Алёна Подобед
Экскурсионная поездка в глубинку. Плановая остановка на обед в деревенской столовой – старом бревенчатом доме, выкрашенном голубой краской...
И невольно вспоминается точно такого же цвета магазинчик, что когда-то очень давно стоял на пути к нашей даче... Местные мужики покупали в нем водку «на троих», ласково величая сельпо «Голубым Дунаем», а соседний лесок - «Булонским лесом» и рестораном «Пеньки».
И мне уже хочется назвать сегодняшнюю столовку так же, как знаменитый вальс Иоганна Штрауса.
Столики свободны – предыдущая группа отобедала часом раньше. Это ясно из расписания, что висит в предбаннике. Здесь вообще много чего висит: рукомойник, график уборки, лицензия и разрешение от санэпидемстанции...
Рассаживаемся, оглядываемся: беленые стены, старенькая клеенка на столах, под потолком спиральные липучки, густо обсаженные мухами – деревня, настоящая деревня! Тут и еда должна быть настоящей: сметана – ложку не провернешь, щи из печи, самовары... и хлеб, который бывает только в сельской местности – ноздреватый, с чуть влажноватым мякишем, который не слепешивается, когда его мнешь, а дышит...
– Девушка! Принесите хлеба!
Снующая между столами подавальщица, маленькая жилистая бабенка лет сорока с лицом питекантропа и здоровенными мужицкими ручищами, делает вид, что не слышит. И только с третьей моей попытки обратить на себя внимание нехотя подходит к столу:
– Какого вам хлеба, если у вас пирожки на столе?
– Обычного, черного и серого.
– Только не горелого... Вы сначала пирожки съешьте, а потом решите, надо ли вам того хлеба иль нет.
– Принесите хлеба, пожалуйста. Вот же, на соседнем столе, и хлеб и пирожки есть. Или уже не нет. Вы что же, этот хлеб у других забрали?
– У других, не у других, вам не все равно? И чем он вам не хлеб? Капризная какая! То вам хлеба, то вам не хлеба! Ешьте, что дали, и освобождайте место! Пирожки не будете? Тогда я их унесу туда, где один хлеб!
– Ну уж нет! Вы сначала суп принесите, не могу же я всухомятку есть ваши пирожки.
– А хлеб можете? Зачем же вы хлеб-то просили, если у вас еще и супа нету? – ехидно сверлят меня из-под могучих надбровий голубовато-белые крошечные глазки...
– Анжелка, супу сюда неси – три порции!
Перебирая тонкими кривыми ножками и как-то боком, к нашему столику подкатывает обладательница божественного
имени – такая же маленькая и удивительно похожая на первую косая ушастая девушка-микроцефал.
– Какой к лешему суп, мамань, сначала салат надо.
Передо мной возникает крохотная чуплыжка, на дне которой сиротливо жмутся друг к другу четыре капустинки, три волоконца тертой моркови и пяток зеленых горошин... Зажмуриваясь, проглатываю кисловатое месиво.
– Я готова.
Лицо Анжелки не читается, но ее старшая напарница уже на грани взрыва. Начинаю догонять, что по отработанному годами сценарию забракованный салат должен был продолжить свой бесконечный бег по столам. Косенькая выметывает мне с подноса тарелку щей и стремительно ретируется к раздаточной.
Дальше уже по плану: не слишком-то аппетитный с виду суп лихо выхватывается «маманей» прямо из-под носа со словами:
– Ишь, переборливая, небось вам тут не рестораны.
Пытаюсь оправдаться:
– Я не прикасалась к супу, вы можете его на другой стол подать.
– Чего удумали – людей травить своими помоями! Понадкусывали тут, понаплевали в тарелки, а потом другим отдай? Все эти ваши объедки пойдут в мусорку! У нас тут порядок строгий! Мы санитарные нормы знаем!
Передо мной возникает тарелка с котлетой и рисом. Голод берет свое, и я принимаюсь за еду. Но тут мои соседки по столу, терпеливо сносившие до этой минуты все выходки "мамани", наконец-то начинают негодовать по поводу качества пищи и ко второму даже не прикасаются... Боюсь показаться всеядной и нехотя опускаю вилку... Да, мясо переморожено, рис безвкусен, но если ничего другого нет, то есть можно...
– По-моему, все это готовилось с расчетом на свиней, – говорит соседка слева, и бесхитростная Анжелка, щербато улыбаясь, согласно кивает своей миниатюрной головкой...
– За чаем каждый подходит сам! – кричат из окна раздачи.
Соседка справа возвращается с двумя полными стаканами темно-коричневой жидкости. Один из них протягивает мне:
– Пить хочется до ужаса! А чай у них в бельевом баке – пахнет веником и очень приторный, но зато чуть теплый!
Припоминаю, что где-то слышала о том, что во времена советского общепита в чай жженый сахар клали – для цвета. Молодцы, блюдут традиции прошлого. Да сюда не кушать надо ездить, а на экскурсию – «Столовая «Голубой Дунай» – ненавязчивый туристический сервис времен развитого социализма».
– Спасибо, не хочется. У меня в автобусе еще полная бутылка воды есть. Но давайте хотя бы пирожки с собой возьмем – выглядят вполне прилично.
– Не советую, они с печенкой – я проверила. И по всему видно, что со вчерашнего дня по столам кочуют. А на такой жаре, сами знаете...
Мужчинам все ухищрения официанток по барабану – они пьют водку, а под нее и лешего, и черта лысого съешь.
Гид объявляет сбор, и мы покидаем гостеприимную деревенскую едальню – вечное прибежище туристов.
На кухне ворочает котлы, стряпая свиную хряпу для следующей группы, Анжелкина бабушка – повариха... В подсобке Анжелка сноровисто фасует объедки и моет посуду. В закуте, отгороженном от общего зала нарядной сатиновой шторой, ее рукастая маманя любезно обслуживает местную элиту: милиционершу, хозяина ритуального бюро и батюшку. Перед гостями свежезажаренная речная рыбка, молодая картошечка со сливочным маслом и укропом, малосольные огурцы, яблочный кисель с мятой, водочка и, конечно же, ноздреватый деревенский хлеб-черняшка.
А на задворках «Голубого Дуная», в добротном кирпичном хлеву семь холощеных разъевшихся хряков сонно мусолят «комплексный обед туриста»...
Лето, Россия, 2013 год от рождества Христова.
_______________________________________
Иллюстрация:
Марк Шагал, "Синий Дом", 1917 год
х. м.,
66 x 96.8 см,
Музей изящных искусств, Льеж, Франция
