Родился в Москве в 1962 году.
В 1979 году с отличием закончил художественную школу Краснопресненского района г. Москвы. В 1986 году закончил Московский полиграфический институт.
С 1986 по 1996 работал в области графического дизайна и иллюстрации.
В 1998 году — I место на конкурсе "Золотая кисть России". Участник более 40 выставок в России и за рубежом.
Член Московского союза художников.
Живет и работает в Москве.
Внук известного поэта Дмитрия Кедрина (1907 - 1945)
Боевой листок «Вперёд к победе коммунизма»
1971, тушь, перо, гуашь, 20,3х28,8
Я знал, что боевой листок революционный матрос носит на груди под бушлатом. В случае гибели революционного матроса на бумаге могут остаться пятна крови. Вот они и остались.
За свободу и зарплату, 1973, шариковая ручка, 20,2х28,7 см
Боевой листок "Долой фашизи", 1971, тушь, перо, 20,3х28,8
Арест художника-нонконформиста, 1967, шариковая ручка, цветной карандаш, 21х29
Жизнь Гитлера, 1973, шариковая ручка, 24х18.
Этот рисунок подтверждает версию о чудесно спасшемся Гитлере и спокойно прожившим жизнь (и немалую) где-то в Аргентине. Если приять во внимание мою детскую историческую позицию, то умер он в 1979 году. К тому моменту я уже 17 лет жил при Гитлере, 3 года как попробовал алкоголь, 2 года курил, а в этом 1979-м, в год его смерти, лишился невинности при помощи Гали, сотрудницы НИИ Кинематографии. Слава ей! И будь он проклят!
Шпионы. 1970, чернила, перо, 17,8х16,3
La Femme Fatale, 1969, цветные карандаши, 20,5х29
Когда я сделал этот рисунок, мне было 7 лет. Конечно, я не помню, что вдохновило меня на этот не детский и жесткий сюжет. Может быть — разговоры взрослых, книжные иллюстрации, вечерние фильмы по ТВ... А может быть, это было гениальное провидение моих будущих отношений с женщинами. Теперь я, окончательно обескровленный, с разбитым сердцем, смотрю на этот рисунок и хочу всё начать сначала. Например, сменить сексуальную ориентацию или просто стать женщиной с длинными ногтями.
Клятва. (Друзья навеки, товарищ Микоян!), 1969, тушь, кисть, 20х28,8
Пленение фельдмаршала Паулюса в Сталинграде, 1973, карто, масло — с Лаура Ильина.
Милиционер пеняет пешеходу за неправильный переход проезжей части, в то время, как другие пешеходы весело танцуют посреди улицы, 1968, шариковая ручка, 20,5х28,7
.
Толстый Ленин Юбилейный, 1970, фломастер, 20х24,5
Художник и Гитлер, 1971, фломастер, 20,3х28,8
Кто он, этот художник? Может быть Трибш? Или Шахингер? Или Леман? Или Книрр, или фон Курсель, или Хоммель, или Айнбек, или Цилль, или Эрлер, или Шуприх?..
Индейские войны, 1971, карандаш, 20,2х28,2
Несколько лет назад моя скво уехала в Америку. Теперь она хоть каждый день может видеть индейцев, и даже говорить с ними. Повезло человеку.
Царский генерал и Революция, 1970, карандаш, 28,5х20
Листовка «Искра». (фрагмент). 1970, пишущая машинка «Эрика», карандаш, 29х20.
В какой-то книге про Ленина я вычитал, что листовки печатались на тонкой бумаге – так, чтобы их как можно больше могло бы поместиться под пальто. Я раздобыл папиросную бумагу и приступил к делу. Как пел Галич – «Эрика» берёт четыре копии», а уж папиросной бумаги – все восемь.
Вечером я прятал под пальто пачку листовок, в карман – пузырёк с клеем, и шёл гулять. Через полчаса на всех столбах, заборах и стенах вокруг моего дома на Красноармейской улице белели прямоугольники моих листовок. Представляю себе какой сюр творился в головах граждан, когда они, напрягая глаза, вчитывались в мои призывы.
Боевой листок "Долой фашизм", 1971, тушь, перо, 20,3х28,8
Юля Журкина, Паша Колыхалов, Лена Колыхалова, я, Люсине. — с Julia Zhurkina иLusine Breitscheidel.
Я и Таня Пигарева с сыном.
Верочка Ельницкая и Толя Чечик — с Вера Ельницкая и Anatol Chechik.
Мой брат Андрей, моя сестра Наталья, моя племянница Лизочка, я, мой шурин Игорь, мой дядя Валерий
Я и Андрей Толстой — с Андрей Толстой.
Я и Анна Плотникова — с Анна Плотникова.
Конечно, я обалдел от этого фильма. В школе мы с товарищами называли друг друга на немецкий лад – Пауль, Ганс, Вольфганг. Я был Дитрих. На переменах мы каждую минуту обменивались нацистскими приветствиями, делали жёсткие лица и печатали шаг. Училка немецкого не могла взять в толк, откуда это неожиданное усердие в изучении языка. Всем товарищам я сделал нацистские удостоверения личности с орлом и свастикой на обложке. Они хранились во внутренних карманах наших курточек, аккурат рядом с развевающимся красным галстуком, но ближе к сердцу… Воистину эстетика сильнее идеологии.
Артефакт
1970, фотоотпечаток, 18х24
Некоторые мои детские рисунки сделаны на обороте вот таких технических пособий. И я даже помню эти телефонные аппараты за 2 копейки. Они располагались внутри довольно вместительных кабин серого цвета. В их вместительности я убедился практически в 81-м. На пару с Любой, медсестрой 52-й больницы.
Хунта
1972, акварель, 28,5х20
Если бы тогда маленький Миша Леонтьев сказал мне, маленькому Диме Кедрину, что уважает Пиночета, я дал бы ему в глаз... Да и вообще —
нельзя сказать, чтобы я с возрастом сильно изменился.
