоном. Всё.
А портрет, человеческое лицо?
Нет. Если бы я тренировался, может, и получилось бы. Это очень сложно — тайна такая. Чтобы увидеть и передать. Серов какие портреты делал, да? Красивые. Тщательные. Сколько он императора мурыжил, пока получился портрет.
Дом у вас как музей. Много картин. Ещё обратила внимание на потрясающие изделия из глины. Выглядят экстравагантно и очень современно.
Да, это я делаю.
Откуда возникло увлечение керамикой? Повлияла учёба в архитектурном институте?
Мы в Таллине снимали фильм «Конец прекрасной эпохи» (2015) и как-то с коллегой шли по городу и увидели керамическую мастерскую. Мы заглянули туда посмотреть на керамику. Нам предложили позаниматься: «Хотите сами попробовать? Заплатите». Она блюдо сделала, я сделал вазон для цветов. А позже уже здесь, в Москве, в газете прочитал: при музее Тропинина есть гончарная мастерская. Я туда пошёл, познакомился. И стал ходить, пробовать. Кое-что сделал.
Как ваши работы оценивают ценители?
Армянский художник, гончар, имя сейчас забыл, но он известный. У него изысканные работы такие. Вот он видел, сказал, что работы очень красивые. Я делал подставку для свечей «Христос воскрес», освятил в храме и подарил им, церкви. Оригинальная работа получилась.
Из какого материала сделаны ваши работы? Глина?
Глина и фаянс.
А чем красили?
Специальная глазурь есть. Краска сначала бесцветная, а потом проявляется.
Два в одном: литература и кино
Читала в одном из ваших интервью о том, что когда вы учились во ВГИКе, снимали этюд по Достоевскому.
Да, «Сёстры». На днях видел фотографию, на ней вместо титра «конец фильма» «Сёстры» написано. Так же в «Коротких встречах» вместо «конец фильма» написал «Короткие встречи» - этот титр уменьшается, уходя в точку. Ну, я всю картину придумал, поэтому Кира [Муратова] сразу уцепилась за меня и говорит: «Ты будешь снимать кино».
Возвращаясь к разговору о Достоевском. Как вы считаете, как адаптировать литературу под кино, ведь это абсолютно разные виды искусства. Кино не сводится только к сюжету, кино — это аудио-визуальный поток объёмных образов, а литература — двухмерный текст. Это касается по сути не только использования литературных произведений, но и сценариев. Как думаете, с каким ключом нужно подойти к литературному тексту, чтобы правильную дверцу открыть и достать образы, метафоры, конвертируемые в кинематографический язык, чтобы получился поток картин, а не слов.
Кино — это же действие. Значит нужно, чтобы действие происходило непрерывно. Это позволяет вам всё что угодно делать, понимаете? Мне кажется, так. Вот когда мы встретились с Кирой, я же первый раз читал этот сценарий [сценарий «Коротких встреч»]. Вы знаете историю, как ко мне попал этот сценарий?
Муратова раздавала всем операторам Одесской киностудии этот сценарий?
Да, всем операторам и мне в том числе. Волчек [оператор, мастер курса, на котором учился Карюк во ВГИКе] говорил нам, что если вам попадётся какой-то литературный материал, который нужно снимать, то вы должны придумать историю на эту тему, чтобы автор поверил в вас. Мы не понимали, как это так. Как это можно прочесть и кино сразу представить. Это невозможно. Тем более другие операторы уже научили своих студентов, какие фильтры выбирать, как ставить свет, как подсвечивать глаза, а Волчек всё время приводит нам то сценаристов, то писателей, то композиторов. Для меня Москва… я сюда после армии пришёл, уже взрослым человеком. Не совсем взрослым, но я уже прошёл кое-какой путь — три года мы служили. Я с удовольствием пошел в армию, понимал, что надо приобрести мужественную форму — и внешне, и внутренне. Там действительно нам давали прикурить. Я когда пришёл в армию, министром обороны стал Жуков. Он через день устраивал кроссы с полной выкладкой. Шинель, каска, котелки, оружие, патроны. А зимой кроссы — так это вообще… Мы газетами опасные места заворачивали — горло, например, органы… Но благодаря этому была физическая закалка.
Вы рассказываете про ежедневные марш-броски. Думаю, что для кино выносливость очень полезна. Профессия требует здоровья и сил. А оператору особенно — всё это оборудование носить на себе.
Да, но сейчас легче оператору. А раньше-то, конечно, сложно было.
Не важно: мороз, дождь, ветер, грязь. На улице снимать очень тяжело.
Я помню, снимали в степи с Прошкиным. Ветер и минус двадцать пять. А я не имею права никуда пойти, потому что тогда народ вообще весь разбежится. И вот я там куковал, да… Так что когда во ВГИК поступил, я запросто сдавал экзамены, хотя вечернюю школу заканчивал. И всё было хорошо, кроме английского. Англичанка устроила мне, конечно. Она была переводчиком нашего посольства в Америке. В общем, я зашился. Хотя до этого учился на промышленно-гражданское строительство на архитектурном отделении… И англичанка, значит, говорит мне: «К сожалению, я вам ставлю двойку». А я ей говорю: «Но вы посмотрите, какие у меня оценки». У меня все пятерки. А ей нужен перевод… Я говорю: «Смотрите, не ставьте. Я пойду покурю». Но я так на неё посмотрел, она подумала, наверное: «Во даёт, горло перережет ещё». Я вышел в коридор, действительно закурил. Ребята спрашивают: «Ну как? Мы ж говорили, и что ты приехал сюда из Донецка… Тоже мне!» Идет Роман Николаевич Ильин, преподаватель. Подходит, спрашивает: «Ну как дела?» Я отвечаю: «Двойку ставит». Так он зашел туда и поднял хай: «Кто набирает!? Вы набираете или мы набираем?» Она потом испортила мне всю жизнь: как только английский у нас, она меня вызывает. Дает рассказ какой-нибудь на английском и надо на эту тему поговорить. Я дошел до того, что вечером перед сном читаю это все, засыпаю, а утром, ещё не открывая глаз, повторяю текст. Запоминал наизусть. Сейчас удивляюсь, как я мог так. А потом на уроке она говорит: «Please, misterKaryk». А я ей пересказываю на хорошем языке, с произношением. Она наслаждается. И вдруг что-нибудь спрашивает. И всё, я провалился, не понимал вопроса — ступор такой. Я поступил во ВГИК, но она мне испортила… И действительно. Я работу свою снимал… Нам восемь дней давали на пленке снимать, а я снимал за три дня. Вместе с титрами. А потом я «Сёстры» снял.
«Сёстры» невозможно в интернете найти. Никак не посмотреть. Не помните, о чём фильм ваш?
Там, понимаете, что-то такое. Героиня молилась на коленях перед Спасом. Ходила к ростовщику деньги занимать…
Мотивы «Преступления и наказания». А вы сами сценарий написали или это отрывок из Достоевского?
Я не помню… «Сестры»… По-моему, это Достоевского. В Белых Столбах есть эта работа. Но я сделал. Знаете, как начинал? У меня натюрморт, как у художников: лампа стоит, стекло, какая-то штуковина, свернутый ватман. И я все приборы с разными фильтрами направил туда — и такая каша получилась. Потом один прибор убрал, потом второй, ещё, ещё, и вдруг композиция реальной стала. Натюрморт. И так далее. В какой-то сцене у меня падала стена на актера.
Как сделали это?
Наклоняли да и всё! Я доволен был. Волчек тоже. Уже все ребята сдали экзамены, он говорит: «Ну, покажи свою работу». Мы с ним вдвоём сидим Он посмотрел и говорит: «Пойди ещё раз заряди». Я побежал к механику, думаю, понравился, наверное. И так раза четыре. А потом четвертый раз посмотрел и говорит: А где ты учишься, в какой мастерской?» Я ему: «Борис Израилевич [Волчек], вы извините, пожалуйста!» Не было этого титра. Нам давали же титры. Я снял за три дня. «Вы извините, что я не вставил вашу фамилию». А потом взялся меня теоретически нагонять. «Ну что ты, – говорит, – ты же творческий человек, а язык киномеханика, не интеллигентного человека и не художника.» Тогда я пошел в библиотеку и взял по режиссуре стопку книг и все их прочёл. Он мне потом пятерку поставил. Уже был прогресс. Вот такие движения были.
Возвращаясь к Достоевскому. Вы же сняли сериал «Бесы». Почему вы выбрали это произведение?
Достоевский любимый мой писатель. Мы с Ахадовым начинали. Потом пришёл немец режиссёром… Но в итоге, мы с Ахадовым остались режиссёрами этой картины.
Для вас это было высказывание на актуальную тему?
Да. Правда, замахнулись они на 12 серий. Ёлки-палки. Зачем так много? Не нужно никогда такой большой фильм делать. Надо короче делать фильмы. Но, вообще, пресса нормально прошла, не очень ругали. Не ругали вообще. Там много необычного. Мы со вторым режиссером построили лес.
Как построили?
Лес. Были стволы настоящие на кранах подвешены, ветки с листьями, всё. И там же болото. Но всё на действии, всегда действие. Я мастер действия (смеётся). И дуэль делали. Всё выразительно.
Расскажите чуть подробнее про действие в кадре. Всё остальное вообще несущественно? А если ничего не происходит в кадре? Такой кадр – ненужный мусор?
Не может быть, чтобы действия не было или движения. Не обязательно, чтобы кто-то бегал постоянно. Если нет действия, значит это пауза, остановка, но она должна сочетаться с действием. А потом побежали, поехали, подрались и уже убитые валяются. Это я грубо объясняю. Но движение должно быть. Я пишу книгу, там у меня тоже всё на действии.
Отступление: книга
В книге воспоминания? А действия — это события прошлого? Можете немного рассказать про книгу, которую пишите?
Рассказать о книге? В ней собрано то, что я рассказываю студентам.
Ваша книга — это методическое пособие по операторскому мастерству или она сделана как мемуары?
Там всё. И воспоминания о том, что происходило. Есть и сюрреалистические истории. У меня начало такое красивое: летают чайки и у мальчиков выхватывают мороженое. Идет с мороженным такой уплотненный мальчик. Мороженое у него шариками. Раз, и шарика нет одного.
В клюве чайка унесла?
Ну да. Есть ещё такое: едет трамвай, а на трамвае люди висят, битком он. И вдруг большая птица, кажется, ворон, бросает мороженое — и прямо на какого-то нехорошего человека, который висит, держась за поручни. Много всего. Воспоминания из детства. С кем встречался. Огромный пласт.
Название придумали?
Сенсорная память — хорошее название для книги? Это про память об эмоциях.
О чувственном восприятии мира?
Нашел такой термин в энциклопедии. Тут о быстроте восприятия. Человек быстрее всего схватывает чувственное. Если подумаешь об увиденном, то тут же забудешь. И хочется как-то связать жизнь воедино…
Вы думаете, что мысль забывается быстрее. Чем какое-либо ощущение?
Конечно, да. Недаром же… Вы помните, есть такая живописная икона, когда Христос подает палец. Это ж не просто так. Или героиня Киры Муратовой объясняется в любви, и в это время на собаке две руки сталкиваются. Вот это и есть сенсорная память. Или как он целует ее в волосы. Интересно?
Конечно, интересно. Значит, вы работаете над книгой. А кино есть в планах снимать?
И вот, наконец, он не любит кино
Да какое… я не люблю кино.
А почему вы не любите кино?
Да так… Не знаю даже почему… Это редко сходится, чтобы и сценарий был хороший, и режиссер хороший, который соображает в своем деле.
То есть от завышенных ожиданий вы не любите кино?
Да я не знаю. Меня приняли в организацию общественную «Офицеры России» как почётного члена. Ну, там хоть дружба есть какая-то. Собираемся иногда. А этот храм безвкусицы — не хочется даже идти туда. А интересно, что этот пацан сделал… «Взлет»… Нет, «Небо»…
«Воздух». Режиссер Герман младший.
Интересно будет посмотреть. Хотя я смотрел его картины, это ж, конечно, я не знаю… Ничего такого. А может быть, действительно, что-то изобрёл. Все хвалят по телевизору.
А какие у вас любимые фильмы?
Муратовой.
То есть, ваши!
Так сколько прошло лет. А фильмы эти всё лучше и лучше смотрятся. Феномен. Другую картину посмотрят, даже нашумевшую, – ну и что? А Кира молодчина была. Например, я представлял картину «Чувствительный милиционер»… Забыл даже про что это, давно же сделали. А пришёл в зал, смотрю. И зритель как реагирует! Какие типажи там. И как это здорово! Так подмечено… Полный атас! Вот как она умела всё это делать? С ней приятно было работать. Она если видит, что я уже зажегся, уже готов, она мне в кадр толкает артистов. Отрепетирует это всё. И получается очень здорово.
Вы говорили про фильмы Феллини – «Ночи Кабирии» вы любите. Фильмы Муратовой. А кто ещё? Наверняка же есть ещё какие-то режиссеры или картины…
Фассбиндер. Немец. Вот он тоже хорошие картины делал.
У него ведь не ваша стилистика, мне кажется. Ваш кадр выглядит утончённо в сравнении с его изобразительностью. Ваш кадр эстетский.
Ну всё равно… Кстати, по «Коротким встречам» надо преподавать композицию. Он необычно весь сделан.
Много неожиданных ракурсов. И это так интересно на монтаже всё соединено. А монтажом Кира Георгиевна сама занималась?
У неё Валентина Олейник очень хороший монтажёр. А я даже статью писал «Берегите крупный план», потому что везде, а сейчас тем более, одни крупные планы. Нет кино.
Вы говорите, что нужно экономить крупный план. Это ваша формула такая. В связи с этим не могу не вспомнить картины Отара Иоселиани. Вы, наверное, знаете, что в конце 2023 года он ушёл из жизни.
Умер, да? Очень хороший режиссёр.
У него ведь вообще нет крупных планов, я пыталась найти кадры. У него картины состоят из общих и средних планов.
То есть он снимал атмосферу.
Некоторые кадры — эпизоды целые, без монтажных склеек. Нет крупно лица совсем.
Вообще говоря, грузинское кино было неплохое, да и сейчас, наверное.
Да. Но Отар Иоселиани просто гениальный режиссёр…
Очень хороший режиссёр. А вот у меня откуда пошло… Снимали: Кира на крупном плане и очень громко говорит. Я был против: «Кира, что такое? Представляешь, мы будем показывать это в огромном зале на фестивале, – а мы часто с ней в Берлин ездили, – и вот такая морда здоровая, которая ещё и орёт. Это не может быть так!» Она со мной согласилась.
Вот вы говорите, что крупный план нужно экономить. Тут, наверное, допустимо сравнение: крупный план — это всё равно что заглавная, прописная, буква в тексте. Зачем же весь текст писать большими буквами. Заглавной буквой мы что-то выделяем, например, начало предложения. Или ставим акцент на слове. Или начинаем новый абзац. Так же и крупный план.
Это знаете как. Это насилие над человеком. Ему это заталкивают. Много крупных планов в современных западных картинах. Они построены на крупных планах.
А как вы думаете, почему так происходит, почему стали выбирать крупный план? Это такой способ эмоционального подавления зрителя?
Наверное, да. Чтобы выжить. Это дело продюсера. Я помню, что Кира требовала, чтобы каждая реплика была слышна. А сейчас не могу текст разобрать. Что-то герой болтает, а не слышно, о чём он говорит. Дикции нет, произношения. Каждая реплика должна доходить — это большая культура, господа режиссёры!
Короткие встречи без Долгих проводов
Первая ваша операторская работа — фильм «Короткие встречи» (1967). И это первый же самостоятельный фильм Муратовой.
Дело было на Одесской киностудии. Кира раздавала всем сценарий, и мне в том числе, я пришел домой, прочёл. Мне понравился сценарий. Я вспомнил Волчека, как он говорил, что надо придумать картину. И я придумал её. От первого до последнего кадра. Галя, жена, врачом была детским. На столе лежала открытая её книжка по психиатрии. Я увидел строки, там написано было: если ранним весенним утром, когда ещё листья не выросли на деревьях, при ходьбе на лице начинают мелькать тени: яркое-темное. От этого возникает состояние эйфории. А с некоторыми более ранимыми людьми могут даже припадки случиться. Я думаю, ёлки, вот же! Вот же! Сам бог посылает мне эту статью. И я стал сочинять картину. И я её всю сочинил. Правда, сцена про раков другая. У меня раки ползали по стене.
А в фильме их в воду кидают. Почему решили изменить в окончательном варианте эту сцену? Вы сами придумали через воду снимать?
Я понял, что, конечно же, хорошо снизу через раков снимать героев. Это же классно, да? А придумали мы сообща. Так вот, всю картину я выстроил по движению, по действию. Мой любимый эпизод: Кира переживает, сидит в темноте, плачет. И вдруг яркий свет, она поворачивает лицо и надпись: 14 марта.
Кажется, 15 марта. Её воспоминание?
А дальше пошла музыка: Тарам- тара-дара… Такой вход в воспоминание… Останавливается на фоне окна, а там снег идет. Знаете, чем? Поролоном или пенопластом терли там и падало красиво. А здесь идет разговор. А ещё момент, когда по дороге идут!
Это просто безумной красоты кадры!
Да! Этот переход с крупного плана Руслановой на неё же, идущую с подругой по дороге. А на этих съемках была неприятность. Мы поехали снимать дорогу эту, а я хотел сделать как у Чаплина. Белая дорога у него.
Пленка из-за фильтра расплавилась от жары?
Я пробовал же на студии, я ставил красный фильтр и вся зелень уходила в белизну. А когда поехали на съемку, я приклеил этот фильтр за объективом перед пленкой. А жара там такая! Потом идём в колхозный клуб, а там, ёлки-палки! В одном кадре тут не резко, а там резко. Такой скандал был! Все собрались в клубе на обсуждение. Меня поставили на сцену. Все начали высказываться в мой адрес. Я говорю: «Вы извините! Вот такой вот просчет случился...» Народ у нас добрый, спрашивают: «Ну, ты справишься?», я отвечаю, что да, уверен, справлюсь. На следующий день приходим снимать на новую декорацию: эпизод, где Русланова говорит: «Гитару забыли». Я рассказывал про выгородку, чтобы темные тени на лица падали. А потом свет поставил, включил — ерунда! Не нужен искусственный свет. Потом позже Кира спрашивает, готов ли я, говорю, готов. «Ну, давай. А свет почему не включаешь?» Я говорю, что без света будем. Кира: «Как? Уходи с картины сейчас же! Я сопротивляюсь: «Как я уйду, интересно. Эта картина такая же моя, как и твоя! Извините.» Когда снимали эту сцену, Кира спиной сидела. Потом приезжаем в Одессу. Я уже посмотрел этот материал. Пленка А2 прекрасная, серебра много и всё перламутровое. Всё красиво очень. Портреты хорошие. И на киностудии пошли во вторую проекцию, а там зал просмотровый помните какой? Он в бараке, несколько ступенек вниз и зал. Длинный такой зал, узкий в ширину, а длиннее раза в четыре. А сверху потолок сделан в виде крышки гроба, да ещё обшит шелком. Местные киношники называли его залом огорчения. Так ещё Тиссэ, кажется, говорил. Ну и пошли смотреть. А Кира собрала всех режиссеров на совет. Все сидят, приготовились. Все серьезные. Запустили кино — красоты неимоверной! Кира начала извиняться: «Извините, пожалуйста, я не видела материал, все отменяется, никакого собрания не будет». А Юра Хилькевич, который «Пара-пара-парадуемся», он высокий, встает и с таким театральным жестом раз — на одно колено передо мной: «Гена, если ты хоть одну картину согласишься со мной сделать, я буду счастлив».
А как вы работали с Кирой Георгиевной, когда она сама была в кадре? Ведь получается, что вам приходилось быть режиссёром. Кто мизансценированием, например, занимался?
Ну, во-первых, всеми мизансценами во всех фильмах я занимался сам, за исключением фильмов Говорухина. Кира говорила: «Ну, как будем снимать?» Я предлагал. Она на Женю [Евгений Голубенко, художник, муж Муратовой] посмотрит, а тот скривился. Она: «Гена, вечно ты ерунду предлагаешь!». А потом проходит время: «Ну, что ты там предлагал, давай». И так всё снималось.
Увлечения, меняющие сознание
Расскажите про шахматы. Видела у вас задачники по шахматам. Это ваше увлечение?
Про шахматы? Дело в том, что когда я был маленький, я хорошо играл в шахматы. Соображал хорошо — голова была чистая. А вот Говорухин увлекался шахматами. Я однажды ему мат поставил, но непонятно как! Что-то случилось! А он-то, конечно, с трубкой за доской. Пешку туда, пешку сюда. Коня туда.
А бывало, что шахматные партии затевались на съемочной площадке?
На съёмках только Говорухин мог играть. Я ему говорю, что там массовка ждёт. А он: «да пошёл ты со своей массовкой». Корабль пришёл. Я говорю ему, что корабль дали. Он только пыхтит трубкой и фигуры передвигает. С кем-то из актёров играл.
А сейчас вы продолжаете играть в шахматы?
Нет, я уже давно не играю. Когда? Это же нужно серьёзно заниматься. Вот я снял 65 картин, официально — 60, но есть ещё картины сверху. Порой бывало, что две картины в год снимал. Я очень быстро снимал.
Подумалось, что есть аналогия между клетками шахматной доски и квадратиками режиссерских экспликаций. Помогает ли в творчестве системное мышление и аналитика, которые нужны для игры в шахматы?
Может быть, да. Подсознательно. Определенный настрой вырабатывается. Ведь это в детстве сформировалось увлечение. А знаете, в Одессе есть сквер, где люди сидят и играют в шахматы. Вокруг болельщики толпятся. Переживают. Это своя жизнь такая. Одесса такой город. Там и на деньги играют. И наркотики водятся. Я тоже попробовал как-то анашу.
Ну и как впечатления?
Могу рассказать. Узбекистан. Мы готовимся к съёмкам. Поехали, значит, директор, художник, Эльёр Ишмухамедов [режиссёр] и я, четверо. Приехали на рынок. Смотрю, неподалёку от нас на ишаке старик сидит. А там такие красивые старики. Седые. И у них глаза налиты ртутью. И у него. В общем, сели мы в такси, уехали. А места вокруг колоритные… То красная глина, то золотая глина. Потом мы приехали в кишлак. Навстречу женщины идут. А как они одеты, ёлки-палки. Сами красят ткани. Одна в лиловом, другая в голубом с белым. И всё разное. Так красиво, просто Париж отдыхает. Мы добрались, а там красота наверху, в горах, неимоверная. Внизу урюк уже поспел, а наверху цветёт ещё. Какие-то прогалины с водой. И растительность необыкновенная. Животные с рогами, как на вазах рисуют. Рай земной. Дети со школы идут. Я с фотоаппаратом, но они закрываются. Потом осмелели, стали с нами ближе. Я смотрю, мальчик стоит. А мы с водителем. Вижу, между пальцев у него беломорина. Спрашиваю у водителя: «Он курит?» «Анаша», – отвечает. Мальчик убежал. Потом мы посмотрели все места, очень красиво. Вернулись мы, значит. Эльёр и я. Водитель: «Гена, иди сюда. Ты никому не скажешь?». Нет, говорю. «На курни». Даёт беломорину. Я три раза затянулся. Кашель такой сухой. Потом сели в машину и поехали. Едем, а всё, понимаешь, сияет серебром. А там ещё розовые горы — из мрамора розового. В общем, едем мы. У меня водитель спрашивает: «Ну как дела?». А я сижу, вроде всё нормально, но чувствую, что лицо расплывается в улыбке. Думаю, да что такое. Взял сигарету, прикурил. Вокруг пламени — ореол. Я посмотрел в зеркало на себя, а у меня глаза налиты ртутью.
А что значит налиты ртутью?
Зрачок — диафрагма глаза — открывается полностью. И дно серебряного цвета. Вот так я понял, почему тот дед такой вид имел. Но мне это состояние очень не понравилось. Мы потом спустились вниз. Я испытывал себя — прыгал через ручьи. Ел зелёный урюк. Вот так. Но мне не понравилось.
А как можно описать это состояние? Экзальтация?
Ну да… Есть хотелось очень что угодно. Хоть листья.
Феллини
А Джульетта Мазина пережила Феллини?
Пережила на один год.
Мне не очень нравилось работать с большими режиссёрами. Они же мэтры. Он даже может посмеяться над твоим предложением, причем создав для этого аудиторию маленькую. Вот Слава Говорухин самый порядочный человек из всех режиссеров. Глыба. У меня сохранилась открытка от него. На худсовете он меня нарисовал в профиль, острый нос. Точно. И подписал: как он снимал, как он светил, но режиссера в себе убил. И подпись: Говорухин.
Раз заговорили про Феллини. Скажите, ваша особая стилистика, особая атмосфера кадра, мне кажется, вы и в этом от него черпали вдохновение? Из итальянского кино, неореализма? У вас есть эта легкость и свет естественный, много света…
Да, конечно, мне всё это очень нравилось… Мы снимали в Венеции. В мае месяце. Я как-то шёл по скверу. Вдоль сквера частные дома. И там голые деревья без листьев, но весят апельсины. Я даже поразился. Потом узнал, что они срывают по надобности. Вот надо им натереть или съесть, они срывают. И в том парке на скамейке сидел Федерико Феллини. Я прошел мимо него раз другой, так мне хотелось присесть, но кроме bongiorno я ничего не знаю по-итальянски. Я в Венеции был шесть раз и, наконец, встретил… Я сразу вспоминаю «Ночи Кабирии». Так что англичанка была права, что меня мутузила! Если бы я знал хотя бы английский язык, я мог бы с ним поговорить. Я его узнал сразу! А какой же он хороший финал картины сделал [Ночи Кабирии]. И я решил, когда мы плавали на корабле с женой, сделать свою картину. К нам приезжала Нина Русланова, Зинаида Шарко, она из театра БДТ. А Нина приезжала с мужем Геной. Они жили у нас. Помню, сын парторга, мой помощник, принёс как-то чемодан шампанского. Всё выпили. И вот тогда я решил историю эту снять – фильм «Мама». С местным писателем мы поговорили и придумали сценарий. И снимали там. Вместо Джульетты Мазины Нина Русланова.
Натали Якобсон
Все выпуски журнала «ЭкоГрад» в электронной версии читайте на pressa.ru,
Бумажные экземпляры спецвыпусков и книги В. Климова можно приобрести на OZON
