Экология – как наука, изучающая взаимоотношения человека, животных, растений и микроорганизмов между собой и с окружающей средой, уже давно стала предметом междисциплинарного характера. Иначе просто не возможно. И вот почему.
Экология – как наука, изучающая взаимоотношения человека, животных, растений и микроорганизмов между собой и с окружающей средой, уже давно стала предметом междисциплинарного характера. Иначе просто не возможно. И вот почему.
Чтобы внушить населению какого-либо города, районного муниципалитета, производственного или торгового предприятия важность чистоты и сохранения объектов природы, необходимо поднять их общий интеллектуальный уровень. А это невозможно сделать миную историческое просвещение.
Поэтому и по ряду других причин журнал «Экоград» открывает рублику Историческая экология.
И в качестве первой публикации мы предлагаем вниманию нашего читателя произведение нашего автора М. С.-Барсова.
Отрывок из исторического романа
«Большие кавказские походы»
Однажды, возвращаясь с карательного набега на кахетинские сёла, Мухаммад-нуцалу был брошен дерзкий вызов на поединок.
- О, славный царь леков! – Выкрикнул из толпы пленных один из обреченных на рабство или смерть. – Имеешь ли ты достаточное мужество, чтобы сразиться со мной в честном поединке?!
Кто-то из анцухских воинов, хорошо владеющих грузинским, выругался матерной бранью и хлестнул плетью по спину дерзкого пленного. Его бешмет был разодран и обрызган кровью, но так, как на теле не было ран, должно быть это кровь одного или нескольких убитых им горцев во время захвата его в плен. В этом набеге, принёсшем довольно большую добычу горцам, потери составило около четырех десятков воинов, и свыше ста было ранено. Погибших похоронили в одном из белоканских селений, тяжело раненых оставили там же выздоравливать, а те, кто мог идти или ехать шли несколькими оказиями через Мушакский перевал в Нагорную Аварию.
-----------------------------------------------------------------------
Набеги горцев на грузинские сёла и города имели три вида мотивации: 1) обогащение разбоем; 2) личная месть отдельно взятых горских родов; 3) карательная мера или ответный набег с целью устрашения.
После смерти Надир-шаха, когда Восточная Грузия, как и все ширванские и самурские общества получили вожделенную свободу, царь Ираклий II периодически совершал коварные вылазки против ширванцев и алазанских аварцев, за что много раз бывал наказан.
Одних только лошадей было навьючено разным добром свыше 300, а ослов и мулов вдвое больше, и уводимых в рабство мужчин, женщин и детей было около полтысячи.
И чтобы не писали о лекианобе придворные писари Ираклия II, усиление опустошительных набегов горцев на Грузию нередко провоцировалось самой грузинской верхушкой.
А во времени персидского владычества известны случаи, когда грузинские отряды участвовали в разорении аварских сёл джаро-белоканского вилаята.
Нуцал придержал коня. Он хоть и плохо владел грузинским, но смысл обращенных к нему слов понял; иногда он упражнялся в грузинском языке с одной из своих жен, ингилойской грузинкой по имени Марьям, недавно родившей ему сына Гебека. К тому же в отряде было много анцухцев и капучинцев почти поголовно владеющих грузинским языком, они уточнили смысл слов дерзкого пленника.
- Рагинда, кацо? – Спросил нуцал, что, мол, тебе надо; и тот быстро ответил на ритмично-чеканном грузинском языке:
- Минда шегебрдзоло патиосан брдзолаши!
- Сразись со мной, собака! – Накричал другой воин и, обнажив саблю, пригрозил отрубить голову.
- Где это слыхано, чтобы рабу была оказана такая честь?! – Возмутились и другие воины.
- Он хитрит, - выкрикнул кто-то из идущих позади. – Тыкните ему в спину копьём, чтобы веселее шёл...
- Если царь леков – трус, я сражусь и с тобой, разбойник! – С отчаянной дерзостью продолжал пленный гнуть своё и едва не лишился головы; резкий окрик нуцала заставил замереть уже вознесшуюся над головой азнаура руку с саблей.
Нуцал по-аварски цокнул языком, осуждая скорого на руку воина, и спешился. Снял с себя кольчугу и островерхий стальной шлем, чтобы сравняться с противником и приказал, дать дерзкому грузину саблю. Но так, как приказ не был обращен к кому-либо конкретно никто не выполнил его; да и кто захочет из воинов, чтобы его клинком был ранен владыка. Это рассердило нуцала. Он обозвал воинов болванами, и сам выдернул из ножен, стоявшего ближе других к нему воина саблю.
– Вереха, гуржияв, вач′а цеве! – По-аварски выкрикнул нуцал, говоря: «Ну, грузин, выходи вперед».
- Владыка! Он обозвал меня разбойником; разреши мне сразиться с ним, - кинулся тот, кто едва не зарубил безоружного.
------------------------------------------------------------------------------------------------
Ингилойцы – грузины, исповедующие ислам с XVI века, по другим данным с XVII в. После завоевания российскими войсками Алазанской Аварии, в пределах которого испокон веку жили ингилойские грузины, русские и грузинские миссионеры под прикрытием войск насильственно обращали их в христианство. Едва войска уходили, как ингилойцы самостоятельно обращались ислам. И это повторялось на протяжении почти всего XIX века.
Груз.: Хочу сразиться с тобой в честном поединке.
- А разве это не правда?! – Буднично пожал всё еще мощными, как в молодости плечами нуцал. – Не ты ли со мной четыре дня грабил грузинские сёла?!..
Свирепые горцы взорвались весёлым смехом, а тот, кто просился на поединок раскрыл рот от удивления. Ему даже подумалось: «В самом деле, чего стесняться разбоя?! Весь мир на нём стоит. И если отыщутся среди царей сколько-нибудь честных владык, то всё равно в мире нет династии, не погрязшей в злодеяниях. Да и сами проклятые свиноеды грабят и даже убивают паломников...»
Действительно, некоторые дагестанцы, желая миновать земли, заселённые шиитами, шли на Хадж через грузинские сёла до Чёрного моря и оттуда на турецких кораблях добирались до северо-востока Египта. Затем несколько дней шли пешком по пустыне до города Суэц, расположенного на северном пике Красного моря. Здесь снова на корабле увозили паломников до порта Джедда, от которого до Мекки – 1 день пути на верблюде или полтора дня пешим ходом.
- О, владыка! – Продолжали между тем роптать воины. - Он молодой, сильный, обученный... Прикажи кому-нибудь из нас...
- У-ух, шайтаны! Прочь с дороги! Стало быть, я, по-вашему, старый, слабый и не обученный?! Так-то вы почитаете своего владыку, дармоеды!
- Чаккаги нуцал! – Взревели разом десятки хищников, восхищаясь храбростью нуцала, оправдывающего своё прозвище, что называется сполна.
Однако многие горцы тогда и после осудили нуцала за эту игру со смертью. В отряде из несколько сотен воинов было несколько десятков молодых саблистов, испытанных в боях. Ведь не дело владыки снисходить до бравады пленного! Мало ли на свете врагов, наделенных Самим Аллахом неимоверной силой!
Царь леков жестом пригласил нежелающего обращаться в раба грузина на покатую поляну, зеленеющую пониже дороги и через двадцать шагов резко обрывавшуюся отвесной скалой.
Караванный поезд вынужденно остановился, пленники столпились. Кто-то громко запел молитву Мамао чвено , иные крестились, нашептывая: «Упало Гмерти мишвеле, дзала момец...» .
Один анцухец ненароком приблизившись к дерзкому пленнику и тихо, чтобы нуцал не слышал, прошипел сквозь крупные, как у волка, зубы:
- За одну царапину на теле царя, я вырежу десять грузин...
- О, царь леков! – Закричал тогда во все горло грузин: – Этот воин не покорен тебе! Он грозится вырезать грузин, если я тебя одолею в поединке...
- Какой не хороший леки, - проворчал нуцал, покачивая бритой головой.
------------------------------------------------------------------------------------------------------
Груз.: Отче наш.
Груз.: Царствующий Бог помоги, дай силы.
Эти слова развеселили горцев, которым и в голову бы не пришло так играть своей жизнью. Да еще в таком почтенном возрасте, когда борода была в изрядной седине. Но нуцал был серьёзен. Он прекрасно понимал, что делает и зачем рискует, как и то, что в случае его неудачи и тем более гибели воины расправятся с дерзким грузином. Потому он приказал подать Корана, который он и некоторые воины возили в набег в хурджуне, привязанном к седлу.
- Именем Милостивого и Милосердного! Я принимаю вызов чести плененного грузина и клянусь самым сильным именем Творца – Аллахом, что воля моя – честна и завещание – законно. Если этот грузин убьет меня в поединке я приказываю всем своим нукерам и воинам-вассалам – оставить ему саблю, которой он сразить меня и дать ему моего коня, чтоб ускакал куда захочет. Кто нарушить эту мою волю и не выполнить моё завещание да будет предан позору и проклятию.
Лица воинов исказились, как от перекисшего айрана, а глаза грузина загорелись огнем, как у заправского купца, только что совершившего выгодную сделку.
Почуяв близкую свободу, грузин ринулся в атаку, начал осыпать нуцала перекрёстно рубящими ударами. И бил умело: слева – направо и справа – налево, быстро возвращая клинок в боевую позицию, чтобы самому не нарваться на ответный удар, которыми тревожил его и нуцал. Накопленный многими годами искусство сабельной рубки противостояло в этом поединке молодости и силе. Они рубились так, что нельзя было предугадать исход боя. Отбивая разящие удары клинком, нуцал всё время отступал по кругу, подводя молодого противника все ближе к пропасти. Едва противник останавливался, как сам начинал наносить рубящие и колющие удары. Но делал это не сильно, берёг силы, и вместе с тем шумно дышал, как если бы сильно устал, даже спотыкаться начал. Молодой противник поверил в близкую победу, широко шагнул и махнул саблей со всей силы так, чтобы прогнуть скрещиваемый клинок и достать-таки голову царя свирепых леки, именем которых грузинские матери пугали непослушных детей. А нуцал только этого и ждал. Он не подставив клинок шугнул, как тень в сторону, чем заставил противника на мгновение провалиться вперед с вытянутой рукой. Этого было достаточно, чтобы снеси голову, но нуцал прицельно ударил саблей в основание клинка у рукоятки, чем выбил оружие из его руки. И в следующее мгновение приставил острие клинка к горлу оторопевшего противника.
Убегать или как-то уклоняться от сабли не имело смысла. Грузин это понимал и потому обреченно выдохнул:
- Ты победил, царь леков. Но рабом я всё равно не стану. Кончай меня здесь и прикажи столкнуть моё тело вниз...
- Что он говорит? – Спросил нуцал, не оглядываясь на своих нукеров, которые перевели ему смысл слов побежденного грузина.
- И ты что ли философ? – Нуцал презрительно скривил рот.
- Почему философ? – Удивился дерзкий грузин. – Я азнаур из Гурджаани Томаз Майсурадзе...
- Давуд-Хунз тоже из Гурджаани и тоже азнаур, побывавший в рабстве у персов и служивший у мамлюков, - сказал один из нукеров. – Он рассказывал, что философы такие умные, что даже после смерти желают быть полезными и завещают своё тело собакам и прочим диким зверям...
- Тогда я философ. Кончайте меня здесь. Я не пойду в вашу дикую страну...
- О, владыка, - обратился один из воинов, - разреши мне привязать его к лошади.
- Нет, - сказал нуцал и вложил саблю в ножны. – Лучше скажите ему, что если он будет упрямиться, мы начнём резать его соплеменников и сбрасывать в пропасть на корм орлам.
Тогда дерзкий грузин заплакал и послушно поплёлся в толпе пленных. До самого Хунзаха он больше не докучал своею дерзостью. А в Хунзахе свершилось второе чудо. Давуд-Хунз оказался дальним родственником этого азнаура. Он с радостью принял его в своём доме, одел и обул во всё новое и всюду брал с собой, в мечеть, медресе и ремесленные мастерские, которыми владел старый грузинский прозелит.
Что такого особенного говорил убежденный арабо-мусульманский перипатетик своему молодому и очень гордому родственнику, нуцала мало волновало. Он дал философу один месяц времени, чтобы обратить дерзкого христианина – в истинную веру, а он уже на третий день пришел с ним на пятничную молитву, на которой Томаз Майсурадзе произнес священную шахаду:
- Я свидетельствую, что нет божества, кроме Аллаха и, что Мухаммад раб Его и посланник.
Битком набитая аварцами мечеть взорвалась мистически-воинственным кличем «Аллаху акбар!». Затем дерзкий грузин выдержал экзамен по знанию 1-й основы ислама. Его спросили, что такое иман? И он ответил:
- Это вера в Аллаха, ангелов, книги, пророков, судный день и предопределение.
- Из чего состоит ислам? – последовал второй и последний вопрос испытуемому.
- Из пяти священных столпов: шахады, пятикратной молитвы, поста в месяц Рамадан, закята в пользу бедны и хаджа, если есть силы для этого.
Так, минуя рабство, дерзкий грузинский азнаур Томаз Майсурадзе стал не только мусульманином, но еще и узденом по имени Талхат-Майндюр. Это потому, что решил жить не мирным трудом, а ратным делом. Уже через два месяца, с первым снегом, пройдя Харибский перевал, он принял участие в набеге на казачьи станицы. Набег, возглавляемый Шахбанилавом, еще не возведенным в бекское достоинство, был очень удачным. Отряд вернулся с богатой добычей и толпой пленных мужчин, женщин и детей. Это было ответной карой казакам за разоренные ими вассальных нуцалу 2-х сёл акинских чеченцев.
После набега он взял себе в жены молоденькую казачку, предварительно обратив в ислам. А еще через год, после нескольких повторных набегов на не унимающихся казаков, он построил дом на краю Хунзаха с большой ткацкой мастерской и обзавёлся своими невольниками.
С тех пор прошло больше 10-ти лет. И сейчас он был в Шемахинском походе в числе ближайших нукеров нуцала. Когда уже никто не смел вопрошать вспылчивого владыку, сотники просили его, Толхат-Майндюра доводить до ушей нуцала желание войска. Он был единственным во всем отряде кого нуцал не оскорблял. И всё равно, он тоже не мог понять, почему храбрейший из горских владык не позволяет отправлять гонцов за подмогой.
Магомед СУЛТАНОВ-БАРСОВ
