Незадолго до смерти Есенин побывал в гостях у матери, в заново отстроенном родном доме. Представьте себе тридцатилетнего человека, юношу, по нашим сегодняшним меркам, в чемодане которого лежит готовое к изданию собрание сочинений, на пике материального благополучия и народной любви, объехавшего мир, знавшего любовь и цинизм, мудрых и подлых - прожившего быструю, сжатую в сгусток энергии жизнь, которой можно только завидовать.
И вдруг, может быть в сарае - детском своем кабинете - пишет он такое, атоничное, чуждое французской манере официальной русской поэзии стихотворение-предчувствие:
Есть одна хорошая песня у соловушки —
Песня панихидная по моей головушке.
Цвела — забубенная, росла — ножевая,
А теперь вдруг свесилась, словно неживая.
Думы мои, думы! Боль в висках и темени.
Промотал я молодость без поры, без времени.
Как случилось-сталось, сам не понимаю.
Ночью жесткую подушку к сердцу прижимаю.
Лейся, песня звонкая, вылей трель унылую.
В темноте мне кажется — обнимаю милую.
За окном гармоника и сиянье месяца.
Только знаю — милая никогда не встретится.
Эх, любовь-калинушка, кровь — заря вишневая,
Как гитара старая и как песня новая.
С теми же улыбками, радостью и муками,
Что певалось дедами, то поется внуками.
Пейте, пойте в юности, бейте в жизнь без промаха —
Все равно любимая отцветет черемухой.
Я отцвел, не знаю где. В пьянстве, что ли? В славе ли?
В молодости нравился, а теперь оставили.
Потому хорошая песня у соловушки,
Песня панихидная по моей головушке.
Цвела — забубенная, была — ножевая,
А теперь вдруг свесилась, словно неживая.
Вот такое же, почему-то настроение пришло и ко мне, когда - не званы не прошены, высадились мы на центральной площади Константинова. Нас тут же подхватила последняя экскурсия - я только и успел, что подкормить вывевшихся за время моего отсутствия сереньких котов.
Константиновские коты красивее зимой - они просто как песцы какие-то.
В прошлый раз я кормил их местной докторской, а эти застали меня врасплох и пришлось делиться замечательной краковской из Клина. Такой мистический привет от Чайковского.
Полтора года назад Константиново было полно оптимизма и надежды. В апреле 2013 года Министерство культуры утвердили проект по сохранению охранных зон Константинова на уровне мировых стандартов. Похлопав московским проектировщикам, краеведы и литературоведы с миром удалились, после чего за внимательное изучение проекта взялась рязанская администрация.
Оказалось, что охранный проект вошел в противоречие с интересом неких граждан, имеющих иные виды на землепользование. И вот, исключительно для охраны гражданских прав и свобод, Олег Ковалев инициирует инновации.
Дружный протест рязанцев в день памяти поэта на время остановил придание инициативе Ковалева статуса закона. Не надолго.
Губернатор прокомментировал проект так, как будто впервые его видел. Очевидно, что убедившись в невозможности перестроить центр села он тут же его радикально переформулировал.
“Из охранной зоны в зону регулируемой застройки необходимо перевести действующий и строящийся гидроузлы в Кузьминском, а также въездную зону(и побежали землемеры, землемеры, десять тысяч одних землемеров!) в музей заповедник. Кроме того необходимо снести постройки советского периода в музейной зоне и восстановить внешний вид этой части села в таком виде, как это было при жизни Есенина”.
Что и прекрасненько было сделано путем глубокого и всеобъемлющего компромисса. Каким образом губернатор может влиять на федеральные проекты для меня, как для иностранца, осталось загадкой.
Экскурсовод привычно вела свой рассказ, а я, от риги Есенинской усадьбы, видел ясно растущую в направлении въезда в село шеренгу элитных коттеджей. Осталось немного - устранить новодел. А именно - реконструкцию земской школы и дом отца Иоанна.
По периметру лужайки с живыми козами и красавицами курами нарезал круги живописный персонаж с ободранным о константиновские дорожки носом, одетый в рыболовный костюм защитной расцветки и высокие сапоги. Очевидно, его единственное выходное платье.
Может он, как и я, мечтал позавтракать пирожками, которые раньше любовно жарили местные девушки в трех домах от Есениных, но, увы… оставалось стрелять закурить у немногих туристов в тайной надежде на опохмелку. Понял меня местный рыболовлев (куда идти с полученной папироской) со второго раза, но это потому, что я по-рязански говорить не умею, хотя Дементьевская моя семейная линия - сплошь рязанцы. Рязанский язык, оказывается, особенный.
Последняя маршрутка из Константинова уезжает в три часа. Ну, это такой отрезающий маневр - джипа нету - давай, досвиданья! Тем более, что экскурсовод не резиновый, он один, в два “новодела” экскурсия не проводится, а музей поэмы “Анна Снегина” и подавно на ремонте - шить- фыть, подержи Серёгу за палец и пока. Нечего попусту травку топтать. А то еще стихи читать зачнете.
Так что нас отвезли хорошие пацаны. В Рязань. Наш водитель должен был выехать оттуда ровно в шесть, а так мы экономили целый час. И заодно по Рязани погуляли. Антон долго пытал - как он нас там найдет, пока парни не забрали у нас телефон и не объяснили ему по-рязански. Разговор начался странной фразой: “Слыш, Тоха, ты чё, с московского?”. Дальше было непонятно, но Антон нашел нас мигом. Заодно и меня парни рассудили - нет могилки, значит не рязанский, сибиряк ты, Саня. За что распили чатушечку - вот клянусь - покурили и душевно поболтали.
Парни, оказывается, во время наших константиновских эскапад трудились за модерновым алюминиевым забором, соединяя дом Минаковых с еще одним и всячески его благоустраивая непонятно для кого. Похоже новой сантехникой накрывалась еще одна обещанная экспозиция музея - о трудах и промыслах константиновцев. Для прокладки канализации вырыли столетнюю березу, которая росла из здоровенного скелета. Скелет был объявлен собачим и канул в архивах спецслужб - как-то так вышло, что скелет нашелся накануне прибытия Медведева, когда площадь была уже стерильной. Короче, перестройка идет вовсю.
Поэтому все сотрудники музея косят глазом и тоже говорят по рязански. И чтобы вопросы не задавать - не про пирожки ни про коттеджи. Можно про Есенина, но не сильно сложно, а то экскурсовод одна, времени нет. К директору, к директору - вот там все и узнаете.
А что было узнавать? Что приезжал непосредственно сам Медведев и сказал, что все будет хорошо. Как хорошо? Как олень? Как тюлень? Как морошка? Или как Плёс, где и в туалет без документов сходить невозможно? Что сорок шесть тысяч гектар земли, имеющей заповедный статус - это Есенину много будет и со стороны коммунистов было весьма расточительно? Что ищется разумный компромисс с девелоперами, которые, ну вы понимаете, давят они. Как давят, кого давят, что за давилки такие имеются у девелоперов - трудно сказать. У нас давили девелоперы, давили на Ольмерта - восемь лет получил болезный, хучь и премьер министр. В Рязани, наверное, не так.
Что ничего еще не решено и все туманно и противоречиво и лучше сейчас масла в огонь не подливать. И без аккредитации в местном Минпечати - районной, а лучше, так прямо в рязанской, информация корреспондентам даваться не будет. Для изречения этого тезиса в музее имеется пресс-секретарь.
Нужно отдать должное руководству музея - с нами, неожиданно, побеседовали и очень доброжелательно, за что им спасибо и успехов в работе. Но официальных комментариев нет и не будет. Я - человек приученный к военной цензуре, а ранее того - к советской системе регулирования прессы, так что мне не привыкать.
Что старая часовня Святого Духа - она зачуханная какая-то, а тут человеку из Газпрома нужно было грехи замолить - он и впендюрил новодел как пуп в есенинскую деревню. Все мраморное такое, красивое.
А за старую может состоятельные обитатели новостроек просто в туалет во время прогулок ходить будут. После трех. Благо - простор необозримый и левый берег пока пуст. До гидроузла девелоперы еще не дожали.
Над старой часовней парил дрон, снимая местные виды. Запускали его идилличные папик и Барби. Очевидно - новые соседи.
Возле церкви стояла “девятка” - рабочий аккуратно ремонтировал здание, с удовольствием поглядывая на свой труд. Рыболовлева он отослал джидаевским жестом руки и тот пошел на третий круг. По походке чувствовалось, что скоро он уснет. Службы сегодня не было.
Женщина в огромном белом платке выругалась и направилась от ворот церкви к вашему корреспонденту, покуривавшему беломорину у дома священника Смирнова. Очевидно, подозревая в моей бородатой личности некий духовный статус.
- Вот говорят, обратитесь к церкви. Приехала, а тут - закрыто. Какой может быть в церкви выходной?
Я тоже был расстроен отсутствием настоятеля, так как очень хотел поговорить с ним о памяти “любимого батюшки” Есенина. Что думает сегодняшняя православная церковь о его повседневном труде на ниве сельского просвещения. Жаль, что не получилось.
- А Вы зайдите вот в музей, дом священника. Очень интересный человек был, вот и не зря съездили.
- Да нет, мне бы благославиться, свечку поставить. А в часовне можно, не знаете?
- По мне так везде можно. А в той часовне раньше больных отпевали, может, там за здравие и нельзя.
- Нет, там же Матерь Божья есть - значит можно. Хотя я не много в религии понимаю… (дама косит на меня глаз - вдруг и правда лицо духовное).
Но я молчу, что принято за одобрение. Троицу в часовне видел, где она там Божью мать нашла - бог весть. Поставив свечку, дама скачками движется к стоянке и скрывается в монструозном Рэнджровере. Думаю, ей и невдомек, где она была. Ей в храм нужно было непременно, а там, ешкин кот, выходной. Для многих, наверное, церковь Иконы Казанской божей матери и есть главная достопримечательность.А кто такой Есенин? Кто такой Смирнов? Давайте, глянем, что там народ пишет образованый. У дамы-то, судя по машине и запутанности отношений с иконами, образование запущено. Гугл, гугл, покрутись...
“Особой вехой в развитии лирического героя Есенина стало создание поэмы “Анна Онегина” (1925 год). Сергей — это одновременно и главный, и лирический герой, и автор, и рассказчик. Но многие оценки происходящего, переживания, реакции на те или иные события могли принадлежать самому поэту. Это произведение очень оптимистично: Есенин нашел то, что помогает человеку выстоять. Средство спасения от всех невзгод — чистое чувство юношеской любви, пронесенное через всю жизнь.”
И фига ли. Положено по программе - вот, человек сочинение написал. Даже Онегина вспомнил. Реальное сочинение. На продажу.
“Опутанная недомолвками и кривотолками судьба великого русского поэта Сергея Есенина — тому свидетельство и подтверждение. Всю свою короткую, бесшабашную, романтическую жизнь он возбуждал в окружающих бурные, противоречивые страсти, и сам раздирался страстями столь же бурными и противоречивыми.”
Вот так примерно, раздирался, значит, Сергей Александрович.
“Истоки есенинского творчества, его тематика возникли из народной жизни, жизни самой природы - деревенской жизни. А народ, как и природа, не терпит мертвой формы.
И вера для него должна быть живая. Христианство не составляло исключения. Без каких-либо атеистических мыслей мужики рязанской и вологодской губерний называли Николая-Чудотворца Миколой-заступником, а святую Евдокию Евдохой-мокрозадой (из-за дождей).
Тем самым у Есенина было в крови живое, природное начало русской деревни.
Его поэзия пронизана идеей объединения христианства и мифологии. Его стихи оживляли казавшиеся мертвыми обряды, возвращая христианство к его истокам.”
Во вырастил отец Иоанн христианина, оказывается. Вуду пипл.
И это только самые приличные из сочинений. Не какая нить Евдоха мокрозадая писала. А чиновники, они что, другие школы кончали? Ну, где-то так, семь - восемь, блатная лирика, “Хорошо ...ать на сене, вечно Ваш, Сергей Есенин” - на взлет прочитали нам наши попутчики самое популярное стихотворение...
Короче обычная каша в голове и недоумение - да зачем это все, заповедники, особый режим территорий. нормальную инфраструктуру создать нельзя из-за этой чуши. Только было начал Рыбинский район вставать с колен, развиваться, а тут - стопоры из-за кленов опавших.
И так - с 1997 года. Упорно, упёрто, не смотря на протесты и запреты, пока не сбылось, не получилось - продали таки, задевелоперили. Сила солому ломит. Капля камень точит не силой, но частым падением.
Чисто экономически строить коттедж в Константиново - абсурдно. Неудобно, дорого, далеко. Но, почему-то, престижно. “Есенин” становится брендом. Типа бродяги Джонни. “Ты чё, братуха, еще в Есенинске не построился? А как ты вопросы решать будешь? Все люди - там.” Последним, кто делал из Есенина бренд, был Лев Давыдович Троцкий. А когда брэединг пошел не так как нужно, его просто убили. Похоже, ребрендинг убьет и Константиново.
Первым построился некий загадочный тип.
На официальном фото дома Смирнова этого комода нет. Кто это есть таков - неизвестно. Решение суда о сносе этого красного дома существует уже три года. По уверению музейного руководства - оно находится непосредственно на столе самого главного российского бейлифа!
И тот просил у руководства музея терпения. Кто же должен жить в этом доме, что глава службы судебных приставов просит терпения? По зрелом размышлении я пришел к выводу, что это - не менее, чем Сергей Безруков. Иного объяснения у меня просто нет. Кто будет 3 октября в Константиново, может спросите?
Дело в том, что все дома в Константиново, по закону, должны быть такие, как у этой бабушки, курочки, козочки - и никаких новоделов. Цена на такой дом - 6 миллионов рублей и масса желающих купить. Даже жить в таком доме, не изменяя и не перестраивая - пока команды не будет.
А команда, похоже, будет. Молодежи в Константиново нет, детишки не бегают, самым младшим - лет по сорок, третье поколение константиновцев - хранителей, тех, для кого есенинский музей - дело жизни. Еще немного - и вопросы будет решать просто.
Комод больше не только дома священника, но и даже помещичьей усадьбы, в чем легко убедиться.
Усадьба Л.И. Кашиной - это, фактически, тот же крестьянский дом, выстроенный вокруг печки, только чуть повыше. Предки наши жили скромно и экологично. Конечно, может быть загадочный строитель и купил бы этот дом, но пока он не продается. Дальше, как мне кажется, видно будет.
На левом фланге нас обошли, ребята. Въезжать в Константиново придется через коттеджный поселок. И, может ,в особом режиме. Охрана, все дела. Инфраструктура, конечно, современность. Предварительная запись и аккредитация. А с трех часов баре гулять будут, запускать дрон, покупать из под козы молоко и свежие яйца и посещать храм. Серединку сохранят. Так что все силы - на правый фланг.
А там комод. И суета вокруг комода. И какое-то дурное предчувствие, что дом священника и земскую школу раскатают по бревнышку, чтобы комод их не подавлял. И еще понастроят там комодов, много комодов, целый городок одних комодов и там все поселяться и будут писать стихи, глядя на Оку. Вот такие, про березу:
Пьёшь ты души невиданный
Нектар золотой, берёзовый,
Счастьем моим испытанный,
Горем моим изношенный.
Я тебя согреваю стихами,
Ими тебя заколдовываю,
С ними тебя очарую,
Ими тебя расцеловываю.
А иначе зачем в такую дыру переезжать. Точно - стихи.
Парадокс, но эти две экспозиции, которые уже и не обслуживаются, собственно - “ну, вы сами зайдете, посмотрите” - они может и главные в этом музее, кроме, конечно, самой несказанной красоты и свободы этих мест. Они, буквально, находятся на переднем крае происходящих в российском общественном сознании перемен.
Местное самоуправление, реформа системы образования, роль религии в жизни общества - разве это не наиболее актуальные вопросы сегодняшнего дня?
В музее накоплен огромный материал о земстве, земском самоуправлении и, главное, о земских школах. И тут нам, совершенно неожиданно, раскрывается реальная картина влияния земства на повседневную жизнь крестьян, дух просвещения, которым буквально была проникнута Рязанская губерния. Без электронных досок, на которых легко нарисовать кошку с заду, без компьютеров и планшетов, даже без интернета Россия ухитрялась воспроизводить грамотных, нравственно ориентированных и патриотичных сельских граждан.
Которые в 1913 году вывели своим трудом Россию на высший уровень развития в его истории. Повседневный подвижнический труд земской интеллегенции, признание участия в земской деятельности возможностью загладить свою вину за ужасы крепостничества давно и незаслуженно забыты.
Поражает методическое обеспечение земских школ, постоянный контроль за ежедневными проблемами их деятельности, многоступенчатая система отбора и подготовки кадров. Особое внимание - к родной речи, кругу чтения, словарному запасу учащихся, умению внятно излагать свои мысли. Старшие изучали дидактику и могли обучать младших. Лучшие шли в училища, а далее - в учительскую семинарию, позднее - учительский институт.
Скажите, а вот вы можете назвать хоть что-то из этих предметов быта? А каковы правильные названия большинства предметов реальной жизни, окружающих вас ежедневно? А вот у учащихся земской школы был шикарный цветной иллюстрированный словарь задолго до Кассела. Библейские истории, имеющие, несомненно, большую нравственную ценность, использовались для развития красноречия учащихся и курс Закона божьего не сводился к долбежке догматов. Соответственно, темы для сочинений заставят вас заплакать. Практически все, чем гордятся в системе советского образования ностальгирующие интеллектуалы было создано земством.
И тут ты начинаешь понимать, что трагедия русского крестьянства в годы революции связано не с тем, что большевики ломали якобы тупой беспросветный порядок русской жизни, а с тем, что, напротив - тупая бездельная чернь, вооруженная цитатниками, насаждала в деревне дурацкие принципы и максимы, абсолютно неприемлемые для большинства крестьян.
Оказывается, личность Есенина невозможно вполне представить без того влияния, которое оказал на него о. Иоанн Смирнов, дом которого был центром местной интеллегенции, где местная молодежь могла найти не только лучшее из современной им литературы, не только получить навыки нравственного общественного поведения, но и встретить понимание и наставление мудрого и искренне заинтересованного в судьбе каждого из своих питомцев человека.
Именно он всегда думал о судьбе Есенина, поминая его особо, он, единственный, отпел своего ученика, “положил его в русской рубашке под иконами умирать” как тот мечтал, тяжело переживая свое существование в разладе с заложенными в душу нравственными устоями.
Как бы ни пытались сегодня представить сегодня Сергея Есенина богоборцем, атеистом, “босоногим мальчиком”, неожиданно поднявшимся из хлама и грязи, он, все таки, был последним православным поэтом, Варфоломеем из нестеровского шедевра, которому открылась не только красота и величие данного ему мира, но и доброе наставление и жизненная задача:
...Ходит странник по дорогам,
Где зовут его в беде,
И с земли гуторит с Богом
В белой туче-бороде.
Говорит Господь с престола,
Приоткрыв окно за рай:
«О мой верный раб, Микола,
Обойди ты русский край.
Защити там в чёрных бедах
Скорбью вытерзанный люд.
Помолись с ним о победах
И за нищий их уют».
Ходит странник по трактирам,
Говорит, завидя сход:
«Я пришёл к вам, братья, с миром -
Исцелить печаль забот.
Ваши души к подорожью
Тянет с посохом сума.
Собирайте милость Божью
Спелой рожью в закрома.
И вот мне интересно, а что думает о Сергее Есенине, его творчестве, его личности русская православная церковь сегодня? Как оценивает она скромные труды о. Иоанна Смирнова, удостоенного, за свою педагогическую деятельность ордена Св.Анны? Насколько ценен России сегодня опыт земства и роли церкви в начальном образовании?
Судя по тому, как церковь ищет путь в школу - должен быть интересен. Может позиция РПЦ спасет наследие Константинова от черного человека? А больше и надеяться не на что. Девлоперы уж очень сильно давят.
Александр ДЕМЕНТЬЕВ.
