Лариса Рябушева
***
Чего только не было в этом шкапчике - маленькие серебряные щипчики для сахара, фарфоровые кофейные чашечки величиной с наперсток, большое фаянсовое блюдо с крышкой в виде голубя, шкатулка с разноцветными пуговицами, фотоальбом в бархатном переплете, музыкальная банка с заводным ключом для запуска мелодии, жемчужные бусы в тяжелом хрустальном бокале, тонкое золотое пенсне, стопка писем, перевязанных цветным витым шнурком...
Шкапчик закрывался на висячий изящный замочек ажурным ключом. Ключ ложился под кружевную салфетку комода и подмигивал, когда на него падал солнечный луч из щели закрытых ставень.Митя, конечно, мог взять ключ и открыть шкапчик, но не смел, поэтому не упускал возможности вынырнуть в кругу дедовых рук и смотреть на чудесный мир шкапчика. Дед ворчал, но внука не прогонял, а когда у него было хорошее настроение, то разрешал завести ключом мелодию музыкальной банки или померить пенсне, а то и выпить глоток воды из чашки-наперстка.
Зимними вечерами Митя с дедом слушали радиопостановки, сидя у голландки. Потом дед ставил блестящий электрический чайник с длинным толстым шнуром, доставал из буфета печенье и сахар, сыпал заварку в большую оранжевую кружку, заливал ее доверху кипятком и накрывал блюдцем. Из теплой голландки извлекался чугунок с топленым молоком и рыжей пенкой. Митя пододвигал стул, забирался на него с ногами и ждал замечания деда - сядь правильно - это был ежевечерний ритуал, который они никогда не нарушали. После чаепития, лежа за буфетом, который делил комнату на залу и спальню,Митя слышал, как дед шуршит газетами и шепчет - читает.
Завтра начиналось со скрипа открываемых ставень - день наступал неожиданно и сразу, врывался уже взошедшим солнцем и обязательным стуком высыпанных поленьев к основанию голландки. На столе Митю ждал стакан молока и засахаренная плетеная булочка. Он ел свой нехитрый завтрак у окошка, наблюдая, как дед, перевязанный крест-накрест большим пуховым платком, чистит тяжелой деревянной лопатой тропинку к крыльцу. Как лишний снег накладывает на горку, еще третьего дня построенную специально для Мити, как идет к водопроводу и уже с полным ведром поднимается по ступенькам.
Митя мыл чашку в широком блюде, споласкивал в блюде поменьше и шел одеваться. Дед внимательно проверял все ли пуговицы застегнуты, крепко ли сидит шапка, не спадут ли галоши с валенок, снимал в сенях с гвоздя салазки и выносил их на крыльцо. \"А дальше сам,\"- говорил он Мите. Морозный воздух обжигал щеки и превращал дыхание в образы. Митя некоторое время выдувал из себя то зайца, то лошадку, а то просто большой белый шар и смотрел как они уносятся в небо. Потом забирался на горку, мчался на салазках до сараев или поленницы - это уж как получится. Смеялся сам себе и снова забирался на горку.
Послеобеденное время Митя любил больше всего. Они с дедом ложились на кушетку и разговаривали. Митя спрашивал - почему, когда дышишь, летом не видно, а зимой видно? Почему горячим утюгом разглаживаются мятые тряпки, а холодным нет? Почему рыба не может дышать воздухом, а водой может? Почему, когда желтый цвет закрасить синим, получается зеленый? Дед подробно отвечал на все вопросы. Скоро оба засыпали.
Голландка трещала березовыми и дубовыми поленьями. \"Береза - для жару, а дуб - для тепла,\" - говорил дед. \"А разве жар и тепло не одно и тоже?\" - спрашивал Митя. \"Жар - это свет, а тепло - это тепло,\" - отвечал дед. Хорошо было сидеть возле печки, смотреть, как пламя играет с дровами, греть руки и ноги, мешать кочергой головешки.
Нюраша приходила в шесть часов, приносила продукты, готовила обед на завтра, притирала пол, забирала несвежее белье в стирку,кормила их ужином, рассказывала городские новости, трогала Митин лоб губами и уходила домой. Дед еще недолго сидел на кухне, глядя на свое отражение в оконном стекле, вздыхал и отправлялся к шкапчику. Трогал бусы в бокале, брал стопку писем и снова отправлял на место, проводил рукой по бархатной обивке альбома, запирал шкапчик на замок и прятал ключ под вязаную салфетку. Так бывало, но не всегда.
\"Митя, продолжение радиопьесы, иди, а то пропустишь,\" - дед крутил ручку приемника, оттуда звучала музыка и слышались шаги, а потом и голос вчерашнего героя.
Они сидели возле голландки, слушали радиопьесу и были счастливы - каждый по-своему.
_______________________________________
Иллюстрация к рассказу - картина художницы
Каринэ Паронянц "Бабушкин комод"
Материал подготовила
Алёна Подобед
