Роджер Корнберг рассказал о перспективах развития "Сколково" и необходимости научной экспертизы тех проектов, на которые выделены гранты фонда.
Роджер Дейвид Корнберг (Roger David Kornberg) — нобелевский лауреат-биохимик, сын нобелевского лауреата-биохимика. Его отец, Артур Корнберг, был удостоен высшей научной награды в 1959 году за исследования ДНК-полимеразы, фермента, копирующего генетический материал, центрального фермента для размножения. Главные исследования Корнберга-младшего были в некотором смысле продолжением работы отца, — он занялся исследованием синтеза РНК. В России Роджер Корнберг известен прежде всего тем, что совместно с Жоресом Алферовым является сопредседателем консультативного научного совета фонда Сколково.
Напомним, впервые о назначении Корнберга в совет стало известно весной 2010 года, об этом сообщил Владислав Сурков.
В сферу деятельности консультативного научного совета входит стратегическое планирование деятельности фонда "Сколково" Фактическая оценка потенциальных резидентов находится в ведении другого органа — экспертного совета. В беседе с корреспондентом «Лента.ру» Роджер Корнберг и Ричард Лернер — известный биохимик и коллега Корнберга по консультативному совету фонда, рассказали о своем видении перспектив развития "Сколково".
- Как продвигается ваша работа в фонде Сколково?
- Работа движется. Мы об этом как раз только что собирались говорить с профессором Лернером, который является партнером Сколково и сейчас присутствует здесь, на конференции FEBS.
За последние недели и месяцы стало гораздо яснее, как именно нам необходимо двигаться дальше, если мы хотим в конце концов добиться успеха. Я надеюсь, мы будем следовать этому пути. В таком случае есть перспектива того, что из этого выйдет что-то хорошее. Если нет, что ж, мы, по крайней мере, попытались. Пока же о результатах говорить очень рано.
В этот момент в разговор вступает Ричард Лернер.
- Ричард Лернер: А что вы сами думаете об этом?
- Роджер Корнберг: Да, как россиянин?
- В последнее время работа Сколково была окружена скандалами. Взять хотя бы случай [депутата Госдумы] Ильи Пономарева.
- Корнберг: Как рассказал нам Виктор Вексельберг, финансовые нарушения (irregularities), кстати, довольно небольшие, были обнаружены проверкой внутри самого фонда, а не внешними следователями. И информация о них была передана правоохранительным органам.
- Лернер: Когда вы находите нечто подобное, главный вопрос заключается в том, что вы будете с этим делать, как вы будете реагировать.
- Корнберг: Они доложили о том, что обнаружили. Но в этом случае, как вы знаете, вопрос приобрел политическую окраску. И в этом основная проблема. Потому что если финансовая сторона вопроса заключалась в объеме выплаченного гонорара за лекции, то политическая сторона сводилась к тому, что он является членом оппозиции.
Как сказал Виктор, это был изолированный случай и не стоит из-за такого отказываться от всего проекта. Тем более что это не было его оплошностью.
Лернер: Он прав. Как мне кажется, научный совет пытается найти лучшее решение, возможное в этом случае.
Корнберг: Когда я был в Киеве, я долго разговаривал с Виктором [Вексельбергом]. Единственный способ добиться успеха проекта заключается в том, чтобы мы с ним договорились о процедуре [экспертизы]. Мы увидим всё [все проекты] уже на финальной стадии. Речь идет всего о двадцати грантах или около того. Он передаст их нам, и мы выскажем свое мнение.
Это послужит двум задачам. Во-первых, он получит единственный экспертный взгляд, на который стоит тратиться. С другой стороны, это защитит его самого. Потому что когда что-то , что будет поддержано, завершится неудачей (а с большинством проектов так и произойдет), он сможет с полным правом сказать, что его решение было принято на основе мнения научного совета. Я говорил Виктору, что это лучшая процедура с точки зрения интересов проекта и единственный путь к его успеху.
