Рассказывать о Михаиле Юрьевиче можно много, долго, нудно и интересно. Нужен выбор – с чего начать.
Лично я пришел на ТВ в 1995-м. Был «призыв» от Льва Новожёнова («Времечко», «Сегоднячко»), и Андрей Прончик из «МК» стал моим мостиком в мир волшебного останкинского «околокино». Практически невозможно передать атмосферу тех лет и дней, но если браться за портрет Лесина, то необходимо.
Мы отчаянно спорили в баре «Антрацит», – это в подвальном помещении АСК-3, около лифтов, – вино и дешевая водка лились рекой, и не обязательно по устам. Обычным тоном было выплеснуть содержимое бокала на непримиримого собеседника. Иногда эти приемы копировали «большие политики» уже в эфире (18 июня 1995 года, Владимир Жириновский и Борис Немцов в передаче Александра Любимова «Один на один». – Ред.).
Утром в «Антраците» господствовали покой и абстинентное перемирие. И тётя Паша, у которой слезно клянчили алкозельцер, насмешливо комментировала, что нафига тогда вчера тратили такие деньжищи, чтобы голова болела, а сегодня ту головную боль лечить, где, мол, логика.
За соседними столиками могли сидеть журналисты из «черносотенной» «Московии» Саши Крутова, – и всё продавшие, главным образом Россию, НТВшники. А иной раз – и за одним столиком. Бились насмерть «доренковские» против «добродеевско-киселёвско-гусинских» – в эфире, но не в «Антраците».
А пропуска в Останкино были декадные. То есть можно было использовать 10-дневный шанс на поиск работодателя – или наоборот, сотрудника.
Потом, после Лесина, Останкино закрыли. Служба безопасности сделала свое дело. Останкино стало кастрированным, бесполезным, никому не интересным, а стало быть, безопасным, как импотент для девственницы.
Конечно, пропал уникальный гайд-парк, но кому он нужен, собственно. Конечно, одним из следствий отсутствия гайд-парка стало общество, в котором никто никого не слышит.
Да собственно, и зачем слушать. Конечно, вокруг Останкино появились странные домики и платные автостоянки, но ведь понимать надо – тем, кто охраняет, надо что-то кушать. Не от жиру, по копеечке.
Конечно, не могу сказать доподлинно, что та вольница «Антрацита» была результатом работы лесинского «РТВ» – «Видео Интернешнл», но я практически уверен в этом. В стенах Останкино я много слышал про легендарного Сергея Лапина, который был во времена СССР, и как Авраам родил Исаака, так Лапин родил Лесина как явление. Правда, при Лапине, я опять же слышал, могли издать указ не пускать в Останкино бородатых. И не пускали.
При Лесине таких зверств не практиковали. Существовало равновесие. Так, был случай, когда я вляпался в переделку. Пожалел на аэровокзале женщину с ребенком, которую взяли на крючок умельцы-лохотронщики. У женщины была при себе денежка, и лохотронщики эту денежку планомерно из неё вытягивали. Я сначала попытался вытащить жертву из коварных лап, но меня вежливо отодвинули. Потом я сообщил милиционерам о беззаконии – и почти немедленно стал объектом погони. Вскочил в такси, но преследователи от меня отстали только тогда, когда я вбежал в Останкино. Служба режима спасла. Спасибо вам, ребята. Но, увы, без уравновешивающей силы, служба охраны стала гибелью для Останкино. Которое в конце концов выкрасили в пестрые цвета, как престарелую проститутку.
Да, собственно, с чего вы решили требовать, чтобы тот, кто охраняет, вникал в тонкости того, что охраняет. И уж совсем нелогично спрашивать с охранников, которых назначили старшими по Останкино, закадровое решение в назначении руководителя. Охранники по определению обязаны быть сильными. И требуется сила - для уравновешивания силы.
Лесин был той силой, которая создавала в Останкино равновесие, необходимое для жизни. После Лесина Останкино – мы его называли Стаканкино – прожило еще некоторое время, но смена Лесину так и не пришла. Константин Эрнст оказался слишком занят своими личными проблемами. Строительством инфраструктуры автор «Матадора» не озадачился. Что там говорить, он даже на мою просьбу сделать фильм об его отце – академике Льве Константиновиче – Эрнст не откликнулся.
***
Михаил Лесин мне лично запомнился всегда сосредоточенным. Как будто бы что-то вычислял в уме, или играл в шахматы. В «Останкино» он входил слегка сгорбившись. ВИДак – это звучало всегда круто. Подле небожителя обитали Разбаш, Любимов, Политковский, тогда еще не только муж Анны Политковской, но крутой пример для молодых журналистов.
Общаясь, Лесин, как будто бы прикрывал лицо руками. Избегал прямых взглядов. Он не был свирепым начальником, да настоящим полковником тоже не был. Дистанции не пересекал – не нужно было, это был созданный в том числе и им мир. Который подавал колоссальные надежды, и не реализовал их. Возможно, не успел.
Это было время детей, которые не желали взрослеть. Медийщиков, которые, мелькая на экране, приобрели известность, узнаваемость и право говорить, но так и ничего не сказали. Они загорались, гасли. Юлия Меньшова, Елена Ханга, Леонид Парфенов… Это был инкубатор для вечных цыплят. Инкубатор, который подразумевает, что где-то там есть большой мир, или фабрика, в которой цыплят превратят в увесистых бройлеров… а на деле вышло сами понимаете что.
***
Лесин систематизировал рекламные потоки, назвал цену за рекламу, но она оказалась слишком высокой для промышленников и торговцев – и достаточно приемлемой для МММов и "Тибетов".
Опять же ВИДак не оставлял места для конкурентов в силу административных возможностей, но это скорее следствие глобальных мировых процессов, которые перенимались как способ "попробовать вкусное". Вкусное не по собственному ощущению, а по чьему-то, потому что собственных ощущений практически ни у кого не было.
На ТВ пришли лицензионные программы и сериалы, потому что СТАРШИЕ так видят, и стало быть, это вне полемики. Лесин был как раз тем СТАРШИМ. Вожатым, но не вожаком.
***
И вот финал его партии. Можно разбирать комбинации, а излишним критикам предложить сыграть лучше. Говорят, он умер в одном из самых дорогих и самом специфическом отеле мира. Получилось вполне в духе постсовкового гедонизма – когда хотелось попробовать всё лучшее. Но лучшее – по чьему-то мнению.
Игорь ПАНАРИН
