Персональный блог Евгения Николаева. Решил "отсканировать" старые фотографии. На одной из них, я с пацанами, перед воротами нашего дома на улице Гоголя (когда-то Кузнечный гребешок). Дом своим двором выходил на Медянку. Эта фотография вызвала поток воспоминаний, связанных с этим местом и я его записал.
Не стертое из памяти... часть первая - Медянка
Медянка это такая же часть детства, как родной дом и улица. Это маленькая речка, питаемая родниками бъющими под горой. Однако так называли образуемой речкой пруд, в которой она втекала и из которого вытекала в Сундовик. На пол-метра выше этого пруда был пруд поменьше, который называли Малой Медянкой.
Мы жили на Гоголя и окна выходили на сторону Волги (точнее на Оленину гору). Дед получил участок, прилегающий к дому на горе. Участок спускался до Малой Медянки. На участке дед решил посадить сад. И при первом контакте с Медянкой года в 4 я помогаю носить воду из Малой Медянки для полива посадок. Тогда еще не было забора и внизу у Медянки был только один дом. Насадили десятка два яболонь, вишню и триста кустов крыжовника, что потом превратилось в большой сад на горе.
Малая Медянка кишела головастиками и пахла стружкой и опилками от столярки, которая была радом. Стружки и опилки сбрасывали из столярки в Большую Медянку и там всегда копались мальчишки с целью найти гвоздики (особенно ценились мебельные с тиснеными шапками) и разного рода кубики. Я половил жирных головастиков и набрал кубиков. Позже участок деду урезали, и внизу возникла пара домов, возник забор и мы уже не имели доступа к воде Медянок. Взамен дали огород на Болшой Медянке, где семья сажала помидоры. Большая Медянка появилась в моем мире сначала длинным деревянным мостом через нее от родника на улицу Советскую, где жили Бокаревы - наши родственики (бабушкина сестра и мои двоюрдные дядьки и тетки), и по которому мы к ним ходили в гости, а иногда я один.
Бокаревы любили рыбалку и у них были удочки с разноцветными поплавками – предмет моей зависти. В конце лета у них созревали большие и сочные сливы, с целым газетным пакетом которых я от них обычно уходил. Мост был длинный из плохо отесанных досок и я часто возвращался с занозами в ступнях, так как летом ходил в основном босиком. В конце моста был дом без окон, в котором жили странные люди. Говорили, что воры, промышлявшие на Волге. Такой же дом без окон был и на нашей улице справа от мостика над оврагом, соединявшего «Гоголевскую» с улицей Урицкого, в котором тоже жили такого же типа люди, (оба дома называли хитрыми домиками).
Затем Медянка превратилась для меня - в «место катания на коньках». Она замерзала первой, и половина Лыскова приходило покататься. Первый раз меня на лед на коньках привел отец в шесть лет, чтобы научить. Обычно в середине или конце ноября начинался период ожидания замерзания Медянки. Как только наступал первый мороз мальчишки приходили в сильное возбуждение, сгорая от нетерпенья , стайками ходили вдоль берега и проверяли толщину льда. К вечеру лед замерзал. Облетала весть, что лед "жиблится" (не уверен, что есть такое слово в русском языке), что означало, что он прогибается, трещит, но уже держит вес, и все гурьбой вываливали на него. Металлическими прутьями пробивали и определяли толщину. Потом появлялся кто-нибудь на велосипеде, к которому цеплялись, и вся цепочка уходила в воду по пояс и, коля лед перед собой, выкарабкивалась на берег и убегала сушиться.
Затем наступала пора катания на коньках. Регулярный каток появлялся позже на стадионе Торпедо, поэтому Лысково почти все собиралось на Медянке. Ребятня резалась в хоккей. Изготавливались баклуши (множество разных видов) и гоняли гальку, так как никаких мячей, а тем более шайб тогда не было. Коньки были не у всех и редко у кого с ботинками. Были снегурки и хоккейные, которые у пацанов ценились значительно выше. Снегурки с носами буквой «С» были сложной конструкции с шипом на задней платформе и крепежом типа тисков на передней. Они были сделаны под специальные ботинки, которых ни у кого не было, и которые никто отродять не видал. Хоккейные коньки тоже преднасначались для ботинок, но могли быть закреплены и на валенки. Коньки крепились к валенкам сыромятными ремнями, нарезаемыми из гужей, которые можно было купить в хозяйстенном магазине на улице Ленина, где продавалась лошадиная упряж, (недалеко от базара). Использовались две техники крепления коньков к валенкам. В одной, затягивание производилось кручением палочек. В другой, более совершенной, под передней платформой конька делались две петли из закрепленного на основнии передней платформы длинного ремня и в них продевались два конца от этого ремня, переброшенных через перед сапога, которые затем продевались в другую петлю, прикрепленную к задней платформе конька, которая облегала задник сапога. Затем оба конца ремешка натягивались и связывались на подъеме сапога. Такое крепление жестко держало сапог на коньке, а сам сапог не позволял ноге болтаться.
Счастье обычно длилось с неделю, пока не выпадал снег. За это время, те у кого не было коньков, пробивали лед железными заточенными прутьями сильно его портя, так как появлялись наледи из выдавливаемой воды. Пробивание льда происходило по двум причинам. Первая, навредить тем, у кого есть коньки, а второе поймать карася. Как только Медянку сковывал лед караси, которые в ней водились, начинали задыхаться и плавать близко к поверхности, так, что их было видно через тонкий лед. Если ударить над ним прутом, то можно было его оглушить и пробив лунку вытащить. Но главным врагом был снег. Как только снег покрывал лед, активность резко снижалась. Оставалась группа энтузиастов гонять баклушами гальку, которые чистили маленькую площадку, да и их энтузиазма хватало недолго. Все это вгоняло в печаль. Даже ребенком я задавал вопрос, почему взрослые не продлят этот детский праздник. Это бы им ничего не стоило, но наше Лысковское сообщество было абсолютно неорганизованно, как и все другие в России и в большинстве своем равнодушно к детям даже собственным (деревенская традиция выпустить на улицу, а улица всему научит).
Медянка покрывалась снегом, в котором протаптывалась дорожка, и можно было ходить к Бокаревым по ней напрямую через овраг, спускавшийся с середины улицы Гоголя. В овраге глубина снега составляла не менее метра, и к началу весны это использовалось для другой, злой мальчишеской забавы- рытья в снегу обманов. Когда снег становился мягким и липким, копали большую яму на дне оврага прямо на тропе до дна. Яма получалась почти метр и половину ямы занимала вода. Сверху она покрывалась тонким слоем липкого снега и становилась невидимой. Выбиралась жертва, остальных прохожих предупреждали. Жертвами были молодые люди.
Помню матросика, видимо, шедшего на свидание. Он утонул по пояс. Поняв ситуацию начал искать сидевших в засаде обидчиков и долго за нами гонялся, что я думаю, предохранило его от простуды. Когда Медянку заметало снегом, конькобежная жизнь перемещалась на улицы и на стадион Торпедо. Все пацаны виртуозно катались на коньках по улицам и оврагам. Овраг в конце улицы Гоголя шел к роднику. Он и сейчас существует. Вдоль этого оврага мы катались на санках и на коньках по обледенелому от разливов воды из ведер насту. Другое развлечение на коньках это прицепление проволочными крючками к грузовикам и катание по болшим улицам (в основном по Урицкой). На стадионе заливали лед для хоккея с мячом. На лед пускали кататься. Туда я уже ходил с коньками не на валенках, а на ботинках. Ботинки были неудобные, ноги быстно уставали и жутко болели и замерзали. Отогревались у чугунки, которая была в раздевалке под трибуной. Эти воспоминания не столь приятны как воспоминания о Медянке.
Летом Медянка покрывалась несколькими слоями ряски и «квакала» на всю округу своими лягушками. Ряска, видимо, и дала название Медянке, так как покрытая ею поверхность отливала на солнце медью. Лягушки были крупными с большими надувными мешками. Их можно было легко поймать на цветок одуванчика, привязав его к веревке, что мы и делали.
Когда приезжал в Лысково в старших классах школы и после первого курса института я спал на сеновале, чтобы не будить родню поздним возвращением с ночных гуляний, и помню этот лягушечный гвалд, с которым засыпал и просыпался.
Было замечательное лето на Медянке, когда меняли мост, на новый. Старый мост был разбит на секции, их можно было использовать как плоты, что мы и делали, плавая на них по Медянке отталкиваясь шестами.
Было лето, в которое мы ловили карасей бреднем. Мне уже было лет 15 и бабушка дала маленький бредень. Мы с ним облазили всю Медянку и поймали целое ведро карасей. (Костюхины Серега и Юрка, Мишка Морозов (точнее Мороз, уличная фамилия Парфенычев), Мишка Сидельников, Женька Давыдов, Галя Давыдова, Олег Белоус, Саша Бушуев, Надя Рябинина, Оля Кротова были там в то время).
Медянки нет. Место осушили и что-то там вроде построили, а жаль....
