Первый век великого русского трибуна Александра Солженицына, ввод русских (не российских!) войск в Чечню, русские парни на Манежной площади – и всё это 11 декабря, такой вышел русский день мира. Четверть века русской Конституции, до сих пор спасающей титульную нацию от властного произвола, – это завтра, совсем рядом. Пять слов «русский» в двух предложениях – это плохая новость для тех, кого корёжит уже от одного такого. Когда идиосинкразия на марше, сложно различать своих в мраке искусственного тумана. Особенно если этого не очень-то и хочется.
Лондонец Олег Кашин к «русскому дню» написал платную колонку («платную» потому, что за право её прочесть нужно заплатить, но не автору) о том, что Прилепин сотоварищи во МХАТе – это очень плохо, потому что Новороссия, ЛДНР, Сурков, все дела, а по сути – что есть русские правильные и неправильные. А это как? А вот так, как бы отвечает автор, резонно предполагая, что прочесть его колонку за деньги может только фанат, а фанатам такие вопросы задавать не по чину. Так что на правах не фаната, а сочувствующего буду задавать ответы.
Русская государственная этнополитика была успешно убита в 1990-е, результаты такого геноцида видны сегодня из любого окна. Применение ельцинской модели «рационального эгоизма» по отношению к русской диаспоре уже выглядит непрерывным суицидом. После тех потрясений, которые пережила Россия в XX веке, мы просто обязаны взять на вооружение концепт бережного национального прагматизма. Ведь пока президентская администрация путается в формировании российской идентичности, русский бренд уходит в наши общины за рубежом. Рижский мэр Нил Ушаков согласен не коверкать язык при обозначении своей идентичности – он, не стесняясь последышей ельцинского концепта, заявляет, что он русский, – и перехватывает первенство этнической интеграции у запутавшийся в национальных вопросах России. На совещании в израильском Кнессете, у Авигдора Либермана, который возглавляет русскую партию в Израиле и собирает русскоязычных журналистов со всего мира, слышу предложение о дистанцировании русскоязычных от России – в связи с негативным имиджем «этой страны» в мире. Конструкция абсурдная, но не абсурд ли игра в постсурковские условности существования русских в России?
Нынешнее головокружение от успехов у представителей национальных меньшинств, как и сама политкорректность, – это (здесь я отчасти поддерживаю Егора Холмогорова) продолжение солженицынской трактовки высшей стадии развития русской идеи советского извода (а также финального советского социоконцепта) в феномене осмысления «архипелага ГУЛАГа». Троллинг? Отнюдь, хотя не хочу разбираться в причинах рождения этого монстра, замечу только, что Солженицын 1974-го и 1990-го («Как нам обустроить Россию») – это разные люди. К тому же большой художник не мог не отреагировать на то громадное потрясение, которое пережила Россия в финале XX века, чему свидетельство – книга «Россия в обвале». Александр Исаевич пишет о новом взгляде, его историческое послание не укладывается в отведенные ему шаблоны, но оно прозвучало. Художник видит размеры цивилизационной катастрофы, которая постигла Россию, и в его завершающих статьях речь идёт о бережном отношении к России и к русским людям.
Для меня размер гуманитарной катастрофы, произошедшей с Россией, стал очевиден, как ни странно, после недавней поездки в Израиль. Именно там мне стало известно о проекте Сергея Зацепина «Радио Народная Волна Чикаго», где проживает 300000 русскоязычных. Мне сразу представляется Тунгусский метеорит, гигантский взрыв от которого переносит миллионы русских, как фургон Элли, на тысячи миль. И понятно, что это не единственное место их приземления, а все революции Парижа, начиная с Великой, выглядят детскими шалостями по сравнению с этой национальной катастрофой. И тут выходит Кашин с идеей сегрегации русских на правильных и не очень, открывая ящик Пандоры…
Как-то он написал в twitter, что для полноты доверия и соответствия мне надо бы «посидеть». Мысль не нова, об этом писал ещё Достоевский Владимиру Соловьёву, и корни безжалостной рефлексии – тогда и сейчас – на поверхности. Я разговаривал с врачом, который «собирал» Кашина после того самого избиения. Он сетовал тогда, что, мол, не положили фрагменты пальцев, а то бы он пришил их. Так открытая боль осталась и иногда затмевает любую другую. Но у нас нет уже простора для попыток самоуничтожения в новом троцкистском глобальном проекте. Мы устали от экспериментов и не переживём нового ГУЛАГа, если это, конечно, можно объяснить Кашину. Спасёт только бережное отношение к России, людям, – для этого есть даже личная метафора: братство обитателей вытрезвителя, – ведь нас осталось не так много. Требую включить в список Шиндлера нового образца всех русских, кто ещё жив!
И не надо снобизма «вон у нас в любой деревне таких Прилепиных пачки» – а вот нету, и деревень нету, и Прилепиных раз-два и обчелся. Не надо хватать за ноги идущих к вершине. Мы достаточно заплатили кровью в XX веке, давайте наконец платить банальными наличными без призрачных требований доказать своё «соответствие».
Редкий абсурд из этого же русла – призыв к свержению крепостничества и к его реставрации: реставрировать, чтобы развенчать и свергнуть. Отдельно взятая шизофрения уральской чиновницы, желавшей мотивировать молодежь к преодолению инфантильности путем озвучивания бытового неокрепостнического инсайда – тоже в массовом тираже. Хотя её обращение в светлое прошлое, в которое она лично категорически не хочет возвращаться, в стиле «меня долбали – пусть и вас теперь подолбают» – остаётся на уровне женской истерики. Но это клиентура психоаналитика, психотерапевт уже бессилен.
Здесь с Кашиным общий исток – литкритик Лев Аннинский как-то объявил, что переворот 1917 и ГУЛАГ – это логическое продолжение реформы государя по отмене крепостного права. Это прозвучало как задание к работе над ошибками: вернуть крепостничество, и начать все с начала. Так, может, не надо с начала? Это не вернёт утраченные Кашиным фрагменты пальцев, но приведет к экзекуции трагедией Кашина всех причастных и не очень.
Хватит крови и потрясений. Занимаем места согласно купленным билетам. Закрываем моду на кровавые постановки на улицах – пусть льется клюквенный сок и сочится через перевязи бутафорских бинтов. И жесточайшему похмелью самое время смениться приступами милосердия.
Игорь ПАНАРИН, главный редактор «ЭкоГрада». Фото интернет-ресурсов.
