Столица Олимпийских игр – 2014 года погрязла в свалках, которые продолжают расти.
Сочи завален мусором. Олимпийский принцип «Ноль отходов» безнадежно провален. Тарифы «Спецавтохозяйства» за вывоз отходов в прошлом году выросли сразу вдвое с 74 до 134 рублей.
По информации главы Экологического совета Сочи Владимира Остапука, порядка 400 тысяч тонн мусора в год вывозятся за 300 километров от Сочи на полигон под Белореченском. Такой способ сбора отходов является убыточным экономически и экологически опасным. К тому же Сочи производит в три раза больше мусора, чем его вывозят на Кубань. Частные компании, к примеру, отходы вообще никуда везти не хотят. Валят на территории «Адлерчая» и в другие укромные места. Во время подготовки к Олимпиаде мусор, по распоряжению вице-премьера российского правительства Козака, сбрасывали в Ахштырские карьеры. Когда в Сочи откроется курортный сезон, мусора станет в два раза больше. А это значит, появятся новые несанкционированные свалки в Сочинском национальном парке.
Специалисты компании «ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ АЛЬЯНС», которая занимается проектированием мусороперерабатывающих заводов, комплексов, полигонов твердых бытовых отходов, предлагали конкретные методы решения мусорных проблем в Сочи. Они значительно отличаются от реализованных под шумок приближающейся Олимпиады. Генеральный директор компании Игорь Ермаков представляет свое видение круга проблем, связанных с мусором в Сочи и России.
Вопрос «СП-Юг»: Игорь Дмитриевич, насколько катастрофична ситуация с мусором в постолимпийском Сочи?
Ответ: эти проблемы начались задолго до того, когда стало известно, что город будет принимать у себя XXII Зимние Олимпийские игры. Большой Сочи из-за своей особенной географии (сравнительно узкая равнинная полоска земли между горами и морем) и безалаберности властей всех рангов накопил такой мусорный багаж, который нанес существенный урон экологии курорта.
Я с определенной грустью смотрю на людей, которые с восторгом рассказывают о том, какое же чистое в Сочи море, и вспоминаю речку Малая Херота, питающуюся не кристально чистыми горными родниками, а фильтратом адлерского полигона бытовых отходов. А потом все это «великолепие» впадает в Черное море.
Помнится, несколько лет назад были даже предложения переименовать речку. Губернатор Краснодарского края Александр Ткачев заявил что дескать, название режет слух, да и репутация у нее в прямом смысле подмочена полигонными «настойками». Но дело ведь не в названии, а в том, во что превратили речку люди. Название поменять можно, но химический состав того, что называется водой, - вряд ли.
Адлерский полигон (а правильнее сказать – свалку) надо было не накануне Олимпиады спешно закрывать, а десятилетиями ранее. Но закрыть – дело нехитрое. Вопрос в ином: что делать с отходами, количество которых, увы, увеличивается. Олимпиада только подхлестнула чиновников закрыть полигон и назвать это победой гуманизма.
Безотходное сжигание, холодный пиролиз, газогенерация, калифорнийские черви. Чего только не предлагали для Сочи заезжие специалисты.
Любой мэр Сочи - Колодяжный, Афанасенков, Хатуов, Пахомов – каждый пытался решить мусорные проблемы города, но в результате все они только их усугубили.
Вопрос «СП-Юг»: как вы оцениваете реализацию олимпийской программы по сбору, сортировке и утилизации мусора, работу Сочинского мусороперерабатывающего завода?
Ответ: Очевидно, что к теме обращения с твердыми бытовыми отходами (ТБО) на территории Сочи надо было относиться намного серьезнее, а вернее, более профессионально. Ведь до краткосрочного олимпийского периода и после него жизнь города текла и течет по своему руслу. Для спортсменов достаточно доли секунды, чтобы стать победителем или просто участником игр. В бесконечном же экономическом марафоне города «эффектные штучки» не проходят: нужна повседневная кропотливая работа – работа профессионалов. Победные фанфары отзвучали, но история Сочи и его жителей продолжается дальше.
Наверное, чрезмерная увлеченность Олимпиадой привела к тому, что наряду с хорошо отстроенными олимпийскими комплексами тема обращения с отходами и города, и олимпийских объектов просто утонула в более важных делах. Все забыли о том, что после Олимпиады будут обычные житейские будни. Вот и получилось, что встречая гостей, с «парадного крыльца мы хлам убрали, но выбрасывали его на огород». А теперь последовал обычный банальный вопрос: «А что дальше?» Ожидаемый ответ весьма прост: «Об этом надо было думать раньше, господа хорошие».
Почему-то никто не хотел слушать, когда и мы, и другие специалисты говорили о том, что предлагаемой мощности мусоросортировочного завода в 200 тысяч тонн ТБО в год недостаточно. Мы предупреждали, что технология адаптирована скорее для селективно (то есть раздельно) собранных отходов, чем для смешанных. Мы били тревогу, что на таких расстояниях невозможно обойтись без мусороперегрузочных станций. А что тем временем делали городские чиновники? Они почти ежегодно под различными предлогами проводили конкурсы по… разработке генеральной схемы очистки Сочи. Приезжали «бригады», осваивали средства, «коптились» под южным солнцем, ваяли почти никому не нужные опусы и прощально махали ручкой напоследок. В результате город остался у разбитого корыта, и денег теперь нет.
Разрекламированный принцип Робина Мюррея «zero waste» («ноль отходов»), к сожалению, так и остался на бумаге. Но шуму было много…
Конечно, появление мусоросортировочного завода и его отсутствие в городе - две большие разницы, как говорят в Одессе. Но вопрос, вероятно, в другом: насколько эффективен этот завод?
Вопрос «СП-Юг»: существуют ли технологии мусороперерабатывающих заводов (и мусоросжигательных), являющихся рентабельными, выгодными экономически? Ведь известно, что сортировочные могут просеять лишь 7-10% отходов. Заниматься сортировкой мусора невыгодно: если рентабельность вывоза мусора составляет около 30%, то у сортировочных предприятий — это только 10-12%.
Ответ: начнем с того, что промышленной сортировкой отходов в России ни один завод по-настоящему не занимался. Если мы проведем объективный производственно-технический аудит на любом из действующих мусоросортировочных объектов в стране, то поймем, насколько убого выглядит отрасль, которую Дмитрий Медведев авансом назвал «мусороперерабатывающей индустрией». Вся наша «переработка» сводилась и сводится к одному: собрать и вывезти. Куда? Зачем? Что будет потом с этими отходами? По большому счету, это вопросы, которые всегда оставались за кадром.
Мы реально работающий закон об отходах несколько лет принять не можем. На сегодняшний день законодательство Беларуси и Украины в сфере обращения с ТБО более прогрессивно по сравнению с нашим.
«Заниматься сортировкой мусора невыгодно» - это безосновательный сугубо российский вывод, который ничем не подкреплен. Бизнесу присутствовать в этой сфере не всегда дают. А чиновники уповают на то, что без государственных дотаций не обойтись. При таком подходе любая отрасль будет убыточной.
Что сегодня мешает развитию в регионах отрасли по переработке отходов? Отсутствие компетенций у бизнеса, пробелы в законодательстве, алчность чиновников. Естественно, на эти «индикаторы» отрицательно реагируют финансово-кредитные институты. Если бизнесмен не может грамотно реализовать проект и хеджировать риски, если региональные власти не могут или не хотят создавать современные объекты в сфере обращения с отходами производства и потребления, то ни о каких кредитах (а без них, увы, никак не обойтись) не может быть и речи. Обычный российский замкнутый круг.
Вопрос «СП-Юг»: одной из туристических достопримечательностей Вены является мусоросжигательный завод, построенный всемирно известным архитектором Фриденсрайхом Хундертвассером. Безопасность для экологии завод доказывает тем, что находится в самом центре города, является объектом современного искусства, и от него же свыше 100 тыс. домов Вены получают отопление. Почему иностранцам выгодно такое производство, а нам нет?
Ответ: Вена – очень показательный пример в реализации темы переработки городских отходов. Жителям Вены дают тепло и горячую воду три мусоросжигательных завода: в районе Пфаффенау (мощность – 250 тыс. тонн ТБО в год); в районе Шпиттелау (мощность – 270 тыс. тонн ТБО в год); в районе Оттакринг (мощность – 200 тыс. тонн ТБО в год). Я посещал завод в Пфаффенау. Если быть точным, то там находится на одной производственной площадке три завода: один сжигает твердые бытовые отходы, другой – опасные, а третий производит биогаз для работы первого из них. Кстати в свое время те люди, которые занимались мусоросортировочным заводом в Сочи, хотели построить и метантенк для производства биогаза. Так вот перед тем, как заниматься подобным проектом, надо было им съездить в ту же Вену и посмотреть, что является исходным сырьем для биогаза.
Почему у нас не получается, как у австрийцев? Все предельно просто: теплоснабжающие компании (а они монополисты) не допустят появления нового конкурента. В Вене мусоросжигательные заводы являются неотъемлемой частью городской экономики, а у нас они сжигают газ, чтобы уменьшить количество отходов. Чувствуете разницу? Во Франции, например, есть города, где за счет сжигания мусора производится до 60% потребляемой электроэнергии, тепла и теплой воды. При наличии газа и нефти в России смешно говорить о том, что надо вовлекать большее количество отходов для производства тепла и электроэнергии. Примерно так звучит из уст чиновников официальное мнение по данной теме.
А что касается упомянутого архитектора Хундертвассера, то он до последнего не хотел проектировать мусоросжигательный завод, потому что был сторонником более безопасных способов обращения с ТБО.
Вопрос «СП-Юг»: а существуют ли светлые пятна на мусорной карте России?
Ответ: За последние два-три года открылись мусоросортировочные заводы в Екатеринбурге, Астрахани, Брянске. Строится завод в Костроме. Не знаю, правда, как они работают и будут работать, но хочется верить в лучшее. Стране нужны успешные проекты, потому что они становятся хорошим примером для других регионов и помогают формирующейся отрасли продвигаться вперед.
