Появление праздника Семьи, Любви и Верности совпало с процессами национального семейного возрождения в стране. Появление в национальном праздничном календаре Дня Семьи, Любви и Верности в 2008 году далеко не случайно.
Хотя у официального учреждения этой даты есть совершенно конкретные «отцы» и «матери» (большую роль в появлении нового красного дня сыграла Светлана Медведева, которой, в частности, принадлежит идея сделать символом праздника цветок ромашки), но этот проект совсем не является искусственной элитарной выдумкой. Введение праздника, посвящённого традиционным семейным ценностям, совпало с реальным возрождением этих ценностей в народной среде.
О том, что граждане России стали больше дорожить супружескими узами и серьёзнее относиться к институту брака, красноречиво свидетельствует статистика. Так, за последнее десятилетие в стране стали играть значительно больше свадеб. Если в 2000 году образовалось 897 тысяч брачных пар, то в 2012 — уже 1213 тысяч или на 35,2% больше. Отчасти это связано с тем, что в стране прибавилось невест на выданье (подросло более многочисленное поколение, рождённое в восьмидесятые годы). Однако за счёт этого фактора можно объяснить не более 15% прироста, всё остальное увеличение — результат изменения жизненных ориентиров наших сограждан.
Столь же отчётливо прослеживается тенденция к повышению прочности супружеских союзов. Так, в 1998-2002 годах на 1000 заключённых браков приходилось от 700 до 800 разводов — удручающая пропорция! В 2010-2012 годах это соотношение снизилось до 500‑530 разводов на 1000 браков. К сожалению, коэффициент разводов в России пока остаётся одним из самых высоких в мире, однако положительные перемены налицо.
Заметно сократилась и доля детей, рождённых вне брака. В начале нулевых годов, внебрачные младенцы ежегодно составляли не менее 30% от всех новорожденных. В 2008 году их удельный вес снизился до 26,9%, а в 2011 году составил 24,6%. К сему добавим, что при государственной регистрации таких малышей стали несколько чаще вставать на учёт отцы, то есть доля реальной безотцовщины (не только по паспорту, но и по жизни) снизилась ещё более существенно.
Несмотря на довольно высокие цифры внебрачного материнства, Россия весьма прилично смотрится в мировых рейтингах, так как в западном мире институт семьи переживает гораздо более глубокий кризис, без всякого поворота к лучшему. Для сравнения: в США доля внебрачных детей составляет 41%, в Аргентине — 52%, во Франции — 55%. Ещё хуже обстоят дела в скандинавских странах. Стокгольм ещё в конце девяностых был объявлен «первым постсемейным городом на Земле», где большинство населения никогда не состояло в браке и не намерено его заключать.
Исследования, проведённые в молодёжной среде, также показывают, что, несмотря на противоречивые тенденции, современная российская молодёжь стала более серьёзно относиться к проблеме брака и добрачных отношений, чем их сверстники в девяностые годы. Например, в 1992-95 годах до 7% девушек вступали в брак, не достигнув совершеннолетия; сейчас доля невест-«ранеток» не превышает 2%. По сравнению с 1995 годом более чем в три раза снизилось количество абортов, в том числе — совершаемых до замужества.
Справедливости ради надо отметить, что, несмотря на позитивные сдвиги, Россия по большинству семейно-демографических показателей ещё не вышла на позднесоветский, далеко не самый благополучный уровень. Современная ситуация способна внушать оптимизм только на фоне глубокого кризиса семейных ценностей в странах Западной цивилизации или на фоне нашей отечественной катастрофы девяностых годов. На сегодня мы ещё не способы оценить: стал ли фактом «коренной перелом» на семейно-нравственном фронте или впереди страну ожидает новый этап размывания семейной этики.
Одно, по крайней мере, можно констатировать твёрдо: русское общество оказалось более стойким к нравственной коррозии, чем представлялось полтора-два десятилетия назад. В эпоху глобального пересмотра ценностей русская семья продемонстрировала заметный потенциал сопротивления
Владимир Тимаков
