В Общественной палате РФ на днях состоялся Круглый стол по теме «Великая война: от патриотического подъема – к политическому кризису». Форум организован Фондом исторической перспективы
Проблематика Первой мировой войны всё более актуальна не только в связи с современной геополитической ситуацией. Но также потому, чтобы объективно проанализировать успехи России в той войне и трагические ошибки этого периода, способствовавшие ускоренному нарастанию системного кризиса в Российской Империи и её разрушению в 1916-1917 гг.
Причем немалое число ошибок того периода были обусловлены, прежде всего, двуличной политикой Западной Антанты в отношении России и, соответственно, самого протяженного Русского фронта: от Балтики до границ Ирана с Турцией. Западная Антанта не предпринимала НИКАКИХ операций, чтобы отвлечь с Русского фронта часть военных сил противников в периоды их наступлений на этом фронте. Как и в периоды наступлений Русской армии против германских и австро-венгерских войск. Потому что главной задачей «союзников» было ослабление Российской Империи, её недопущение к черноморско-средиземноморским проливам, а в качестве сверхзадачи – способствование распаду России на марионеточные прозападные «государства». Характерно, что на реализацию той же задачи всё активнее с 1915 года работали в России спецслужбы Германии, Австро-Венгрии и Турции.
Судя по событиям на Русском и других фронтах, Западная Антанта поспособствовала поражениям Русской армии (1914-1917 гг.) в Восточной Пруссии, в российском регионе бывшей Польши, в большей части Прибалтики, как и неудачному (1916 г.) румыно-российскому наступлению на австрийскую Трансильванию. А также - на прогерманскую Болгарию и далее на Константинополь – то есть, по кратчайшему сухопутному направлению к османской столице.
В выступлении С.Н. Базанова (доктор исторических наук, Центр военной истории РАН) объективно отмечалось, что страна оказалась «не готовой к затяжной войне. Массовая мобилизация самой трудоспособной части населения страны привела к качественным экономическим и политическим сдвигам» экономике, как и в целом, «в комплексе межклассовых и межнациональных взаимоотношений».
Поэтому нараставшее с 1915 г. негативное отношение значительной части населения «к ведению царским правительством войны - после военных поражений (в том же году на германском и австро-венгерском фронтах. - прим. А.Б.) - не обошло и действующую армию». Что было связано, как отмечается, и с недостаточной пропагандистской работой со стороны государства. А позиционный характер войны с осени 1916 г. на европейском участке Русского фронта, недостаточное снабжение, всё более ущербные тяготы фронтовой жизни «вызвали падение воинской дисциплины и, как следствие, начало разложения армии». Что, в целом, привело к февралю 1917 года.
В дальнейшем внутриполитический либерализм и надвигающийся экономический коллапс с недееспособным Временным правительством, как и трагические военные ошибки на европейском секторе Русского фронта в 1917-м ускорили разложение армии, деморализацию общества. И, в результате, - «приближение к Октябрю».
В таких условиях «командованию Юго-Западного, Румынского и Кавказского фронтов ничего другого не оставалось, как вслед за Северным и Западным фронтами заключить перемирия» (октябрь 1917 г. - январь 1918 г.).
Но отметим, в этой связи, что вскоре после тех перемирий Румыния до конца июня 1940 года оккупировала Бессарабию и северную Буковину. А Турция практически без боёв вскоре заняла обширную территорию Западной Армении, почти полностью освобожденную Русской армией в 1914 г. - начале 1917 г. Вслед за этим, Турция начала вторжение в Закавказье, захватив даже Баку – при намеренном попустительстве со стороны большевистской России и британских войск, оставивших Баку в канун турецкого вторжения.
А впоследствии – уже постосманская Турция, с подачи большевистских властей, получила (1920-21 гг.) почти все обширные территории, которые были освобождены Русской армией в войне 1877-78 годов. Русская Кавказская армия почти без боёв с начала осени 1917-го отступала с большими потерями в Армению и Грузию, и вскоре была распущена.
Автор присутствовал на коллоквиуме румынских и молдавских историков, состоявшемся в июле 1985 года в румынском придунайском г. Брэила. В ходе этого форума отмечалось, что влиятельные военные деятели Антанты не были склонны поддержать вступление Румынии в войну одновременно с Брусиловским прорывом (лето 1916 г.). Бухарест вступил в войну с запозданием, что обернулось вскоре оккупацией почти всей Румынии: только её приграничная с Россией часть и дельта Дуная остались вне оккупации благодаря помощи от Русской армии. Приводились также высказывания австро-венгерских политиков и публикации газет Австро-Венгрии, в которых румынская политика того периода расценивалась, как минимум, непророссийская. Уже потому, что, как отмечалось, в Румынии ещё в 1915-м, ввиду поражений Русской армии на русско-германо-австрийском фронте, вынашивали планы «экспроприации» Бессарабии и всей дельты Дуная.
Примечательна характеристика ситуации в стране и на фронте в 1916-17 годах, высказанная А.А. Ивановым (доктор исторических наук, СПбГУ): «…Прошла первая эйфория, не оправдались надежды на скорую блистательную победу. Патриотические настроения, вызванные началом войны и первыми успехами русского оружия, поутихли», а поражения 1915 года практически свели «эти настроения на нет. Вызвав в обществе апатию, недовольство правительством, сомнения в целях и необходимости продолжения войны». Тогда же «вновь активизировалась борьба рабочих, возобновилось крестьянское движение, начинались пока еще редкие волнения в армии». Власть же оказалась неспособной эффективно руководить страной и сохранять свой авторитет в армии в столь сложный период. Чем вскоре воспользовались все антимонархические партии и группировки, включая большевиков.
Известно, что сербско-черногорский фронт в 1915 был ликвидирован ввиду мощного германо-австрийского наступления и вступления в войну Болгарии, претендовавшей на сербскую Македонию (впоследствии оккупированную). Но Западная Антанта ничем не помогла и Сербии с Черногорией, а российские политические позиции в Болгарии еще в канун Первой мировой оказались минимальными – при том, что именно благодаря России и поддержке со стороны Сербии Болгария обрела в конце XIX века независимость от Турции. Председатель Фонда исторической перспективы, доктор исторических наук Н.А. Нарочницкая, характеризуя политику России на Балканах в начале XX века, отмечает нижеследующее: «…Анализируя неудачи России на Балканах к 1917 году, князь Г.Н. Трубецкой (1873-1930, дипломат и публицист. – прим. А.Б.) признаёт: «Нашими уполномоченными был ранее проявлен чрезмерный и недостаточно обоснованный фаворитизм по отношению к Болгарии, в то время, как Сербия была ими совершенно «обездолена». Русская дипломатия в 1878 году положила начало исключительным притязаниям Болгарии, что породило после неудач в Балканских войнах (1912-13 гг.) русофобию».
Так что участие Болгарии в войне на стороне Германии, поясняет Н. Нарочницкая, было предопределено не только желанием «отомстить». Ибо с случае победы Антанты, Россия бы утвердилась в Константинополе, а Сербия даже с уступкой (Болгарии) Македонии увеличилась бы больше чем вдвое за счет Австрии. Поэтому королю Фердинанду (глава Болгарии из немецкой Саксен-Кобург-Готской династии, правившей до середины 1940-х. – прим. А.Б.) , по прогнозу Г. Трубецкого, «пришлось бы проститься с заветной мечтой – гегемонией на Балканском полуострове».
В свою очередь, О.С. Поршнева (доктор исторических наук, Уральский госуниверситет) сакцентировала внимание на феноменальном патриотическом подъеме в России в 1914 году. Который позиционировался как «Вторая отечественная война». Но такая тенденция, заметим, была характерна, прежде всего, для русских и русскоязычных регионов страны в начальный период войны.
Однако ввиду военных поражений 1915-го и усугубления социально-экономических проблем в те годы, эксперт отмечает на рубеже 1916/17 гг. «состояние конфронтации между властью и обществом, усугубление продовольственной, особенно хлебной проблемы, рост протестных настроений и усталость от войны». Что, по данным О. Поршневой, наглядно демонстрируют очень многие документы. Соответственно, власть и общество прошли, как отмечает эксперт, путь от единения к конфронтации, завершившейся свержением монархии, а впоследствии – ввиду быстрорастущей недееспособности и постмонархической власти – наступил октябрь 1917-го.
Б.С. Котов (Ин-т всеобщей истории РАН), исследуя социально-политические тенденции в России в ходе войны, точно определяет ситуацию: «Для основной массы населения Империи, которую составляли крестьяне (из них же комплектовался главным образом и рядовой состав армии), лозунги «сокрушения германизма и прусского милитаризма», «борьбы за славянское дело» и уж тем более «войны за прекращение всех войн» были смутны и малопонятны». А по мере затягивания войны и роста потерь, не компенсировавшихся успехами на фронте, непонимание смысла войны «рано или поздно должно было привести к опасным последствиям».
…Вроде бы, парадоксальным выглядит участие Японии в Первой мировой на стороне России и, в целом, Антанты. С учетом захвата Японией в 1904-1905 гг. Южного Сахалина, арендованного Россией Ляодунского полуострова (северо-восток Китая) с крепостями Порт-Артур и Дальний. Целью Токио был захват обширных германских колоний в тихоокеанском регионе, в том числе германского приморского форпоста в восточном Китае – Циндао (невдалеке от Порту-Артура и Дальнего), что удалось в 1914-15 гг.
А поражение России в войне с Японией было связано, в том числе, с двуличной политикой Франции, хотя франко-российский военно-политический союз был провозглашен еще в 1894 году. В Германии же и в Голландии считали, что цель Токио и англо-японского союза (1902 г.) — вытеснить не только Россию, но и Германию с Нидерландами из Дальнего Востока — Юго-Восточной Азии. Соответственно, Берлин и Амстердам предлагали Петербургу дальневосточный альянс. Но российская сторона предпочла всё ту же ориентацию на Париж, а вскоре – и на Лондон (подробнее – см. https://vpoanalytics.com/2022/10/16/geopolitika-diplomatiya-meditsina-skrytye-grani-russko-yaponskoj-vojny/ ).
Кстати, в 1904-1906 гг. военные суда России обслуживались в германском (восточнокитайском) Циндао. Для тех же судов были открыты порты Голландской Ост-Индии (будущей Индонезии) и германских территорий на западе Тихого океана и в ЮВА (северо-восточное Папуа, о-ва Марианские, Каролинские, Маршалловы). Французские же власти, к тому времени располагавшие почти всей территорией Индокитая и южнокитайским районом Гуанчжоувань (вблизи британского Гонконга), отказывали тем же судам в обслуживании в тамошних портах. И под разными предлогами пытались — иногда небезуспешно — задерживать следование этих судов к театру военных действий. Такой вот «союзник»…
По ряду данных, российская сторона — ввиду союзничества с Японией в годы Первой мировой войны — предлагала Лондону и Парижу способствовать возвращению России Порт-Артура (без Дальнего) и частично восстановить российскую концессию на южнокитайской ветке КВЖД (т.е. к Дальнему — Порт- Артуру). Но «союзники» отказались. Так что прогнозы Берлина и Амстердама вполне оправдались...
…Свою точку зрения по упомянутым и сопутствующих проблемам, обусловленным Первой мировой войной, изложили другие участники форума – известные историки и политологи. Хочется надеяться, что более широкое освещение столь многогранной и актуальной тематики продолжится в ходе предстоящих историко-политических форумов.
Алексей Балиев
