Крещение в Серебряном Бору. С утра в твиттере только и было что про Крещение. Мелькали прошлогодние фотографии. Кто-то вывесил фотку на которой два монаха окунают в воду ребенка лет 5-ти. На фото различимо, что ребенок заходится в крике. Монахи улыбаются. Сопровождающая надпись диктует настроение: «Новости из Мордора».
В машине по дороге на «пляж» диктор рассказывал про несчастную любовь арабской принцессы и садовника. Её отдавали за нелюбимого, она воспротивилась. В итоге оба умерли.
«Красиво, - резюмировал диктор, - любовь побеждающая, легендарная. Смерть не страшна, если есть такая любовь».
Измененное сознание – вещь опасная. Впрочем, как утверждал Арнольд Людвиг, автор классического определения этого термина, кратковременные переживания ИС являются характерным свойством сознания и психики здоровых людей. Изменённые состояния могут вызываться совершенно различными триггерами и могут иметь, а могут и не иметь отношение к патологии.
Спрашиваю свою собеседницу по сюжету легенды: разве нельзя было как-то для той же красоты обоим остаться живыми?
Она закатывает свои аккуратно и выразительно накрашенные глазки, как это делают мамаши, объясняя чадам очевидное, и обрняет: «Без крови нельзя. Иначе рутина. Встретились, расстались. При встрече восторг, при расставании срач, никакой романтики. А смерть придает этому процессу смысл».
Можно было бы порассуждать о том, что такое хорошо, что такое плохо, но на пути – пикет на въезд в Серебряный Бор. Первый постовой метров за 200 до шлагбаума указывает на организованные бесплатные парковки. Благодарю Бога за предусмотрительность и показываю заранее выписанный пропуск на мероприятие для главного редактора журнала «ЭкоГрад».
Въезжаем и приближаемся. Мороз нешуточный. Обогреватели в салоне включены на полную. Термометр за бортом показывает - 19. Люди тянутся вдоль дороги вереницею, много людей.
На Таманской тихо и темно. Заблудились. Двое мужиков лет по 40 и ребенок с ними, лет 6. Объясняют, как проехать. Зову их в салон, мол, вас довезу, а вы мне покажете. За окном замелькали высокие заборы вдоль узкой дорожки. За заборами замки с незажженными окнами и вековые деревья.
Высокие заборы окунают в незавершенные мысли. Когда же мы начали отгораживаться друг от друга? Что таит пространство за кирпично-деревянным занавесом? Если о стыде, то прикрывают срамные места, если о безопасности – значит, признаем, что живем в опасной среде, где источник опасности мы сами.
На днях заинтересовался твиттом Алексея Венедиктова, где он указывал на публикацию Артемия Троицкого, который в свою очередь предлагал стихи некоего поэта и восторгался ими. Стихи были очевидно плохими, даже с самых непритязательных эстетических позиций. Вызывали жалость. Было обидно за Венедиктова и Троицкого. Совсем недавно эти фигуры вызывали восхищение. Конечно, никто не спорит, ветераны обязаны уходить на покой вовремя. И уж тем более не скатываться к банальной аналитической схеме. Скучно же. Прилепил к плохим стихам лозунг «Долой Путина» – и уже классик, без прочих эстетических требований. Даже элементарных. Все равно всё выбрасывать «за забор», а там подберут.
Огромные белые фонари – воздушные шары – выхватили место купели из мрака. Милиция, скорая помощь, машина реанимации. МЧС. Пожарных, кажется не было. На льду установлен ряд аккуратных трапиков. У воды – крест из прозрачного льда и водолазы в оранжевых костюмах.
Люди столпились в проходе у турникетов. Откуда-то спереди доносится песнопение. Крещендо от дьякона передает тревожность. Женщина справа подбадривает своего мужчину: «Ну вот зайдем, и всё быстренько случится». Он протяжно вздыхает. Говорит, что на Красной площади всё уже прошло быстренько. Собрались, искупались и домой. А мы тут чего-то ждем. Пытаюсь поделиться своим скудным объемом познаний. Мол, звезда какая-то должна зажечься. Мужик лет 40. Лицо открытое, круглое, наверное, рязанское. Смотрит на меня недоверчиво. В широко открытых карих глазах читается тоска по банке пива, оставленной на столе.
Пальцы на ногах заныли от мороза. Укутываюсь поглубже в перчатки и вязанную шапку. «Граждане! – объявляет милиционер, виноват, полицейский. – Все успеете искупаться. Будем пускать небольшими группами. Проход для женщин без ограничений». Очередь заволновалась и немного сдвинулась.
Стал слышен плеск воды. От вынырнувших тел столбом валил пар. К проруби люди шли скоренько, обратно неспешным шагом. У каждого трапика людей сопровождал проводник. Женщинам проводники подавали руку. С купающихся мужчин не спускали глаз, пока они не поднимались из воды. Сама купель организована с умом и знанием дела. Вход по ступенькам, подводный мостик, выход по ступенькам... Могут же, если захотят, – мелькнуло в укутанной в шапку, но все же замерзшей голове. «Неужели я тоже пойду в воду?» – это была уже следующая мысль.
Оно конечно, обещал. В груди под солнечным сплетением пробежал неприятный холодок. Может это проявление какой-нибудь аритмии?!! Было мелькнула спасительная мысль...ну обещал, а потом заболел. С кем не бывает.
Эх, почти половина редакции смотрит, да и жена, сестренка.
В общем страшно, но выхода нет. Вот уж действительно страсти Господни.
Пальцы на ногах стали уже не ныть, а вопить от холода. Вот и моя очередь. В палатке для переодевания не протолкнуться. Всюду обнаженные ягодицы и кучи разбросанных вещей. Дымящиеся паром люди пытаются вдеть ноги в трусы. Делятся впечатлениями. Да я, хвастается слегка подвыпивший купальщик лет 40, прямо как в Черное море.
– А еще сможешь, - подначивает хвастунишку еще не искупавшийся случайный собеседник.
– Могу, но не буду. Хорошего помаленьку.
Снимаю носки и ныряю в резиновые тапочки. Впереди 40 метров пути до купели. Уже не повернуть. Закутываюсь в полотенце. Впереди женщина лет 30. Лицо бледное. Боится. В халате. Халат снимает медленно. Её встречает проводник, протягивает руку. Она мешкает. Её вдруг становится щемительно жаль. А ещё– жаль себя. Снимаю полотенце.
Подхожу к воде. Погрузил правую ногу. Господи, мелькнула мысль. Я это делаю. Что-то погружает меня в обжигающую воду. Не успеваю даже закрыть рот. Он мгновенно заполняется кисловатой водой. Едва не впадаю в панику. Но руки остаются на перилах. Что-то сильное окунает меня еще и еще раз. Выхожу на лестницу. Отыскиваю тапочки. Пытаюсь разобраться, что это было. Безуспешно.
В раздевалке опять ягодицы, ноговдевания и веселый гогот. Юный курсант какого-то училища с горящими глазами признается мне, что у него был «впервый раз». Ты чего батя, обращается ко мне человек справа.
Смотрю на него. Батя. Странно слышать. Ладно, пусть буду батей.
- Носки не могу найти. Наверное, забыл положить. Придется одевать мокрые.
Пальцы опять заныли. Предупредительно.
На улице встречает жена. Её глаза горят. Почти кричит, что я у неё самый геройский герой. Жарко. Расстегиваю куртку. Надо проверить, где ж там мое воинство – сотрудники журнала.
Прохожу через створ турникета. Солдат-полицейский пытается остановить, поясняю ему, что надо. Поверил. К солдату подбегает майор. Кричит на него, на меня. Мы как будто в разных реальностях. Объясняю ему, что мне необходимо подойти к штабной палатке. Он почему-то сразу успокаивается. Но пока не сдается, и предлагает обойти вокруг озера. Я улыбаюсь в ответ. Он как-то с особым вниманием, как гаишник смотрит на водительское удостоверение, рассматривает мою улыбку, а потом отчеканивает: «Понял».
Около штабной палатки с генеральским разворотом рук стоит организатор мероприятия, директор ГПБУ «СЗАО» Александр Козловцев.
«Пойдем купаться!» – его первая фраза навстречу.
– Уже.
– Зря, я ждал тебя для компании. Я уже седьмой год устраиваю купание, опыта немерено. Кажется, предусмотрели всё, дно ощупали по сантиметрам. Кстати, озеро называется бездонное. Основная беда – мороза не было. Не было льда. Но вот все-таки удалось. Получилось. Все с Божьей помощью.
Рассматривая свои фотографии по погружению в воду, немного успокоился. Сносно выглядел. Не стыдно. Кстати, девчонки даже на крещении – всё равно девчонки. Правильно накрашенные. Щеголеватые купальники. Соблазнительные позы.
Уже в твиттере обрушился шквал вопросов.
– Ну как искупался?
– Да уже.
- А мой муж, - заметила одна дама, - сказал, что если вода в этот день везде святая, то можно взять и из унитаза.
– А если вода святая везде, вторила ей молодежь, то зачем за ней тащиться в Храм?
Чувствовал себя победителем, и даже немного ментором. В Египте и в Мурманске светит одно солнце, ответил я на вопрос про Храм, но в Египте на пляже теплее.Да простит меня время за желание покрасоваться и почувствовать себя победителем. Всё к этому располагало, и противиться очевидному было бы глупо...
Командовавший крещенским купанием от «ЭкоГрада» Игорь ПАНАРИН.
Фото Игоря Панарина и Ольги Орловой
